– Чего тут понимать, – разочарованно буркнул Кресало. – Контора пишет, а люди сами по себе. Вмиг бы слазили. Вы на одну березу заместо Кардупы, я на другую… И все ясно. А теперь одно ясно – что ничего не ясно.

– Иначе, гражданин Кресало, нельзя, – утомленно сказал Егор Аверьянович. – Я ведь на службе, должен действовать строго в установленном порядке. Так, как предписывает уголовно-процессуальный кодекс.

– Я не против порядка. И кодекс тоже уважаю. Как кодекс строителя коммунизма. Раз положено, то положено. Только вы не тяните, а то у меня прямо душа горит от этой несправедливости! – вздохнул Кресало.

Егор Аверьянович не торопясь шел по утреннему парку, помахивая кожаной папкой с документами, и удивлялся, как быстро, всего за несколько ночных часов природа словно омыла и очистила окружающий мир. Вокруг все сияло, блестело, дышало легко и радостно. Абелин тоже ощущал непонятное возбуждение, какую-то необъяснимую приподнятость. В жизни бывают странные моменты, когда ты ощущаешь вдруг себя важным и нужным в этом мире человеком.

Егор Аверьянович дошел до известной всем в городе круглой поляны и сразу понял, о каких двух березах говорил Кресало. Они действительно были примерно одной вышины, и если их нагнуть, даже не очень сильно, два человека на верхушках вполне могли передать что-то из рук в руки.

У одной из берез были аккуратно уложены друг на друга несколько кирпичей. Видимо, именно на эту взбирался Кресало, догадался Егор Аверьянович.

До прокуратуры от парка было рукой подать. И уже через несколько минут Абелин был у себя в кабинете. Но задумчиво-мечтательное настроение не пропадало, и он думал вовсе не о конкретных делах.

За время работы он расстался уже со многими иллюзиями. И, пожалуй, главной из них было представление, что все юристы – коллеги, люди одной крови, всегда способные и готовые найти общий язык. Когда-то он был убежден, что коллега – это друг, товарищ и брат. А оказалось, что чаще всего – конкурент, завистник, всегда готовый подложить свинью. Происходит ли это потому, что в юристы идут люди с подобными склонностями? Или профессия делает их такими? Ведь ты должен растоптать оппонента в суде. Мало того, сделать это публично, на глазах присутствующих. Убедить их в его глупости, слепоте или подлости. При этом вознестись самому, продемонстрировать, какой ты умный, неподкупный, аки ангел небесный на фоне продажных и жалких противников.

Тут надо сразу отметить, что Егор Аверьянович вовсе не был прекраснодушным мечтателем, этаким Анжелико, как выражался писатель Шукшин. Но так как вопросы достоинства и чести всегда были для него непререкаемой ценностью, он тяжело переживал все те грязные уловки и обманы, на которые, например, шли адвокаты, «отмазывая» своих подзащитных. И признавая на словах, что именно в этом и заключается их работа, про себя он по-детски удивлялся: как же они могут защищать заведомого преступника? Неужели не совестно?

Поэтические думы Абелина были безжалостно прерваны телефонным звонком. Звонили из милиции – всегда веселый капитан Мурлатов.

– Егор Аверьянович, тут такое дело… Прямо не знаю, что сказать! В парке обнаружен сидящим на верхушке березы гражданин, который благим матом орет: «Пригласите сюда товарища Абелина из прокуратуры! Он в курсе! Он разберется!»

«Старик Кресало, – сразу понял Абелин. – Не выдержал, правдолюбец несчастный, устроил представление!»

– Вы как – прибудете? – вежливо, но явно издевательски осведомился Мурлатов. – Или мне пожарников вызывать, чтобы они его сняли? Пока он оттуда не свалился?

– Сейчас буду, – тяжело вздохнул Абелин.

И бросился в парк.

Дед Кресало был в вязаной зимней шапочке, резиновых кедах и брезентовой робе, в которой только пожары тушить. Он сидел на суку у верхушки, обхватив, как лягушка, ствол березы руками и ногами.

Под деревом стоял капитан Мурлатов и лениво вопрошал:

– Как, дед, не иссякла еще сила казацкая? Есть еще порох в заднице? Или пора пожарников звать?

– Врешь, не возьмешь! – тяжело дыша, отчаянно отвечал Кресало.

Увидев подошедшего Абелина, дед возликовал:

– Здравствуйте, товарищ прокурор! Вот видите! Вот так и прошлый раз было! Теперь-то верите?

– О чем это он, Егор Аверьянович? – весело блестя бесстыжими глазами, спросил капитан. – А может, это вы ему поручили? Задание дали?

Егор Аверьянович посмотрел вверх. Сквозь блестящие желтоватые листочки было видно ослепительно синее небо и белые, как снег, облака. Легкий ветерок был напоен утренней прохладой…

И только нелепый старик на дереве портил картину мира.

– Товарищ прокурор! – вдруг услышал он отчаянный крик Кресало. – Раскачивать-то надо для полной достоверности? Или как? Может, не надо – так поверите? А то, боюсь, упаду…

– Чего это он раскачивать собрался? – спросил капитан.

– А черт его знает! – от всей души выругался Абелин.

Не рассказывать же капитану, зачем старик забрался на дерево! Хотя тот, хитрая бестия, наверняка, сам уже давно обо всем догадался.

– Ладно, – сказал капитан, – вы тут постойте немного, а я за помощью схожу. Сам он, старый дурак, не спустится, а мне за ним лезть тоже неохота. Не люблю я, Егор Аверьянович, с детства по деревьям шастать, – с очевидным намеком вдруг сказал капитан. – Один раз маленьким так свалился, что чуть язык от удара не откусил. С тех пор – ни-ни, меня на дерево никакими коврижками не заманишь!

Капитан скрылся в кустах, а Егор Аверьянович, проводив его взглядом, сердито спросил:

– Ну, что вас туда понесло, Кресало? Чего вы этим добиваетесь?

– Вашего доверия, Егор Аверьянович. Не поверили вы мне, я же сразу понял, – с горькой обидой и тоской сказал Кресало. – Всю ночь не спал, мучился. А утром понял – не могу я ждать, пока вы там эксперимент назначите!..

– А капитан тут откуда взялся? Или вы его с собой специально привели?

– Не ведаю! Аки бес из кустов вынырнул и давай опять издеваться! Сейчас, говорит, я в тебя из пистолета палить начну, как в нарушителя общественного порядка. Не хочешь на свободе жить, так тюрьма всегда к твоим услугам. Измывался!

– Вы спускаться-то думаете, Кресало?

– А вы скажите – верите мне или как!

– Ну… – замялся Абелин.

– Эх, пропадать так с музыкой! – вдруг залихватски воскликнул Кресало и качнул березу. – Вот смотрите – так все и было! Кресало врать не станет!

И тут руки Кресало вдруг разжались, ноги разъехались, и он медленно, глядя в небо мученическим взглядом, повалился вниз.

Егор Аверьянович бросился ловить тело правдолюбца.

Падал Кресало долго и с перерывами – время от времени тормозя падение шлепающими ударами о ветки.

А потом, почти у самой земли Кресало все же удалось схватиться за ветку, но она треснула, и он промелькнув мимо расставленных рук Абелина, мягко шмякнулся о землю. И так и остался лежать без движения на спине, глядя открытыми глазами на то самое небо, которым еще только что любовался Абелин.