— А на вас когда-нибудь нападали разбойники? — спросила Софи.

— Да, неподалеку от Неаполя. К счастью, они действовали весьма неумело, и я с легкостью отбился от них.

— О Господи, — вздохнула Коринна, перебирая мерцающие жемчужины.

— Матушка, не желаете ли проверить, к лицу ли вам мой подарок?

Она моментально надела ожерелье, серьги и браслет и устремилась к зеркалу. А потом поспешила вернуться к Джулиану и заключила его в объятия.

— Дорогой, я тебя обожаю. С тобой можно сойти с ума, но ты лучше всех. Тебе хотелось посмотреть, к лицу ли мне твой подарок? Ну, что скажешь?

Она принялась поворачиваться так и эдак, демонстрируя сияние и переливы жемчуга.

— Мадам, вы ослепительны. Позвольте пригласить вас на танец.

Роксана тотчас села за фортепьяно, и Джулиан с Коринной закружились в вальсе.

Когда стихли звуки последнего аккорда, в гостиной раздался густой бас миссис Элдридж:

— Уж простите, мисс Роксана, но я услышала смех и музыку, вышла посмотреть, да так и застыла. — Кухарка широко улыбнулась и прижала руки к сердцу. — Джентльмен танцует вальс со своей матушкой. Часто ли такое увидишь!

— Прикажете подать шампанское в честь благополучного прибытия вашего корабля, милорд? — спросил Минт и, получив согласие, вскоре вернулся с бокалами, наполненными благородным напитком.

Все пили шампанское и наперебой задавали вопросы Джулиану, пока он не поднял руки.

— Я уже все вам рассказал. «Голубая звезда» в полном порядке. Теперь давайте обсудим поездку в Хардкросс-Мэнор. Кто знает, что стоит за приглашением барона? Я сильно сомневаюсь в его искренности. Может быть, Роксане и Софи лучше остаться в Лондоне и не рисковать…

Коринна мягко, но решительно перебила его:

— Джулиан, тут нечего обсуждать. Мы будем сопровождать тебя и не дадим барону вонзить кинжал тебе в спину. Кроме того, Роксане и Софи очень хочется побывать в Рейвенскаре.

Ему все это не нравилось. Впрочем, оставлять их в Лондоне тоже небезопасно, ведь здесь находится Ричард Лэнгуорт.

В конце концов Джулиан сдался:

— Хорошо. Отправляемся завтра на рассвете. В двух экипажах.

Сказано — сделано.

В среду, в намеченный час, две кареты выехали с Лемингтон-сквер, а через три дня остановились у парадного входа в Хардкросс-Мэнор.

Джулиан вдохнул запах свежескошенной травы и понял, что соскучился по здешним полям, холмам и рощам. Он знал имение Лэнгуортов не хуже, чем свое собственное, и раньше приезжал сюда, как к себе домой. Но то было раньше. А теперь остались только воспоминания, затуманенные болью, горечью и вопросами без ответов.

Софи вышла из экипажа и огляделась по сторонам.

— Тут очень красиво. Ухоженный сад и много цветов… — Она помолчала и добавила: — Но мне как-то не по себе. У меня нехорошее предчувствие.

Не будь такой штуки, как Время, случилось бы все сразу.

Вуди Аллен

Нехорошее предчувствие? Джулиан оценил интуицию Софи, когда двери распахнулись и на пороге появился Ричард Лэнгуорт. Дивное начало визита сулило не менее прекрасное продолжение.

— Я вижу, дамы не отпустили тебя одного, — с ухмылкой заметил Ричард. — Ты, как всегда, вовремя, Джулиан. Входи, мой отец с нетерпением ждет тебя.

Джулиан посторонился, пропуская вперед трех дам, двух горничных и своего камердинера Плиния. Глядя на столь внушительную процессию, Ричард присвистнул, а величавый дворецкий Теган откашлялся и хорошо поставленным голосом произнес:

— Лорд Джулиан, его милость предупредил меня, чтобы я сразу проводил вас к нему в библиотеку. А дамы могут отдохнуть с дороги в гостиной.

— Я бы хотела сначала пройти в свою комнату, — сказала Коринна.

— Прошу прощения, ваша светлость, но обед подадут… — дворецкий взглянул на часы, — ровно через тринадцать минут. Вы, должно быть, помните, что господин барон чрезвычайно пунктуален и требует того же от других.

Через минуту Джулиан и Ричард вошли в огромную сумрачную библиотеку.

Руперт Лэнгуорт, барон Перли, — высокий седой мужчина лет семидесяти — неторопливо поднялся из-за массивного письменного стола и распорядился:

— Ричард, оставь нас.

— Хорошо, отец. Надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, что делаете.

Ричард вышел из библиотеки и закрыл за собой дверь.

— Здравствуй, Джулиан. Трудно поверить, что мы не виделись целых три года.

— Как вы себя чувствуете, сэр? Откровенно говоря, прочитав ваше письмо, я подумал, что вы диктовали его, лежа на смертном одре.

— Видимо, я перестарался. Мне хотелось всего лишь намекнуть на то, что я близок к подведению жизненных итогов. Без этого приглашение выглядело бы менее убедительно.

— Так или иначе, вы в добром здравии, а я у вас в гостях. Причем не один. Со мной матушка и две ее протеже — Роксана Рэдклиф и Софи Уилки. Признаться, я не ожидал увидеть здесь Ричарда. Каковы ваши намерения, сэр?

— Намерения? Я намерен похоронить нашу вражду.

— Вместе со мной?

— Нет. — Руперт Лэнгуорт выхватил пистолет и выстрелил.

Джулиан судорожно вздохнул, когда пуля вонзилась в книжную полку в трех футах слева от него. Он не двинулся с места, только продолжал смотреть на барона.

— Как видишь, я легко мог бы убить тебя и освободить Ричарда от его навязчивой идеи.

Сердце Джулиана отбивало барабанную дробь.

— Несомненно, сэр, как и то, что вас бы потом повесили.

— За то, что я покарал убийцу моей дочери? Думаю, присяжные вынесли бы мне оправдательный вердикт. — Руперт завернул пистолет в носовой платок и аккуратно положил в верхний ящик стола.

— Я уже устал повторять вам, сэр. Вы знаете, что я не убивал Лили. Я бы скорее застрелил себя.

— Я не удивляюсь твоему хладнокровию, — ответил барон. — Твой отец был таким же. Его невозможно было запугать, как бы кто ни старался. Ты не знал своего отца, и очень жаль, он был достоин восхищения. Но когда твоя мать забеременела, он был уже стариком. В молодости он казался мне богом — сильным, могучим, повелевающим всем и всеми вокруг. Он проводил больше времени в Рейвенскаре, чем в Маунт-Берни. Ему всегда нравилось, как замок угрожающе нависает над морем, готовый отразить любое вторжение. Однажды, помню, он заметил, что, если бы ему пришлось стать домом, он стал бы Рейвенскаром — крепким, надежным и прекрасно выглядящим, разумеется.

Джулиану никто никогда не рассказывал ничего подобного об отце — тем более барон Перли. Джулиан всегда представлял старого герцога выжившим из ума стариком, хотя Коринна никогда ничего подобного не говорила. Но Лорелея Монро, жена Константина и герцогиня Брабант, все время ругала старого герцога, и Джулиан понял теперь, как глубоко ее слова повлияли на него. Сглотнув, он медленно повторил: