«Ехать!» — махнул рукой эльф.

Я глубоко вздохнула и с тоской представила предстоящие мучения моей задницы. Целый день не слезая с коня. Потом эта бешеная скачка, а теперь и ночь предстоит веселая.

— Едем.

В ночной темноте ехать по лесу — самоубийство. И не только для человека, но и для коня, поэтому эльф все же вывел нас на дорогу, уводящую в сторону от огней.

~~~

Ближе к полуночи, когда усталость смыла и злость, и шок от увиденного, я чуть не свалилась с лошади. Тяжело навалившись на луку, я несколько минут соображала, где я, что со мной и жива ли я в принципе. Про еду мы вообще забыли. Планировали поужинать в Уфале, а потом совсем из головы вылетело — не до еды было. Я с трудом выпрямилась и, запрокинув голову, разглядывала полный круг луны, висящей прямо над головой. Что же мне так давит на сердце и не дает покоя? Усталость — и да, и нет — это усталость тела, ее перетерпеть можно. Душа? Нет. Переболела и замерла, покрывшись холодным пеплом. Чувств нет. Желаний нет. Только на грани восприятия слышится непонятный зов.

— Тауэр, ты слышишь?

Он качает головой. Тонкие руки нервно теребят повод.

Почему же мне так хочется отозваться?

— Туда!

Я сворачиваю на едва приметную тропинку. Эльф дергается, как от пощечины, и бледнеет так, что это видно даже при свете луны.

«Нет!»

— Тауэр, оно зовет! — Почему же он не хочет просто последовать за ним, так же, как я целый день носилась за хвостом его коня? — Я должна!

Да, это правильно! Я должна увидеть то, что меня зовет! Иначе этот зов будет преследовать меня всю жизнь. Слабый, но такой сильный…

Не обращая внимания на странное поведение эльфа, трогаю лошадь. Медленно, шагом, вверх по едва заметной тропке среди деревьев и валунов. Лес будто расступается передо мной, и я вижу полянку, окруженную высокими камнями, стоящими по кругу. Не знала, что на Урале есть местный Стоунхендж! Хотя… какой это, к чертям, Урал?!

Энергии в этом месте завязаны в узел такой концентрации, что кажется, их можно рассмотреть воочию.

Не сразу замечаю, что моя лошадь стоит. Спрыгиваю с седла. Дальше пешочком. Оно недалеко, и въезжать на лошади в священный круг — до такого святотатства я еще не опустилась.

А шагнуть самой оказалось на редкость трудно. Для этого надо было сначала переступить через несколько тел, лежащих между камней. Все мертвые были эльфами. Все они были без оружия. И все они были убиты.

Сзади судорожно всхлипнул Тауэр. Я обернулась. Эльф был даже не белым, а каким-то алебастровым — такой же неподвижный, с широко распахнутыми от ужаса глазами.

— Тауэр? — позвала я.

Эльф не ответил, продолжая пялиться на своих соплеменников. Внезапно он рухнул на колени и закричал. Страшно…

Меня скрутило и бросило на землю от этого крика. Паника ударила под дых, и я поняла, что сейчас сойду с ума от боли и ужаса.

— А-а-а! — закричала я в ответ, сбивая его волну своей. Высоко, на уровне ультразвука, не думая, что нас могут услышать, я кричала, вкладывая в крик все то, что накопилось у меня за этот неполный месяц… и за всю жизнь.

Эльф замолчал, когда кончился в легких воздух. Я тоже. По тонкому лицу Тауэра текли слезы. Он раскачивался, как безумный, из стороны в сторону, стоя на коленях и сжимая в кулаках волосы. Захотелось подойти, обнять, прижать к себе и жалеть, жалеть, жалеть…

Я встала. Но направилась не к эльфу, а в противоположную сторону — к капищу. Перешагнула через эльфийку, отстраненно подумав, что такую красоту я еще никогда не видела и вряд ли увижу еще когда-либо живой, и вступила в середину круга.

Луна повисла как прибитая прямо над головой. Лес окружил меня молчаливой стеной. Я развела руки и позволила энергиям захватить в свое плетение и меня. Каждый из камней был своего рода накопителем и аккумулятором, в данный момент отдающим свои запасы. Нити тянулись от всего — от земли, от деревьев, от камней, от далеких гор, от еще более далекой луны — весь мир сейчас концентрировался внутри капища. А я была центром мира.

Я ощутила, как мои ладони нагреваются, и свела их перед собой. В голубом неярком свете, идущем от моих рук, увидела начинающий оживать маленький светлый шарик, спеленатый миллиардами энергетических линий. Он был таким теплым и нежным, как котенок, и таким же беззащитно-доверчивым. Захотелось его прижать к себе и защитить, чего бы мне это ни стоило. От всего этого темного, жестокого, кровавого мира за пределами сияющего круга камней.

— Мой маленький… — проговорила я с нежностью, — мой хороший… не бойся!

Я точно знала, что этот комочек живой. Вот он ласково уткнулся мне в грудь, и я его прижала со всей своей нерастраченной материнской любовью.

— Иди ко мне! — попросила я, и он доверчиво заблестел сотнями оттенков цветов.

Блеснув напоследок чистым белым ослепительным светом, он втянулся в меня.

— Вот так, миленький… — я знала, что это правильно. Что так и должно быть. Что именно так, как мать, я могу его защитить.

Мне стало хорошо.

~~~

Очнулась я от громких голосов. Я стояла посередине круга черных камней. Вокруг было темно. Но это не было для меня проблемой. Теперь черный делился на сотни оттенков, которых я раньше даже не замечала. А звуки приобрели четкость, будто разговаривали не в лесу, а рядом, метрах в двух. Это были голоса козаков, но сам разъезд был еще далеко.

Я вышла из круга. Эльф пораженно, восторженно смотрел на меня. Так, должно быть, смотрят на богов, сошедших на землю. Я усмехнулась.

— Госпожа! — Он встал на одно колено и глубоко склонился передо мной. Я впервые услышала его голос, обращенный ко мне. Глубокий, красивый голос эльфа, говорящего на родном языке. Теперь я знала, что магия этого голоса может свести с ума любого эльфа или человека и что кровное братство наложило на Тауэра запрет на использование магии. Первое же слово, сказанное магией, убьет Рандира. Да и без магии этот голос может свести с ума.

— Та… — Я хотела по привычке позвать эльфа, но вдруг поняла, как грубо и куце звучит обгрызенное эльфийское имя, сокращенное человеческой речью. И как больно каждый раз слышать его эльфу.

Я провела по его склоненной голове ладонью. Бедный мой!

— Как твое имя? — спросила я и поняла, что тоже говорю на эльфийском.

Теперь для меня не было разницы, на каком языке говорить — я знала их все. Я знала этот мир до малейшего камушка и травинки, я слышала легчайшее дуновение ветра, видела тысячи оттенков. Боги, да кто же я теперь?

И на задворках сознания непонятно откуда взявшаяся мысль: «Ни фига себе апгрейдили!»

~~~

Нас все-таки услышали. Гортанные крики приближались с двух сторон. Надо поскорее выбираться. А обдумывать свой внезапный апгрейд можно было и по дороге.