…Просыпаюсь, словно от толчка. Пытаюсь повернуться – и тут же кривлюсь от боли в затекших мышцах. Ох и дела… Не так-то удобно спать на земле! Но зато голова ясная и усталости нет. Уже хорошо!

После пробуждения запах вечернего леса словно впервые ласкает мое обоняние. Неповторимый аромат свежести, цветов и трав, смешанный со стойким горько-сладким духом хвои – первые пару минут я просто дышу ими, не в силах надышаться. В лесу спокойно – ни ветерка, только изредка крики птиц и шорох хвои. Это или грызуны местные, или ежики – ничего опасного для себя я не чувствую.

Наконец окончательно встаю, делаю несколько энергичных, разгоняющих кровь и разогревающих движений руками. Все, пора выходить на дорогу.

Держать направление в лесу ночью – да еще безлунной ночью! – далеко не просто. Но после пробуждения мое зрение удивительно хорошо адаптировалось к темноте, а определить конечное направление позволяет помощник.

Выйдя же на дорогу, я начинаю движение к мосту, зябко поеживаясь – несмотря на жаркие дни, с заходом солнца становится довольно прохладно, особенно учитывая близость реки. Но чем она ко мне ближе, тем чаще бухает сердце: на месте фрицев я бы обязательно выставил на мосту пост хотя бы из того же пулеметного расчета. Не знаю даже, откуда такая уверенность – какая-то хитрая работа послезнания или же во мне пробудилась нехилая такая чуйка, но подходить ближе метров пятисот к переправе я не решился.

– Помощник, впереди немцы есть? На мосту есть пост?

Уважаемый игрок, вы не можете задавать прямых вопросов о месторасположении и численности врага, а также о планах действий конкретных подразделений, не считая исторической справки.

– Зараза! А как же ты обещал разбудить при приближении посторонних?

Это не против правил игры.

Ну что, круто, блин…

– Так, а броды через реку есть?

Этой информации я также не могу предоставить.

– А что ты вообще можешь рассказать, железяка?!

Я не железяка. Я ваш персональный помощник. Я могу предоставить общую справочную информацию о реке Пульве.

Мне едва удалось сдержаться, чтобы не выругаться, но в конце концов я сумел сдержаться:

– Хорошо. Предоставляй.

Река Пульва на большей своей протяженности в ширину достигает от десяти до пятнадцати метров и глубиной редко превышает два-три метра.

– Так… А за эту информацию действительно спасибо!

Не за что.

Значит, говоришь, десять-пятнадцать метров от берега до берега? Это действительно немного. Я, конечно, тот еще пловец, но все же столь короткую дистанцию способен одолеть – тем более что глубина в два-три метра наверняка ведь не по всей ширине реки, часть ее можно будет пройти вброд. А вода в узкой речке по любому прогрелась.

Мысль о ночном купании не вызывает никакого отторжения, скорее наоборот – я обрадовался возможности смыть с себя пот и грязь и заодно освежиться. Потому без лишних раздумий начинаю движение в сторону от дороги к виднеющейся вдали деревне Заречье – ее выдают редкие огоньки да едва слышимый лай собак.

До реки добираюсь без происшествий: луна только начала нарождаться на небе, и даже если пост на мосту есть, то меня дежурному расчету никак не разглядеть. Ну, а осветительных ракет и вовсе никто не пускает, что, впрочем, не означает, что немецкой засады нет как таковой. Между тем гул канонады уже давно доносится вдалеке и стал чем-то обыденным, не выпадая из общей картины окружающей действительности, а багровые всполохи на востоке хоть и тревожат сердце, но следовать за ними я не намерен.

Увязав сапоги с обмотками, шаровары, сухарную сумку и пояс с кобурой в один узел из гимнастерки, медленно, аккуратно вхожу в речку, стараясь не выдавать себя плеском. М-м-м, какой же кайф! Дно у берега песчаное, водичка пусть и не парное молоко, но и не обжигает холодом. Скорее бодрит, заставляя сердце чаще бухать в радостном предвкушении. Что ни говоря, а искупаться в реке на хорошем, чистом пляже я всегда любил, не говоря уже о поездках на море, так что сейчас все происходящее напоминает мне о доме – и, как ни странно, без всякой тоски.

Как хорошо! Ноги уже практически не достают до дна, постепенно ставшего илистым, но течения практически нет, а ширина Пульвы на этом участке вряд ли превышает метров двенадцать. Потому я аккуратно, без всякого страха утонуть плыву, усиленно работая ногами и правой рукой – левую же с тюком старательно держу над головой. Вскоре приблизился противоположный берег, и я аккуратно попробовал поймать дно ногой. Как и ожидалось, ступня уверенно уткнулась в песок, после чего я живо выбрался из воды, уже едва ли не бегом – все же затекли мышцы держать и одежду, и оружие и не такой уж и легкий запас еды на вытянутой руке.

Красота!

Оставшуюся часть пути до следующего лесного массива преодолеваю примерно за час, стараясь держаться в стороне от дороги. Впрочем, это ведь не Варшавское шоссе, по которому активно бегут фрицевские танки. Это всего лишь рядовая деревенская грунтовка, на которой я ни разу не увидел движущегося транспорта и не услышал шума моторов. В итоге все прошло благополучно, и, войдя под сень деревьев, я стал забирать на восток по самой опушке, не углубляясь в чащу. Кто меня здесь увидит?

Уже ближе к рассвету я вышел к Огородникам. Дальше идти не планировал – за деревней начинаются сплошные открытые участки, по которым можно идти только ночью, стараясь к следующему рассвету успеть укрыться хоть в какой-нибудь рощице, что будет не так-то и просто. Приблизиться к деревне меня потянуло любопытство и желание разведать обстановку – все-таки будет спокойнее ложиться спать, если немцев в Огородниках нет.

…Увы, моим надеждам не суждено было сбыться. Проползя на брюхе последние метров сто к северо-восточной (вот, уже и стороны света научился неплохо определять!) оконечности леса, я увидел для себя крайне тревожную и неприглядную картину.

Точнее, вначале услышал – грубые, властные окрики и незнакомую лающую речь, которую, впрочем, было довольно легко определить как немецкую. А еще захлебывающийся брех дворовых псов и отчаянные вопли деревенских.

Короткая автоматная очередь ударила внезапно – я аж вздрогнул, однако все происходило уже на моих глазах, и я увидел, что один из фрицев таким образом заткнул самую шумную собаку. Гринписа на вас нет, уродцы… Перед моими глазами предстала околица деревни, несколько крепких бревенчатых домов с деревянной же оградой – и массивная угловатая бронемашина с черными крестами на бортах, стоящая от меня метрах в ста пятидесяти.

Полугусеничный бронетранспортер Hanomag, применяемый вермахтом для транспортировки мотопехоты и в качестве тягача артиллерии, а также другого тяжелого вооружения. Защищен противопульной броней и вооружен единым пулеметом MG-34. Экипаж – два человека, десант – до десяти человек с двумя ручными пулеметами.

Так, ну, понятненько… Ловить мне здесь нечего, лучше-ка подобру да поздорову уползу поглубже в чащу да забьюсь там понадежнее…