До меня только теперь доходит, что я выскочила из кафе настолько стремительно и в таком смятении, что про капучино и счет совершенно не подумала. Краснею, суетливо киваю.

— Да, разумеется. Понимаете, я случайно увидела одного человека и подумала, что… — Останавливаю себя. Какое дело этому юному созданию до того, что я там подумала? — Я не насовсем ушла, — нахожусь я. — Еще собиралась вернуться.

Лицо официантки озаряется улыбкой. С перепугу и от бега ее бледные щеки медленно заливаются румянцем.

— А-а… тогда ладно. — Смеется. — А я уж было подумала, что вы решили сбежать.

— Ну что вы, — бормочу я, представляя, как нелепо выглядела вся эта сцена. — Мне бы и в голову не пришло…

Официантка окидывает меня изучающим взглядом. На мне строгий приталенный жакет, узкие серые брюки в мелкую полоску. Все почти новое, купленное специально для теперешней работы.

— Вообще-то да… — протягивает она. — Но, знаете, всякое бывает.

Киваю. Вместе возвращаемся в кафе. Сажусь за свой столик, беру чашку, из которой отпила всего глотка два, и погружаюсь в безрадостную задумчивость. Возможно, на меня с любопытством поглядывают, ведь кто-то видел, как я вылетела отсюда, слышал крики официантки. Мне совершенно наплевать, я никого и ничего не замечаю.

Раз ты так этого хочешь, так, может, взять и позвонить? — вдруг вспыхивает в сознании, точно лампочка рождественской гирлянды, обнадеживающая мысль. Тогда все станет на свои места, рассеются сомнения, уйдет убийственная опустошенность. И Лаура оживет…

«Вместо Ричарда в ту квартиру поехал другой», — вновь звучит в голове голос Джойнера.

Медленно качаю головой.

Если я позвоню, если попытаюсь все вернуть, не буду ли до конца своих дней тяготиться мыслью, что пятнаю память мужа, что из-за нежелания быть одной закрываю глаза на очевидное и недопустимое? Не буду ли подсознательно корить себя, теряться в догадках, мучиться подозрениями?

Нет, звучит у меня в голове столь отчетливо, что мне кажется, будто я произношу это слово вслух. Пусть все остается как есть. Мы с Лаурой непременно воспрянем духом — пусть не сегодня, пусть даже не до конца. Зато моя совесть будет чиста. И будет не стыдно смотреть на фотографии мужа, являться к нему на могилу и разговаривать с ним, когда рядом никого нет…

— Не помню я никакого Тарвера, — говорю я, безуспешно роясь в тайниках памяти.

— Ну как же? — В голосе мамы уже звучит нетерпение. — Он бывший папин подчиненный, изредка навещал нас, когда тебе было лет десять, и каждый раз дарил тебе пачку комиксов.

— Гм… — Чешу затылок, воскрешаю смазанные образы из детства, кривлюсь и морщусь. — Послушай, у папы этих подчиненных было без счета и многие наведывались к нам. Пачку комиксов? Насколько помню, я никогда не пылала страстью к комиксам. Наверное, эти пачки лежали нетронутыми, потом кто-нибудь их выбрасывал или передаривал соседским детям?

Мама вздыхает.

— Ладно, дело не в комиксах, а в прайс-листах.

— На что? — удивляюсь я.

— На услуги по организации праздников, — говорит мама. — У этого Тарвера давно свой семейный бизнес — они устраивают разного рода торжества, в том числе и свадьбы. Когда Кэтрин выдавала замуж дочь, Тарвер прислал перечни услуг с указанием цен. Впрочем, мы их тогда так и не увидели. Теперь Кэтрин женит сына и хочет сравнить теперешние расценки с прежними.

— А при чем здесь я?

— Это было два года назад, — исполненным печали голосом произносит мама. — Прямо накануне… твоей трагедии. У нас с папой тогда сломался компьютер, а новый мы еще не купили, поэтому я дала Тарверу твой электронный адрес. Не помнишь, я тебе говорила?

— Гм… — События той поры смешались в моем сознании в фарш, а многие и вовсе выпали из памяти. — Не помню… А почему ты не дала ему адрес Кэтрин?

— Она принципиально не пользуется компьютером и не смотрит телевизор, — многозначительно напоминает мама. — Я говорила тебе об этом раз двадцать.

Ах да. У мамы все подруги с причудами. Одна не ест мясо, у другой полный дом разной живности, в том числе парочка шиншилл, а Кэтрин не признает компьютеры и все время устраивает счастье детей, племянников и крестных.

— Что-то я не пойму, — хмуро бормочу я. — Что требуется конкретно от меня?

— Малость, дорогая моя, — нараспев произносит мама. — Заглянуть в свой ящик на yahoo.com и найти среди старых писем прайс-листы Тарвера. — Она усмехается. — Что с тобой сегодня? Не выспалась?

— Не знаю, — ворчу я. — Наверное, просто устала. Да и вообще… — Умолкаю. Рассказывать родственникам, даже самым близким, о разрыве с Дэниелом, точнее о его причинах, я не желаю. Не потому, что не доверяю, скажем, матери, а потому, что не хочу лишний раз травить ей душу. Они из-за меня и так настрадались. Конечно, и родители, и Монтгомери уже знают о том, что Дэниел ушел из нашей жизни, но почему — могут лишь гадать. Заговорить об этом со мною прямо никто не отважится — все щадят мои чувства и не считают возможным совать нос в мои личные дела. Правду никто никогда не узнает — и хорошо. Решат, что не поладили, не сошлись — стало быть, не судьба. Посетуют и успокоятся. А у меня есть Брэд — неизменный советчик и жилетка для слез.

— Что «вообще»? — осторожно интересуется мама.

Вздыхаю.

— Настроение не ахти, — выкручиваюсь я. — Голова забита непонятно чем. Каким-то туманом. Короче, ничего особенного. Все почти в норме, не волнуйся.

— Постараюсь, — не слишком успешно скрывая тревогу, отвечает мама.

Хмыкаю.

— А почему ты дала ему этот мой адрес? Я думала, ты его не помнишь.

— Чтобы не забивать твой основной ящик разной ерундой, — рассудительно объясняет мама.

Ящик на yahoo.com для меня создал Ричард, когда я затеяла найти работу на дому и уже придумала текст объявления, которое в итоге так и не повесила в Сети. Двухгодовалая Лаура как раз в тот день слегла с тяжелой простудой. Я полмесяца не отходила от нее, а потом Ричард улетел по срочному делу в Калифорнию, и все мои мысли были о нем. Когда черная полоса прошла, я чувствовала себя настолько вымотанной, что о задумке работать уже и не вспоминала. А ящик стал копилкой для разного рода не особенно меня интересующих рассылок, я заглядывала в него раз недели в две, а теперь и того реже.

Сегодняшний день прошел как будто прекрасно. Йорг Вахтер после долгих раздумий приобрел не две картины, а целых три, и, перед тем как заехать в детский сад, я купила нам с Лаурой по неимоверно дорогому мороженому с экзотическими фруктами. Она вроде бы обрадовалась, но, оказавшись дома, положила лакомство в морозилку и со скучающим видом удалилась к себе в комнату. Я покрутила мороженое в руках и последовала дочериному примеру. Потом с четверть часа без дела болталась из угла в угол, прислушиваясь к тишине дома, гадая, чем занята Лаура, и не улавливая со второго этажа ни звука.