Татьяна почему-то встала на сторону тещи, хотя перед свадьбой клялась быть верной мужу и на коне, и в рубище, то есть вне зависимости от его материального положения. Сама она после университета пристроилась по знакомству в банк — младшим референтом. И могла воочию наблюдать жизнь состоявшихся людей, не торгующих пылесосами. И делать неутешительные для своего суженого выводы. А что такое банк? Большой сплоченный коллектив. Корпоративные вечеринки, служебные романы, совместный труд, который сближает. Духовно и физически. К тому же стабильный и относительно высокий доход.

Правда, зарплата супруги поступала не в семейный бюджет, а шла в основном на личные нужды. «Твои деньги — это наши деньги, — любила повторять как бы ненароком Татьяна, укладываясь в постель, — а мои деньги — это мои деньги». После этих шекспировских слов Коляныч ворочался до четырех утра. Все правильно, мужчина — добытчик. Не можешь добывать — уступи тем, кто может. Не мучай себя и др.

Начались неразрешимые противоречия. Антагонизм. Потом безразличие. (До мордобоя не доходило — интеллигенция.) Татьяна уже не интересовалась, задержался ли супруг по работе или по «левым» причинам. Да и он не ревновал, когда поздним вечером ее подвозил на иномарке какой-нибудь сослуживец, провожая до подъезда. Былая влюбленность, от которой он в свое время чуть не потерял рассудок, незаметно растворилась в унылых буднях и сошла на нет. Никакого больше Маяковского, никаких подвигов во имя любви. Разве что мусор вынести… Правда, для Максима супруги поддерживали имидж добропорядочной четы.

Полгода назад, после претензии тещи по поводу криво оторванной от рулона туалетной бумаги (не по перфорации!) Коляныч собрал пожитки и вернулся в родительское гнездо. Мать, естественно, переживала, звонила Татьяне, пыталась примирить. Батя, знавший, что такое теща, сына не осуждал, но и не поддерживал как человек строгих понятий. «Женился, ребенка завел — неси крест!»

Но Коля нести крест не желал. Известно ведь, куда его несут — на Голгофу. Короче, лучше ужасный конец, чем ужас без конца. Он предложил Татьяне разойтись мирно, без судебной тяжбы и дележа совместно нажитого барахла. Жена не возражала. Он попросил оставить себе машину — не в метро же пылесосы возить. По поводу сына тоже разобрались без привлечения адвокатов. Максим остается с Татьяной, Коля может общаться с ним в любое время и по возможности поддерживать материально.

В общем, довольно типичная, ничем не примечательная ситуация. Любили — разлюбили. Бывает… По безжалостной статистике — с восемью из десяти.

И остался Коляныч со старым «Ниссаном», пылесосами, разочарованием и пластиной в черепной коробке. По утрам садился за баранку и мчался по адресам демонстрировать товар. По условиям контракта с фирмой он должен был провести в месяц шестьдесят демонстраций, то есть по две в день. Каждая занимала по три-четыре часа. Плюс дорога. За это полагалась небольшая базовая зарплата и процент за каждый проданный пылесос. Клиентов обязан искать тоже сам. То есть работенка на износ. Да еще с обязательной улыбкой на устах. Улыбался, заученно расхваливал американский суперагрегат, звонил при хозяевах в детские дома, чтобы якобы оказать спонсорскую помощь (вот, мол, какая у нас расчудесная процветающая организация), чистил ковры и мягкую мебель, стращал клещами-сапрофитами, живущими в матрасах и вызывающими зуд и аллергию, обещал грандиозные скидки и подарки от фирмы — короче, профессионально промывал не только паласы, но и мозги. Руководство поощряло импровизацию, но обязательную программу — с сапрофитами и детскими домами — выполнять заставляло.

Дела шли с переменным успехом. Лучше всего — накануне праздников, когда мужья хотели сделать любимым женам необычный подарок. Хуже всего — в летний сезон, когда семейные бюджеты трещали от поездок на курорты, и вся торговля намертво вставала. Приходилось влезать в долги. Здорово выручал театральный друг Антон, удачно засветившийся в детективном сериале и теперь не испытывающий финансовых проблем. Недавно он получил приглашение на съемки в блокбастере, правда, в роли второго плана, но это же — большой экран, совсем другой уровень. «Третьего справа» уже не играл, хотя из театра не ушел.

Не брезговал Коляныч и частным извозом в ночное время. На личную и культурную жизнь из-за напряженного графика времени практически не оставалось. Не хватало и рабочего коллектива, атмосферы, общения. Встречи с коллегами-менеджерами в офисе фирмы не в счет. Пара выходных в месяц, которые он мог себе позволить, уходили на банальный сон и просмотр теленовостей. Некогда было даже сходить в кино, не говоря уже про зоопарк. В общем, никакой романтики — перманентная рутина, плесень и ни малейших перспектив на прекрасное далёко. Сплошные клещи-сапрофиты. Увеличенную фотку одного из них Коля повесил над своим диваном в рамочке.

А романтики, несмотря на недетский возраст, по-прежнему хотелось. По ночам его мучил беспощадный вопрос: неужели пошлая торговля пылесосами — это все, на что он оказался способен в жизни? И что дальше? Так и будет до старости кривляться на грязных коврах, зарабатывая жалкий бонус? Или «бомбить» по ночам?.. Как известно, не путь выбирает человека, а человек путь. Все зависит от тебя. Реже — от других.

Другим оказался Виталик. Хотя бы в части романтики. Правда, первый год после случившейся с Колянычем неприятной встречи с битой он даже не заикался о «работе». Наверное, ждал, когда тот заикнется сам. Но, не дождавшись, решил рискнуть.

К слову сказать, он не ушел в тень, когда Колю обработали в подъезде, а бросился разыскивать бейсболистов. Первым делом навестил кошкинского родственника. Когда тот развел руками — мол, ничего не знаю и крайне сожалею, отправил его на пятнадцать суток за мелкое хулиганство. А едва тот вышел и сплюнул на чистый асфальт, был задержан случайно проходящим участковым и получил новый срок. Загрязнять соплями улицы никому не дозволено — бизнесмен ты, не бизнесмен. В итоге родственник на целый месяц отошел от дел, просрочил срок выплаты членского взноса на таможне и утратил там доверие и позиции. Бросился активно восстанавливать, но не успел — холодным хмурым утром покинул этот бренный мир вместе со своим заминированным «Лексусом» — недобросовестная конкуренция косила ряды бизнесменов почище холеры. Оба — он и «Лексус» — получили ранения, не совместимые с жизнью. И немного испортили милицейскую статистику, потому что преступление осталось нераскрытым. Коля, таким образом, получил небольшое моральное удовлетворение.

Самому Кошкину, как и предполагалось, влепили пять лет строгого режима, несмотря на все усилия адвокатов-златоустов. А через год на зоне, куда определили несостоявшегося заказчика, произошел бунт. Во время битвы со спецназом Серега неудачно упал со второго яруса нар и расшиб голову о бетонный пол. Был похоронен на местном кладбище без почестей и отпевания.

Однажды на даче, когда Коля, оправившись от ран, уже мог отдавать отчет своим действиям и употреблять пиво, Виталик осторожно завел разговор об общественно-полезной нагрузке. Сосед, к удивлению, не отнекиваясь, коротко спросил:

— Что надо?

— Так, мелочь. В гости сходить к одному политику, посмотреть, что у него дома. Нас он вряд ли пригласит… А полезем внаглую — политический скандал. Невелика шишка, районное звено, а скандал. Западная пресса и оппозиция начеку.