Майкл перевоспитался, излечился от преступных устремлений, однако он был поставлен перед страшной дилеммой. Все, что он делает, — это только ради Мэри. Буш видел в нем только жертву: Майкл ничем не заслужил выпавших на его долю испытаний. Он был вынужден переступить черту, так как любит свою жену; и Буш подозревал, что сам в подобных обстоятельствах поступил бы так же. Любовь нередко толкает человека на отчаянное безрассудство.

Однако Поль Буш является служителем закона. У него нет выбора: когда Майкл возвратится в Соединенные Штаты, он его арестует.

Купол собора Святого Петра, творение Микеланджело, устремился в небо на высоту триста девяносто футов[12]. Для того чтобы воплотить в жизнь замысел великого итальянца, потребовалось сорок четыре года. Купол в буквальном смысле стал позолоченной короной, венчающей католическую церковь. Майкл, в составе группы из шести ученых обходя алтарь собора, поднял взгляд вверх, поражаясь работе древних мастеров, которая насчитывала уже четыре столетия. Он был в свободной одежде: коричневая куртка поверх белой рубашки, в нагрудном кармане пенал с карандашами и ручками. В руке Майкл держал небольшой кожаный портфельчик, в котором помимо всего прочего лежали два блокнота, видеокамера, еще один пенал, несколько книг по истории Ватикана и две коробки конфет, которые он уже переложил в карман куртки. Очки в круглой золотой оправе придавали ему вид почтенного ученого мужа.

После часовой лекции, в ходе которой ученым подробно рассказали обо всем, что им предстояло увидеть, ровно в 9.15 началась экскурсия. Она была спланирована как обзорная, предваряющая цикл более подробных лекций, намеченных на вечер. Экскурсия должна была продлиться три часа и завершиться в 12.15 в Музее сокровищ ризницы. У Майкла не было никакого желания торчать весь вечер на лекциях. К тому времени, как ученые соберутся в лекционном зале, сам он уже будет находиться на борту самолета, вылетающего из Рима. Взглянув на часы, Майкл запустил таймер. Все подготовлено. Если не произойдет ничего непредвиденного, к полудню операция будет завершена. У него в запасе три часа.

* * *

Группа, в составе которой находился Майкл, состояла из ученых, а не из обычных туристов — на них он вдоволь насмотрелся за последние четыре дня. Сестры Екатерина и Тереза, собрав скудные сбережения, вырвались из монастыря Тайной вечери в Ирландии, где они читали послушницам курс истории католицизма. Монахини приехали в Ватикан якобы для учебы, но на самом деле их в первую очередь интересовала месса, которую завтра должен был служить на площади Святого Петра сам Папа Римский. Больше всего они напоминали Майклу фанаток, преследующих рок-звезду. Им посчастливилось уже трижды присутствовать на проповедях Папы, и они были готовы набиваться в тесные микроавтобусы, расфасовывать по пакетам картошку или торговать футболками только ради того, чтобы снова его услышать. В группе были два раввина из Бруклина: Абрамовиц и Лохейм. Эти приятные пожилые мужчины находили радость в малейшем дуновений жизни, своим светлым молодым духом бросая вызов сумеркам преклонного возраста. Многие туристы, приехавшие в Ватикан, удивляются, увидев в залах иудейских священников. Они не понимают, что, хотя представители этой религии и не признают Иисуса Христа мессией и спасителем, Иисус все равно остается для них иудеем и учителем, прожившим свою жизнь праведником. Ну а Петр, в чью честь был воздвигнут этот великий город, считается у иудеев апостолом.

И наконец, в группу входил профессор Альберт Хиггинс. Вчера вечером они с Майклом посидели за бутылкой вина, и профессор долго разглагольствовал о своих теориях божественности. У Майкла сложилось впечатление, что Хиггинс может неделями распространяться о своей особе. Через час Майкл, извинившись, откланялся, сославшись на то, что ему нужно беречь силы для завтрашней экскурсии. Утром, когда группа собралась у дверей музея, Хиггинс встретил Майкла так, словно увидел его впервые в жизни, удостоив лишь едва заметным кивком. Этот человек замечал вокруг себя только то, что хотел.

Экскурсоводом выступал брат Иосиф, сотрудник Ватикана, который занимался изучением его истории. Те немногие волосы, что остались у него на голове, давно поседели, однако, круглое, как у херувима, лицо еще сохранило мальчишеский задор. Оставив модные костюмы в прошлом, брат Иосиф был в коричневой сутане и белой рубашке со стоячим воротничком, знаком принадлежности к своему ордену. От рождения носивший имя Джузеппо Мариано, профессор истории Ватикана из Римского университета, три года назад он потерял в автокатастрофе жену. Лишившись спутницы жизни и самого желания жить, он с головой погрузился в работу, обнаружив в этом свое призвание. Не решившись постричься в монахи, брат Иосиф нашел компромисс, став послушником; и если по прошествии трех лет тяга останется, он посвятит остаток жизни служению Господу. Брат Иосиф относился к своей работе очень серьезно и, несмотря на улыбчивость, был беспощаден к тем, кто не желал следовать местным порядкам.

Майкл слушал брата Иосифа, кивая и жадно заглядывая ему в рот. Однако это была лишь маска; мысленно он уже выполнял свой план. Проснувшись на рассвете, Майкл еще раз во всех деталях проработал предстоящую операцию, пытаясь предугадать все непредвиденные препятствия и их последствия. Такой сосредоточенности ему не удавалось добиться ни разу в жизни. В прошлом все кражи он совершал для себя, повинуясь эгоизму или жадности. Но не сегодня. Сейчас все это делается ради Мэри. Все продумано, подготовлено, установлено, приведено в действие. Все идет по плану.

В десять часов утра Атиллио Вителли, выглянув из-под «альфа-ромео», решил, что бежать ни к чему. В четырех полицейских машинах, свернувших к мастерской, для него не было ничего нового. Машины итальянского производства, стоявшие в гараже, были приобретены законно — по большей части. Ну а у остальных уже перебиты номера, на них выправлены новые документы, и теперь их никак больше нельзя привязать к прежним владельцам. Девять жандармов прилежно окружили Вителли, дожидаясь, чтобы он заговорил первым. Однако пожилой автослесарь даже не смотрел на них до тех пор, пока грузный лысый офицер не просунул голову под капот красной машины.

— Атиллио, на этот раз мы приехали не по поводу машин, — объявил он.

Вителли оживился.

— Значит, это визит вежливости, Джанни?

У следователя Джанни Франконе никогда не было на Вителли ничего существенного: только подозрения и догадки. Он знал о незаконной деятельности механика, просто не мог ничего доказать. Поэтому, когда сегодня утром из анонимного звонка ему стало известно о том, что в полдень планируется осквернение одной из римских достопримечательностей, причем подготовка к преступлению проходила в гараже Вителли, Франконе просто не справился с соблазном нагрянуть к своему давнему знакомому с обыском.

Трое полицейских принялись осматривать двор, а шестеро вошли в небольшой, на три машины, гараж.

Франконе уселся на капот «фиата-спайдера», своим весом угрожая подвеске.