– Смотри-ка, что у меня есть, – нежно проговорила я.

Та на мгновение замолкла, этого оказалось достаточно, чтобы отдёрнуть руку от поварихи и, резко присев, коснуться глаз собаки. Воспоминания полились, шавка замерла, звериное тело затряслось, а женщина плавно осела в растёкшуюся по полу коричневую жижу. Избавившись от компромата, я бросилась к двери, на ходу вонзая зубы в восхитительную мягкость сладкой сдобы. Довольная собой, быстро направилась в сторону кладбища и, жуя булочку, удивлялась, как раньше не додумалась до такого простого решения…

***

Солнышко золотило жухлую траву, солнечные зайчики наперегонки скакали по блестящим камням надгробий. Я шла и, размахивая руками, беспечно улыбалась: днём на кладбище ни капельки не страшно! Особенно, если учесть, что некромаг позорно сбежал при виде инститора. Улыбка стала ещё шире: а как отчаянно дрался Генрих! Как сверкал его меч… при воспоминании о синем пламени, я невольно скривилась. Всё же это было очень опасно. Вот бы запретить использование магического огня… Я позволила себе помечтать о том, как великая даймония покорит Крамор и отменит сожжение ведьм! Но сейчас мне нужно спасти шесть девочек, чтобы они, едва вырвавшись из когтей некромага, не попали в лапы инститоров.

Сухая трава шуршала под ногами, ветерок доносил запах дыма и цветов, и я постаралась сдерживать дыхание, беспокоясь, что это аромат «Последнего вздоха». Впрочем, кого мне тут бояться? Некромаг не посмеет вернуться в Тремдиш, пока инститор здесь. Да и потом не заявится: Генрих обещал выслать за ним самых лучших служителей Крамора.

Щурясь из-за яркого солнышка, я остановилась и, вперив руки в бока, оглядела небольшой мрачный домик с провалами окон и распахнутой настежь дверью. Ночью от дома веяло мрачной безысходностью, а сейчас, при свете дня, он казался лишь старой развалиной. Повернулась в сторону чёрных гробов, как руки что-то мягко коснулось. Вздрогнув, резко обернулась, но вокруг не было ни единой души. Нервно усмехнулась: души-то может, и были, но прикоснуться они не могут. Что же это было? Ветер? Лист? Нет, больше похоже на прикосновение пёрышка или мягкой шерсти. Но птицы так низко не летают, а звери гораздо ниже… Сердце стало биться ровнее, а из груди вырвался облегчённый выдох. Всё же, я паникёрша! Ну, почудилось… Что теперь, в обморок грохаться?

Медленно приблизилась к чёрным гробам, удивляясь тому, что Генрих вчера не обратил на них никакого внимания. Впрочем, – гробы на кладбище! – чему тут удивляться? Склонилась над ближайшим и с усилием надавила на крышку, пытаясь сдвинуть каменную плиту в сторону.

– Странно, – пробурчала я, вытирая пот со лба после второй, опять не особо удачной попытки: – Ночью гробы были открыты. Или это Жорик постарался? – Я поднялась и, откинув чёлку с лица, обвела кладбище унылым взором: – Жаль, что он рассыпался… Моих силёнок тут явно маловато. Всё же, нежить – полезная в хозяйстве вещь! – Я с усмешкой посмотрела на гроб и, постучав по крышке, язвительно крикнула: – Эй, девица в темнице, коса на улице! Вылезай-ка сама…

К моему ужасу, крышка шевельнулась и отъехала в сторону. Я отшатнулась и уселась на соседнем гробу, а в открытом зашевелилось нечто бесформенное, ничуть не похожее на нежное создание с белой кожей и алыми губами, которое я видела ночью.

– Что это? – деревянным голосом произнесла я, оторопело наблюдая, как из гроба поднимается нечто похожее на Жору, только немного ниже и стройнее. – Снова нежить? А где же невеста?

Нежить осторожно переступила край гроба, послышался стон, от которого волоски на руках встали дыбом, а кожа на голове оледенела. «Невеста» с того света подняла руки, с которых свешивались лохмотья, словно умоляла меня о чём-то. Я поспешно отползла по крышке соседнего гроба и свалилась на землю с другой стороны.

– Надо было всё рассказать Генриху, – стуча зубами от ужаса, пробормотала я. – Вот дурочка! Что теперь с этой девицей делать? Так, погоди… Она вылезла, когда я позвала её. – Я постаралась взять себя в руки и, выпрямившись, строго указала нежити на гроб: – Полезай обратно!

Но нежить не послушалась, она быстро обошла гроб, и я невольно отпрыгнула в сторону, возникло желание всё бросить и со всей скоростью нестись в гостиницу за инститором. Генрих сожжёт всю эту братию… При мысли о том, что в каждом гробу лежит по такой «красотке», шею словно сковал мороз. Нежить, словно прочитав мои мысли, склонилась над гробом, рядом с которым мы только что стояли, рука «невесты» протянулась, и длинные жёлтые ногти с противным скрипом поскребли по камню. Крышка шевельнулась, а нежить деловито потопала к следующему гробу. Волосы на голове, казалось, встали дыбом. Надо было бежать, но я не могла оторвать зачарованного взгляда от странного зрелища пробуждения нежити. Те же, восставая одна за другой, тянули ко мне свои жуткие ручищи, словно требуя что-то. И тут, среди покачивающихся тел я увидела глаза, – жуткие, разноцветные, с кровавым зрачком, – они буравили меня, и сердце ушло в пятки. Я растерянно моргнула, и глаза исчезли.

Ноги стали ватными, и я с трудом отступала от группы «невест», очень медленно, а те в свою очередь надвигались на меня. Осознавая, что ничего не смогу противопоставить нежити, ведь моя сила действует только на живых, я судорожно сглотнула и, подняв руки, попыталась закрыться от них. Как спиной во что-то упёрлась. Взвизгнув от ужаса, – первая мысль была о некромаге, – я развернулась и изо всех сил пнула его. Генрих, – а это оказался именно он, – зашипел от боли и, схватив меня за запястья, сильно встряхнул.

– Как это называется, Мара? – сердито закричал он. – Стоило только отвернуться, как ты снова побежала на кладбище! Не замечал у тебя раньше такой нежной привязанности к нежити. Я уже подумал, ты на свидание к своему синеглазому красавчику рванула… а у тебя тут, смотрю, целая толпа поклонников!

Я, дрожа от радости и облегчения, промямлила:

– Это его невесты…

– Да неужели?

Генрих неторопливо вытащил свой меч, а левой рукой прикоснулся к его острию, и сталь засверкала синими искрами, нежить замерла в шаге от нас, руки их медленно опустились: «невесты» явно опасались меча инститора. А я вцепилась в свободную руку своего спасителя и, нервно посмеиваясь, спросила:

– А как ты узнал, что я ушла? Неужели, всё-таки пошёл в маленький номер?!

– Тебе не кажется, что этот вопрос несколько неуместен? – рыкнул инститор, но я заметила, как заалели его скулы, и сердце радостно забилось: неужели, Генрих наплевал на свои принципы и решил сдаться? И тут же засомневалась: может, он просто хотел мне помочь. Я же просила массаж. А инститор, кивнув на нежить, напряжённо уточнил: – Так это невесты твоего синеглазого красавчика? Зачем ему столько?

Я скривилась от этих слов, словно от зубной боли.

– Понятия не имею, – буркнула я. – И прекрати так говорить! Некромаг вовсе не мой…

– Так ты же его невеста, – хитро покосился на меня Генрих и, разглядывая «невест», многозначительно хмыкнул: – Жёсткая, у вас, девочки, конкуренция! – Окинул меня придирчивым взглядом и откровенно рассмеялся: – не боишься проиграть? Ты несколько… не вписываешься в дресс-код! – Он вытянул руку с мечом и проговорил: – Один, два, три…