точно знает, о какой песне я говорю, той, которую он высмеял как мусор перед своими друзьями, той, которую, как я знаю, сочинил не автор-призрак. Зейд, может, и придурок, но у него есть творческая цельность. — Ты её написал.

Он не спорит, просто поджимает губы и смотрит на луну. То, как серебристый свет заставляет его татуировки мерцать, бесценно. Он обводит языком кольцо на губе.

— Может быть.

— Она была прекрасна, — начинаю я, но Зейд, похоже, мне не верит.

— Ты действительно думаешь, что сесть на лодку с Харпер и её друзьями — это разумная идея? — огрызается Крид, прерывая наш разговор. Его явно больше всех раздражает список слабостей. То, как он смотрит на меня сквозь прищуренные веки, делает это совершенно очевидным. — В прошлый раз всё прошло не так хорошо.

— Не все на этой лодке её друзья, — язвительно замечает Тристан, без колебаний поднимаясь по причалу. В дверях стоят два парня из Плебеев, но они отходят в сторону, когда Тристан проносится мимо. Когда они видят меня, они обмениваются взглядами, но Зейд стоит сбоку от меня, а Крид прямо за мной.

Мы добираемся без происшествий, остальная часть нашей команды следует за нами.

Сегодня вечером мы просто прощупываем почву, смотрим, как отреагируют другие студенты. Никогда не стоит недооценивать силу правления толпы.

— Какого хрена ты делаешь на моей лодке? — рявкает Харпер, бросаясь и перехватывая Тристана. — Ты не приглашён.

Тристан оглядывается, щёлкает пальцами, а затем указывает прямо на грудь Харпер.

— Я вижу, как здесь делаются ставки, которые превращают это в вечеринку Клуба Бесконечности. У тебя нет полномочий не пускать меня на клубное собрание. — Он улыбается ей, и у меня по коже пробегают мурашки. Паук, плетущий свою паутину. — Так что убирайся к чёрту с моей дороги. — Он проталкивается мимо неё, и мы следуем за ним, голубые глаза Харпер следят за передвижением нашей группы.

Мы поднимаемся по лестнице и попадаем на верхнюю палубу, окружаем один из столиков с напитками и занимаем его, пока выбираем прохладительные напитки.

Я предпочитаю газировку.

Мой отец не только выздоравливающий алкоголик, но и я чувствую, что мне нужно собраться с мыслями. Грег и Джон стоят на противоположном конце палубы и наблюдают за нами. У меня перехватывает горло, и я сжимаю руки в кулаки по бокам.

Виндзор замечает, что я наблюдаю за ними, его глаза следуют за моим взглядом.

— Они оба умеют плавать, да? — небрежно спрашивает он, обращая своё внимание на Зака. Мой большой, дородный друг-футболист оглядывается на принца и слегка кивает.

— В прошлом году, во время теста по плаванию, они сдали его.

— Никакого насилия, — повторяю я и оказываюсь под пристальным взглядом пары карих глаз.

— Никакого насилия, просто немного веселья и игр, — отвечает Виндзор, привлекая внимание Крида. — Ты в игре, приятель?

— Я в игре, — растягивает слова Крид, его гнев сосредотачивается в одной точке. Однако вместо того, чтобы обрушить его на меня, он обрушивает его на Грега и Джона, двух самых больших задир и, бесспорно, двух самых больших засранцев в Бёрберри.

— Что вы планируете делать? — спрашиваю я, когда они пробираются сквозь толпу. Зейд и Тристан обмениваются взглядами, прежде чем последовать за ними, Майрон плетётся следом. Миранда хватает меня за руку, а затем, когда наши взгляды встречаются, она что-то бормочет и отпускает меня.

Миранда поцеловала меня.

Моя лучшая подруга поцеловала меня.

Что я должна с этим делать?

Я люблю её, но меня никогда не привлекали девушки. Если бы это было так, я бы не задумываясь выбрала Миранду.

— Что они делают? — наконец спрашивает она, но я понятия не имею. Я хватаю её за руку и тащу за собой вслед за Идолами, останавливаясь, когда вижу, как они выстраиваются полукругом перед Грегом и Джоном, заставляя двух других парней прижиматься спинами к перилам.

— Что вы планировали сделать? — требует ответа Тристан, скрещивая руки на груди. — Вы двое и Бен грёбанный Трешер, принц грёбаных цыплят с фабричной фермы. Действительно классно связать свою судьбу с кем-то, кто зарабатывает все свои деньги на обиженных птицах.

— Мы просто дурачились, — говорит Грег, поднимая руки в умиротворяющем жесте. Джон, с другой стороны, ухмыляется так, словно он ничего не боится. Следовало бы. Разве он не усвоил свой урок в лесу в прошлом году, когда Крид надрал ему задницу?

Но я сказала — никакого насилия. Парням-Идолам — плюс Винду и Заку — лучше не портить это.

— Наденьте это, — говорит Виндзор, протягивая пару оранжевых спасательных жилетов. — Они вам понравятся.

Джон выхватывает один у него из рук, а затем выбрасывает его через край.

— Иди к чёрту, ты, грёбаный кусок дерьма лайми (прим. Лайми — оскорбительное прозвище, употребляемое американцами по отношению к англичанам).

— Лайми? — повторяет Виндзор с резким смехом. — О, ты чёртов идиот.

Он хватает Джона за талию, и Зак бросается на помощь, заламывая ему руки, в то время как Зейд хватает его за ноги. Джон кричит и бьётся, но с тремя сильными парнями у него нет ни единого шанса. Без церемоний они швыряют его прямо через край в воду.

Джон кричит, летя вниз, и я бросаюсь к перилам, чтобы увидеть, как он исчезает с большим пенистым всплеском. Моё сердце замирает, когда я наблюдаю, ожидая, что он всплывёт. Несколько секунд спустя он это делает, размахивая руками и проклиная имена парней, прежде чем начать довольно впечатляющий баттерфляй по направлению к берегу.

Я оглядываюсь и вижу, что Грег лихорадочно натягивает спасательный жилет. Может, он и задира, и придурок, но, очевидно, он не так глуп, как Джон. Он позволяет Тристану, Криду и Майрону вместе поднять его и перекинуть через перила. Он всплывает гораздо быстрее Джона, убирая с лица мокрые волосы.

Тристан перегибается через перила и прикладывает ладонь ко рту.

— Если ты вернёшься, мы снова тебя сбросим. Чем меньше мусора на этой вечеринке, тем лучше. — Он оборачивается и окидывает разинувшую рты толпу Плебеев пылающим угольным взглядом. За сложенными чашечкой ладонями раздаётся много шёпота, но никто не бросает вызов Тристану. Они все держатся подальше от всех нас.

— Что ж, миледи, — начинает Виндзор и замолкает, когда я поднимаю брови. — Хотя, на самом деле, мне следовало бы сказать моя леди, — он произносит эти два слова красиво и резко, — потому что моя учительница дикции ударила бы меня линейкой, если бы услышала мою чушь. — Он пренебрежительно машет рукой, а затем, к моему удивлению, делает шаг вперёд и обнимает меня за талию.

На мгновение у меня перехватывает дыхание,