Сбежать из неё! Ливадова несколько раз всерьез раздумывала о побеге. Но куда она подастся? Женька непроизвольно потерла цепочку из двух рядов переплетенных между собой колец. Как избавится от браслета? Да даже, если снимет, то каждый уголок в поместье просто обязан быть под наблюдением, не говоря уже о нетчипе. Ливадова не верила, что нельзя отыскать человека по сигналу от микросхемы в его голове.

Нет, она должна стать своей в этом новом мире. А вот Андрей…. Она найдет! Обязательно найдет брата! Но как заставить Воронцова предпринять хоть что-нибудь для поиска? Владимир сказал, что Андрея в Красный сектор не доставляли, он где-то в Диких землях.

Иными словами, пропал. Евгения не верила, что Андрей сгинул. Он же спецназовец! Как-нибудь выкарабкается, и они найдут друг друга.

Дверь номера бесшумно отворилась. Войдя к себе, Ливадова вздрогнула: показалось, что в комнате кто-то есть. Хорошо, что только показалось. Евгения с ненавистью подумала о Воронцове. С ночными визитами девушка свыклась, однако днем видеть его выше её сил.

— Кого я обманываю? — прошептала Ливадова, разглядывая в зеркале по-офисному строгий брючный костюм из серой ткани; сидит хорошо и не мнется.

— Кого? — повторила Женька.

Если Владимир сейчас появится, то придется дать все, что он пожелает. Потому что Евгения Ливадова никто. Она вещь, что принадлежит Воронцову. Сопротивляться бессмысленно, бежать тоже, а, если все-таки заартачится, то быстро увидит сучку Литвинову.

Сопротивление бесполезно, просто раздвинь ноги и получай удовольствие. Она пыталась, но пока получается плохо. Для девушки связь с Воронцовым походила на изнасилование. Побоев и извращений, слава богу, не было. Женька и так делала все, что от неё требовалось и даже старалась. Сын президента уходил довольный, а Ливадова лежала на подушке, размазывая по лицу слезы. Молится и то почти перестала.

Все, что она может — это позволить трахать себя и учиться. Ради свободы. Она пойдет на все, чтоб заполучить гражданство.

Женька горько улыбнулась своему отражению:

— Ну, топай в ванну да умойся. Пора к Артуровой.

По дороге к зданию, где жила Яна, встретила майора Литвинову. Вспомнилась, что называется. Проняло до дрожи в коленях. Женька прошла мимо застывшей на пересечении двух дорожек офицера. Майор по-змеиному, не моргая, проследила взглядом за дикаркой, однако не сказала ни слова. Ливадова два ли не бегом доскочила до дверей белого трехэтажного особняка на высоком цоколе, где жила Яна.

Холл заметно менее просторен, чем в доме с комнатами Женьки. Здесь сын президента не останавливался, это дом, где живут офицеры подразделения, охранявшего загородную резиденцию высокопоставленного гражданина корпорации «Оникс». Лейтенант, дежуривший в небольшом холле, уже знал, к кому пришла Ливадова.

— Они здесь, — произнес он.

— Кто они?

— Прошу вас. Второй этаж, комната номер шесть.

Продолжать беседу офицер явно не собирался. Да и ладно, очень надо… Но кто вместе с Артуровой? Неужели Воронцов? Ливадова покраснела и выругалась. Про себя можно не стесняться в выражениях.

Кто с Яной? Владимир, для которого Ливадова просто вещь и секс-игрушка? Козел… Если б Воронцов сейчас подошел к Евгении и сказал, чтоб раздевалась, то узрел бы шипящую кошку, и именно в этот момент. Вспышка гнева как обычно быстро перерастет в обреченность. Хоть выцарапай она Воронцову глаза! Лучше себе не сделает, и свободу точно не приблизит.

Двери квартиры Артуровой тихо открылись. Обстановка беднее, чем в номере Женьки, зато три комнаты. Со стороны гостиной слышались голоса. Это были Артурова и профессор Мартынов.

— Здравствуйте, — негромко и по старой привычке произнесла Ливадова; из вежливости.

Появление Мартынова настораживало, и вообще он воспринимался крайне негативно. Ничего хорошего его исследования для Женьки не принесли. Чего припёрся? Хоть и говорил Мартынов, что иногда личным присутствием будет проверять ход эксперимента, однако уж больно скоро пожаловал, это и Яна за завтраком отметила.

Ученый бросил на вошедшую мимолетный взгляд, на приветствие не ответил. Здороваться с дикаркой выше его достоинства. Мартынов был возбужден. Идеально сшитый и подогнанный под фигуру клетчатый костюм и лакированные туфли резко контрастировали со взъерошенными седыми волосами.

Женька устроилась в кресле подальше от профессора и аспирантки, нацепив маску равнодушия, хотя на самом деле на душе очень тревожно. Просто так Мартынов сюда не приедет, а с чем-то хорошим для неё тем более.

— Подождем, — профессор подытожил разговор.

— Хотите чаю? — Яна сияла, вот уж кому прибытие Мартынова было в радость.

— Можно.

Предложение, разумеется, Ливадову никоим образом не касалось. Улыбающаяся Артурова побежала на кухню. Профессор, оглянувшись, уселся в кресло напротив Женьки. На девушку он обращал внимания не больше, чем на мебель.

— Кого подождем? — не выдержала Ливадова. Внутри все сжалось от плохих предчувствий.

Профессор оглядел Евгению с головы до ног. Выражение его лица являло открытое пренебрежение к дикарке из прошлого. Однако, скривившись, Мартынов снизошел до ответа:

— Владимира Владиславовича.

Воронцова! Женьку озадачила собственная реакция. Она… Обрадовалась? Ну, конечно, почувствовала облегчение, узнав, что скоро появится Воронцов. Странное это желание — увидеть его побыстрей. Но быть в одной комнате с Мартыновом, оказывается, хуже, чем рядом с Воронцовым. Появление сына президента неминуемо отвлечет на него внимание профессора. Ливадова представила между собой и ученым фигуру Воронцова, и аж легче стало. Он-то сможет поставить профессора на место.

Владимир вошел в комнату одновременно с Артуровой, которая держала поднос с чашкой горячего чая. Сын Президента был в зеленой форменной одежде майора сухопутных сил. Впрочем, как всегда, и Ливадова уже знала, что означают две звезды — по одной на каждом погоне. Майор Воронцов решительно отказался от предложения вдруг смутившейся и потерявшей окрылённость аспирантки, заявив, что чая с него на сегодня хватит.

Мимолетно взглянув на Женьку, Воронцов упал в кресло, которое отделялось от Мартынова низким столиком со стеклянной столешницей.

— Игорь Иванович, здравствуйте, — Воронцов тяжелым взглядом окинул профессора, сын президента пребывал, очевидно, не в духе. — Надеюсь, у вас имеется достаточно веская причина, которая побудила срочно вызвать меня в Медвежью горку. Пришлось отложить дела, а они не терпят отлагательств.

Женьке стало неуютно, отчитал Владимир не её — профессора Мартынова, которого она терпеть не может, но сказано было так, словно выговаривает нашкодившему мальчишке. При том, что разница в возрасте не в пользу Воронцова.

Ученый нахохлился и с вызовом посмотрел на сына президента. Однако начал, как это было принято средь цивилизованных людей, что двадцать первого, что двадцать третьего века.