– И – что? Сдадите меня Джеку, мистер Дойли? – спокойно спросила Эрнеста. Мужчина молча со злостью взглянул на нее, подумал, мотнул головой:

– Нет. Я… Я не стану. Сидите здесь и никуда не выходите! – внезапно снова рявкнул он и, отвернувшись, медленно и тяжело принялся взбираться обратно на палубу. Эрнеста проводила его странным взглядом, полным смеси удивления, благодарности и чего-то, смутно похожего на понимание, привалилась спиной к хлипкой перегородке, закрыла глаза и глубоко, всей грудью вздохнула.

– Мэм, – осторожно позвал ее Генри. Девушка, не двигаясь, посмотрела на него исподлобья, оттолкнулась от перегородки и хрипло спросила:

– Чего стоишь? Идем помогать Халуэллу…

Под лазарет была обустроена большая часть кубрика, и Генри сперва с ужасом оглядывался по сторонам: за полгода ставшие ему почти семьей люди со стонами падали в гамаки, садились у стены, держась за кое-как перевязанные руки, ноги, головы и животы, присовокупляя к скудной помощи доктора «поправку здоровья» хорошей порцией рома. Посреди всего этого безумия, как затравленный, метался судовой врач Халуэлл. Стоило Эрнесте с Генри войти в кубрик, как он в сопровождении двух юнг, разносивших ром и бинты, бросился навстречу им:

– Ради Бога, с вами-то что?

– Ничего, – сквозь зубы проговорила Эрнеста: похоже, она тоже неуютно чувствовала в окружении такого количества раненных, увечных и даже порой обреченных на смерть людей. – Из нас, конечно, те еще доктора, но вам ведь наверняка требуется помощь…

– Требуется, требуется, – поспешно закивал Халуэлл. – Ты, парень, подсоби-ка ребятам, они уже совсем с ног сбились, а вам, мисс Эрнеста… Постойте, да у вас же плечо чуть ли не до кости разрезано!

– Стерплю, – сурово отозвалась девушка, засучивая рукава рубашки. – Вон тем двоим ваша помощь явно нужнее. Говорите, что мне надо делать?

– Вы… Вы так и будете сами работать? – тихо спросил Генри, спустя пару минут забирая у нее порезанный на аккуратные полосы для перевязки холст. Эрнеста усмехнулась:

– А ты как думал? Жаль, что на большее меня не хватит. Надо будет подыскать на Тортуге кого-нибудь в помощь Халуэллу, один он еле справляется. Были бы серьезные раны…

– Разве это не серьезные? – ужаснулся Генри, становясь на колени, чтобы закончить перевязывать стянутую ременным жгутом посиневшую простреленную ногу одного из матросов. Эрнеста покачала головой:

– Большинство из них выживет. А остальное – пустяки. Знаешь, сколько раз меня саму пытались застрелить, утопить, задушить или зарезать? – Она небрежно оттянула в сторону ворот рубашки, показывая глубокий извилистый шрам, опоясывающий правое плечо, и еще один, потоньше, – точно по линии ключицы. Генри, насупившись, отвел взгляд и продолжил работать молча.

– Скажите, а почему здесь так тихо? Я думал, сюда должны были доноситься звуки боя, – наконец снова спросил он.

– Думаю, бой уже закончился. Как видно, они предпочли сдаться, – пожала плечами девушка.

– Откуда вы это знаете?

– Раненых больше не прибавляется. Ты не заметил?

– Нет, я… – юноша прикусил губу, затягивая последний узелок, и поднялся на ноги. – Я закончил, мэм. Разрешите, я вас перевяжу.

– Делать тебе больше нечего, – усмехнулась Эрнеста, поворачиваясь к нему левым боком и с гримасой закатывая окровавленный рукав еще выше, до самого плеча. Генри пододвинул к себе тазик с водой и поразился:

– Да ведь она же морская!

– А то! Стану я пресную на такую ерунду переводить, – в глазах девушки мелькнули веселые искры.

Генри, мысленно поклявшись себе больше не задавать вопросов, принялся осторожно промывать до сих пор кровоточащую рану. Морено сидела молча, прикрыв глаза и глубоко, размеренно дыша – никто из перевязываемых им пиратов так себя не вел – и поэтому он, кляня себя за малодушие, все–таки шепнул:

– Вам не больно?

– Нет. Ты хорошо справляешься, – спокойно ответила Эрнеста, через плечо с любопытством поглядывая на работу его тонких ловких пальцев. – Джек тебя научил?

– Да, – после небольшой заминки кивнул юноша. Его темные глаза чуть заметно сверкнули: – Вы… Вам ведь не нравится, что мы с ним друзья?

Эрнеста внезапно очень внимательно посмотрела на него – так, как иногда смотрела на небо по вечерам, пытаясь понять, какой будет погода в ближайшие дни. Генри с трудом мог выдержать этот испытующий взгляд, но глаза все же не отвел, и девушка наконец улыбнулась.

– Я его очень хорошо понимаю, – загадочно ответила она и перехватила его руку с зажатой в ней полосой бинта: – Погоди. Дай-ка мне ром, он справа от тебя.

Получив требуемое, она зубами вытащила пробку и вылила часть огненной жидкости прямо на рану, даже не поморщившись, после чего сделала два больших глотка и протянула ему бутылку:

– Выпей. Тебя всего трясет. А потом завяжешь потуже, и мы забудем об этой небольшой царапине. Мистер Дойли и так мне еще не раз о ней напомнит, – нахмурившись, прибавила она.

Генри послушно глотнул рому, едва не поперхнувшись – он до сих пор не мог понять, как другие пираты ухитрялись не просто пить подобное, но и получать от этого удовольствие – и принялся оборачивать бинты вокруг плеча Эрнесты.

– Вы сказали, что наши противники… – осторожно начал он, не поднимая глаз. – Раз они сдались, значит, рассчитывали этим спастись, да?

– Вполне возможно, – кивнула Эрнеста.

– И что же… Что с ними будет теперь?

– Не знаю. Это уж как Джек решит, – безразлично ответила она. – Лично я бы пустила всех выживших на корм акулам, но меня никто не спрашивает…

– Вам совсем их не жаль? – тихо спросил Генри. Красивое лицо Эрнесты потемнело, на секунду став таким же, как час назад на палубе:

– Если мне захочется кого-то пожалеть, то это будут те ребята, которых мы сегодня вечером зашьем в парусину и бросим за борт, поскольку у нас даже не будет возможности похоронить их по–христиански! Эти испанцы сами выбрали свою участь, когда начали стрелять.

– Но ведь они защищали свое судно…

– А мы защищаем свои жизни! – резко ответила Эрнеста, сверкая глазами. – Боюсь, ты плохо понимаешь, где оказался, парень. Против нас весь мир, и если ты хочешь выжить, то забудь о доброте! Тем более – о доброте к побежденным врагам.

Генри промолчал, дожидаясь, пока ее гнев уляжется, осторожно закончил повязку и лишь затем тихо спросил:

– А Джек того же мнения, что и вы?

– Спроси у него сам, раз так интересно, – хмуро посоветовала Эрнеста, трогая аккуратно замотанный бинт и оправляя рукав рубашки. Ее злость уже прошла, и теперь девушка ощущала лишь неимоверную усталость от этих бесконечных вопросов и значительной кровопотери. Но отдыхать теперь было совершенно точно нельзя…

На верхней палубе «Попутного ветра» уже вовсю шла дележка добычи: все награбленное делилось на положенные доли строго по подписанному всеми, кроме Эрнесты, присоединившейся к команде позже, еще до отплытия с Тортуги. За неимением квартирмейстера этим занимались боцман Макферсон и Джек, вносивший также предложения о дополнительной награде за проявленные мужество и доблесть. Побежденных испанцев нигде не было видно; очевидно, их под охраной загнали в трюм захваченного галеона. Судьба данного судна, в отличие от его команды, похоже, заботила Эрнесту: протолкавшись сквозь толпу матросов и скупо ответив на их поздравления, она сразу же направилась к капитану: