— Зато я верю в нас и хочу, чтобы ты тоже в нас поверила. Согласна ли ты стать моей женой?

— Да, — выдохнула Эйвери. — Но если ты еще раз сделаешь мне больно, я сразу же тебя прикончу.

— Как скажешь, — усмехнулся Мал, чувствуя, что ему придется набраться терпения, если он действительно хочет услышать ответное признание в любви.

Следующие два дня они провели в пустыне, вылезая из кровати лишь для того, чтобы искупаться, проехаться верхом и поесть. И все эти два дня Эйвери каждую секунду чувствовала на своем пальце неподъемную тяжесть кольца.

А во дворце уже вовсю шли приготовления к свадьбе.

— Ты пригласишь на свадьбу свою мать?

— Что? Нет, я же говорила — мы с ней не слишком близки.

— Но свадьба даст вам отличную возможность встретиться и все обсудить.

— Поверь, моя мать не тот человек, которого стоит звать на подобное торжество.

— А отца?

— Нет. Но я обязательно составлю список своих гостей.

— Иначе говоря, ты не хочешь говорить об отце.

— Именно. — Эйвери встала, накинула шелковый халатик и скрылась в ванной.

И на этот раз он не стал ее останавливать.

Неужели все так и начинается? Первая размолвка, за которой последуют все новые и новые трудности? Как стремительно легкая трещинка в отношениях разрастется в настоящую пропасть, через которую уже невозможно докричаться друг до друга?

— Все будет не так.

Она опять забыла про вторую дверь!

— Прошу тебя, скажи, что в дворцовой ванной только одна дверь.

— Их там много, но, если ты не прекратишь изобретать сотни способов покончить с нашими отношениями, я вообще прикажу снести все стены, за которыми ты могла бы от меня спрятаться. Я понял, отчего ты сбежала, и больше не буду возвращаться к этому разговору. Не хочешь искать отца — не ищи, это твое право, но, если передумаешь, я с радостью тебе помогу.

Эйвери и так слишком хорошо знала горькую правду, но тут Мал привлек ее к себе, и она сразу забыла обо всех тревогах и заботах.

А потом, много часов спустя, когда они наконец-то насытились друг другом, Эйвери задумалась, имеет ли право хранить все в тайне. Но даже когда они вернулись в столицу Зубрана, она так и не нашла в себе сил во всем признаться.

Она так привыкла работать для богатых и знаменитых, что роскошный дворец с лепными потолками и извилистыми коридорами не произвел на нее особого впечатления, а вот сады и причудливые фонтаны, дарящие прохладу посреди знойной пустыни, раз и навсегда покорили ее сердце. Именно туда она и стала приходить, когда хотела отдохнуть от предсвадебной суеты.

Пока Мал занимался придворными вопросами, она успела слетать в Лондон, разобралась с накопившимися делами, поручила Дженни решать все повседневные задачи, а заодно рассказала подруге о своих приключениях.

Как же все-таки хорошо любить и быть любимой! Она наконец-то смогла признать, что действительно любит Мала.

А Мал любит ее и хочет немедленно жениться. Так приятно сознавать, что ты кому-то действительно нужна! И как же жаль, что мать учила ее полагаться лишь на себя и ни разу не говорила, как хорошо быть с любимым человеком.

Через десять дней после того, как они обосновались во дворце, Эйвери решила поработать и с чашкой кофе и стопкой документов спряталась в любимом уголке в тени фонтанов. Но очень скоро к ней пришел Мал:

— Тебя ищет весь дворец.

— А я и не пряталась, просто мне нравится работать под плеск фонтанов.

— Эти сады отец подарил маме на свадьбу, и она всегда говорила, что только здесь может отдохнуть в тишине и спокойствии от дворцовой суеты.

— Как я ее понимаю. Знаешь, так странно сознавать, что я скоро выйду замуж. — Эйвери улыбнулась и задумчиво покрутила на пальце обручальное кольцо. И когда она только успела к нему привыкнуть? Мал уселся рядом с ней, и Эйвери вдруг добавила: — Теперь я уже не сомневаюсь, у нас обязательно все получится. Я доверяю тебе и люблю тебя. Слышишь? Я только что сказала, что люблю тебя. Даже не верится, что я могу так свободно говорить эти слова.

— Продолжай тренироваться, — улыбнулся он.

— Тренировка тут ни при чем, все дело в доверии. Доверие чем-то похоже на дверь. Я всегда думала, что ради безопасности ее нужно запирать на все замки, а теперь поняла — стоит ее лишь немного приоткрыть, как в твоей жизни появится что-то прекрасное. Что-то такое, чего у меня никогда не было.

— Эйвери…

— Пусть мы и провели вместе целый год, но раньше я просто не понимала той ответственности, что непрерывно давит на твои плечи. Всем от тебя что-то нужно, и тебе постоянно приходится держать в голове сотни дел. Знаешь, мне казалось, что у меня много дел, но теперь, когда я вижу, в каком мире приходится жить тебе… А еще я наконец-то поняла, почему ты взорвался, когда Ричард решил тебя подразнить. Ты уже принял решение и двинулся дальше, а он осмелился оспорить твой авторитет. И наверное, ты все-таки имел право решать за меня, ведь ты меня любил.

— И сейчас люблю, — улыбнулся Мал, целуя ее в губы. — А детские праздники тебе приходилось устраивать?

— Да, а что?

— Моя мама руководила программой детского образования, и в память о ней мы раз в год устраиваем грандиозный праздник.

— Если не нужно выпускать воздушные шарики и ловить полсотни лебедей, то я согласна, — усмехнулась Эйвери, радуясь, что наконец-то может заняться чем-то полезным. — Какой у меня бюджет?

* * *

— Передвиньте дату хотя бы на неделю.

— Ваше высочество, вы и сами понимаете — это не в нашей власти.

Ему всю жизнь приходилось что-то «понимать», но сейчас он думал лишь о том, что его ждет, когда Эйвери все узнает.

А потом в зал совета ворвалась сама Эйвери, и по ее взгляду Мал сразу же понял, что ей все известно.

— Оставьте нас.

Советники встревоженно переглянулись, но все же подчинились и молча ушли.

— Пока я готовила для тебя детский праздник, мне довелось очень плодотворно пообщаться с одним слугой, — начала она ледяным тоном, как только за советниками закрылась дверь. — А сам ты мне говорить ничего не собирался?

— Я боялся, что ты все не так поймешь.

— Это не ответ. Ты не собирался мне ничего говорить, ведь так?

— Я надеялся, что мне не придется тебе ничего говорить.

— И готов был и дальше держать меня в неведении?

— Да, потому что все это не имеет никакого отношения ни к нам, ни к нашим чувствам.

— Ошибаешься, это имеет прямое отношение к нашему браку, — выдохнула Эйвери еле слышно. — Ты потребовал от меня доверия, и впервые в жизни я полностью доверилась другому человеку.