— Стоять! Бросить оружие! Стреляю! — в конце коридора полыхнуло два слепящих фонаря.

Включились забытые рефлексы. Секунду назад я тащил раненого, строил планы, кривился от боли в руке. Свет в лицо, и я уже лежу возле стены, поливаю короткими. Все кончилось так же резко, как и началось. Катеты лежали. В таком огневом контакте никогда наверняка не разберешь, но, кажется, левому я засадил в голову, второй, подошвами к нам, еще дергался, изгибаясь на грязном полу. Нервный из коридора подбежал и добавил в упор — солдатик замер.

Мы осмотрелись. Везло сегодня невероятно, хоть в казино иди. Катетов оказалось всего двое, а не двадцать. Я цел, Миша тоже. Правда, в раненого попало еще, и пульс уже не прощупывался, а у нервного из пробитого плеча толчками хлестала кровь. Но могло и даже должно было обернуться намного хуже.

До машины, снова чудо, мы добрались без приключений. Возле основного здания продолжали стрелять, грохали взрывы, но в этой части стройки было спокойно и пустынно.

Я вел машину, стараясь унять пляшущее сердце. Думать надо было спокойно. Машина залита кровью и забита засвеченными железяками. Сами мы, грязные и в крови, совсем не похожи на добродетельных граждан, вернувшихся с ранней вечерней прогулки. Первым делом избавиться от оружия, потом нужно место переодеться, помыться, наскоро залатать дырку в пареньке. Ни ко мне, ни к Мише в таком виде нельзя. Охрана и, самое скверное, камеры. Понатыкали чертовых электронных глазков повсюду. В приличное жилье теперь и не зайдешь без видеоидентификации. Я наскоро перебрал варианты: подтереть потом записи, найти себе какой-нибудь намордник.

— Балаклавы не снимайте! Тебя мне лучше совсем не видеть, — сказал я раненому.

Никуда не годится. Оставалось единственное, но вести туда Мишку отчаянно не хотелось. Молодой, не поймет. Но, похоже, лучшего не выдумать.

— Значит так, парни. Нам нужно где-то привести себя в порядок. Есть одно место. Надежное, главное.

— Дядя Коля у нас отход есть.

— Видел я ваши отходы.

Зеленый телефон задребезжал незнакомым пакистанским номером. Собственно, знакомых пакистанских номеров у меня и не было.

— Дима, я насчет аварии, — голос, естественно, был незнакомым.

— Какой аварии?

— Дима, не тупи. Твоей аварии. Короче, ты засветился на камеры, все твои подвиги, номера машины, личная идентификация, все дела. Так что отскочить не надейся, ничем помочь не смогу, и никто не сможет. Думать надо было, где и что ты делаешь. Короче, влетел ты, дружище, по полной, по самые помидоры. Все понял?

Судя по помидорам, звонил Ушаков.

— Да. А… в туннеле тоже камеры стояли?

— В тоннеле? Не знаю, кажется, нет. Ну, бывай. Мне лучше не звони.

Я опустил окно и вышвырнул основной телефон.

— Где там ваш отход?

— Что-то случилось?

— Я на камеры попал. Меня ищут теперь, нельзя вам со мной.

Мы заехали в глухой проулок, я даже не знал, что он есть в этом месте.

— Камер точно нет?

— Точно. Была одна, скорее всего нерабочая, но и ее заклеили час назад, перед делом.

Невозможно поверить, но времени действительно прошло всего ничего. Только час назад, даже меньше, я выбирал галстук и раздумывал над дизайном.

Скрипучие железные ворота распахнулись, одна створка, правда, посередине застряла, но машина прошла. Двор выглядел глухим, заброшенным местом, ни одно окно не горело. Ржавый и гнутый метал над приямками входов в подвал, косые полуобвалившиеся водостоки, вязь граффити, покрывающая остатки штукатурки в несколько культурных слоев. Офисы? Мастерские? Миша вытащил большие мусорные мешки из потрепанного микроавтобуса и начал раздеваться. Я, как мог, протер оружие, и, разобрав, раскидал детали по разным мешкам.

— Стволы тоже выбрасывайте, не жадничайте.

— Конечно, — Миша протянул мне стопку одежды, обернутую вокруг кроссовок, — это… в общем, ему не надо больше. Может, подойдет.

Штаны заканчивались на середине щиколоток, застегнуть их нечего было и думать, свитер натянуть не удалось, зато ветровка налезла на голое тело, она, во всяком случае, прикрывала ширинку. Кроссовки были размера на три меньше, но выбирать не приходилось.

Раненый уже избавился от своего сувенирного ватничка и футболки, для разнообразия не тельняшки, и неумело возился с плечом. Одной руки, к тому же трясущейся, ему не хватало, да и опыт был явно первый. Вокруг бестолково хлопотал Миша, заслоняя мертвенный свет фонаря. Я отогнал его, поставил укол анальгетика (надо отдать должное, ребята были неплохо готовы), обработал рану и наложил повязку. Паренек был бледнее бумаги, тяжело и часто дышал, явная большая кровопотеря.

— В больничку бы тебе. Врач есть?

Он кивнул.

— Ладно, тогда я поехал. Миша, мусор разбросаешь по разным помойкам?

— Конечно, у нас проработано.

— После мусора в сауну, лучше не дома. Сиди, пока мозги не расплавятся, потом отдрай себя так, чтоб кожа сошла, и так раза два-три. Ногти обстриги до мяса и двигай в аэропорт. Не думай, не жди. Лети первым рейсом куда угодно, лишь бы из страны. Лучше всего побыстрее добраться до Китая, Индии, чего-нибудь в этом роде. Но главное — как можно быстрее выберись из страны. Понял? Сделаешь?

— Сделаю. Дядя Коля, куда же ты? Тебе ведь нельзя на этой машине.

— Отгоню на пару кварталов и брошу. За меня не переживай, нормально все. Еще — одежду с себя тоже выкинь.

Он что-то начеркал в блокнотике, оторвал и протянул мне листочек.

— Вдруг пригодится. Его Желудь зовут. Ну, кличка такая. Он всю ночь нас будет ждать на всякий случай. Говорят, прям волшебник. Народ через границу таскает. Скажите, что от Принца.

— От Принца?

— Ну да, — он даже немного покраснел.

Я уже сел в машину и закрывал дверь, когда Миша ухватился и потянул на себя. Поврежденную руку дернуло такой болью, что у меня чуть слезы не выступили.

— Дядя Коля, — он наклонился почти вплотную и говорил чуть слышно, — почему ты пришел?

— Вечерок выдался никуда. Сплошная тоска. Дай, думаю, разомнусь. Тикай, Миша, тикай, не останавливайся и не оглядывайся.

Я заехал в переулок чуть пошире и вызвал такси. Зеленым телефоном я для такого прежде не пользовался, экранчик был крохотный, пришлось немного повозиться.

Водитель оказался разговорчивым, его даже не смутило, что я занял задний диван.

— Слышал? — он просто брызгал эмоциями. — Наши на Верфях генерального секретаря завалили, пиндосского.

— Да ты что.

— Подогнали фуру с сухофруктами и ба-бах! Кто выпрыгивал из машин — добивали.

— Как же они фуру, да еще с взрывчаткой, в зеленую зону затащили?