Но ей-то, Джейн Фэйрчайлд, не нужно было бы отвечать ни на какие вопросы. Да и с какой стати следователь стал бы ее допрашивать? Она ведь была всего лишь горничной, причем служила даже не в Апли, а в Бичвуде. И в тот день она с самого утра поехала кататься на велосипеде и, как выяснилось, даже близко не проезжала от того места, где произошел несчастный случай (хотя мистеру Нивену и могло бы прийти в голову, что побледнела она так сильно именно потому, что видела, как все случилось). И домой она вернулась довольно рано.

И она, бродя нагишом по чужому дому, не услышала ничего такого – впрочем, об этом она вообще никогда не говорила, – никакого эха отдаленного удара, никакого «грохота». Да и вряд ли там мог быть слышен различимый «грохот». Ведь она, выглянув из окна, не заметила ни одного темного облачка на сияющем голубом небосклоне, так что и грома никакого быть не могло.

Хотя она слышала, как долго и настойчиво звонил телефон.

Мистеру Нивену так и не пришлось ее поддерживать или подхватывать, потому что в обморок она не упала, хотя и впрямь сильно побледнела.

А он все повторял: «Простите меня, Джейн, простите! Мне, право, очень жаль, что пришлось сообщить вам столь печальную новость в такой день».

Почему же в этот меняющий все обличья момент ей вдруг показалось, что она могла бы быть кем-то другим? Есть ведь такое выражение: «Быть не в себе». Вот и ей почему-то почудилось, что она – это не она, а Эмма Хобдей. Или, может, родная дочь мистера Нивена (хотя у мистера Нивена дочерей никогда не было) и одновременно Эмма Хобдей? Что и сам мистер Нивен вдруг стал мистером Хобдей. Что все действующие лица этой истории совершенно перепутались друг с другом.

Почему же ей показалось, что мистер Нивен именно на нее проецирует всю ту путаницу сцен, в которых она якобы могла участвовать, хотя она к ним не имела ни малейшего отношения? Она ведь была всего лишь горничной – хотя на какое-то время даже и горничной быть перестала. Почему же ей показалось, что этот день и тот ужасный смысл, который отныне был для нее в этом дне заключен – во всяком случае, это уже никак не было связано с праздником Материнского воскресенья, – как-то странно повлияли на ее отношения с мистером Нивеном, словно неприятно их замутнив?

Он мог бы вот так говорить со своей женой, а не с ней, своей горничной:

– Джейн, Джейн, послушайте, я оставил Клариссу – миссис Нивен – и всех остальных в Хенли. Ей… Клариссе… казалось, что от нее, возможно, больше… проку будет… там. Разумеется, Эмма, мисс Хобдей, тоже туда приедет, чтобы быть вместе с родителями. Если, конечно, будет в состоянии приехать. Они даже думали, что, может, им всем самим стоит поехать к ней… в Боллингфорд. Она ведь сейчас в Боллингфорде, я уже, кажется, говорил вам? А может, им всем вместе лучше было бы поехать в Хобдей? Вопрос в том, Джейн, где всем сейчас… следовало бы находиться. Но мне показалось, что я должен поехать сюда. Да, Джейн, мне показалось, что я должен поехать сюда, чтобы…

– Да, мистер Нивен?

– …чтобы отсюда поехать в Апли.

– В Апли?

– Да. Я заехал домой только для того, чтобы воспользоваться телефоном. И уже сделал это. И как раз собирался уезжать. Я поговорил с Клариссой… с миссис Нивен, и она сказала мне, что они все еще в Хенли. Но решили, что поедут в Хобдей и там встретятся с мисс Хобдей. Да, так они решили. И, по-моему, это будет лучше всего. Мисс Хобдей должна приехать туда первой. А мистер и миссис Шерингем пока что не хотели бы возвращаться в Апли. Пока что. Их, разумеется, можно понять. Я и сам несколько позже поеду в Хобдей. Я рад – то есть мне очень жаль, конечно, – что сумел вам все это объяснить. Но вы, Джейн, так рано вернулись…

– Да, сэр. Знаете, я просто подумала – хотя теперь это совершенно не важно, – что мне лучше вернуться и почитать свою книжку.

– Вашу книжку?

– Да.

– Ну, если вы… я не должен…

– Это совершенно не важно, мистер Нивен. И моя книга тоже никакого значения не имеет.

– Видите ли, кто-то же должен сообщить о случившемся прислуге в Апли. Мистер Шерингем сказал мне, что такую же, как вы, девушку… что тамошнюю горничную зовут Этель. А их повариху зовут Айрис.

– Но…

– Да, я знаю, что они обе поехали к своим родственникам. Как и наша Милли. И все же они как можно скорей должны узнать о… сложившихся обстоятельствах. Мистер и миссис Шерингем сказали мне – о господи! – что Пол утром сам отвез служанок на станцию, хотя вернутся они, разумеется, порознь. Эта… Этель… скорее всего прибудет первой. Так что, как вы понимаете, мне придется поехать в Апли, дождаться этой Этель и сообщить ей…

– А вы не хотите подождать ее на железнодорожной станции, сэр?

Уж не побледнела ли она во второй раз?

– Пожалуй, это не лучшее место для подобного… сообщения. Впрочем, я в любом случае плохо представляю себе… как стану все это ей… излагать.

– Что именно, сэр?

– Ну, мне кажется, кто-то непременно должен… выяснить, какова обстановка в Апли. То есть в каком виде мог оставить дом мистер Пол…

– Но он же…

– Да, конечно. Он наверняка просто взял и ушел. Боже мой! Ведь он, насколько я знаю, собирался освежить в памяти лекции по юриспруденции. А после этого он, конечно же, просто вышел из дома и уехал. И за это время обстановка там совершенно не изменилась. И все-таки у меня такое ощущение… что это следовало бы проверить. Хотя бы для того, чтобы как-то подготовить Шерингемов. Как-то их подбодрить. Они, правда, пока еще не готовы туда вернуться. Они считают, что им лучше побыть с мисс Хобдей. Но вы-то можете себе представить, Джейн, вы-то можете себе представить, в каком они сейчас состоянии… В общем, я сам предложил сделать то, о чем только что вам толковал. Съездить в Апли и убедиться, что там все в порядке. Они мне сказали, что когда он… когда мистер Пол… уходил из дома, то, поскольку там никого не было, ключ он должен был оставить под каким-то камнем… под каким-то каменным ананасом, так они сказали. Да-да, миссис Шерингем так и сказала: под каменным ананасом возле парадного крыльца. Так что…

– Так что?..

– Так что я сейчас должен ехать в Апли. И дожидаться там эту Этель. А потом выяснить… – Мистер Нивен не договорил. Он, похоже, совсем не готов был выполнить то, на что сам же и напросился. Он прокашлялся и сиплым от волнения голосом сказал:

– Джейн… могу я вас кое о чем попросить?

– О чем именно, мистер Нивен?

Она по-прежнему крепко держалась за велосипедный руль и только сейчас поняла, что зачем-то нажимает на ручной тормоз, хотя никуда не едет, а совершенно неподвижно стоит рядом с велосипедом.

– Не съездите ли вы со мной?

– Съездить с вами, сэр?

– Конечно, я понимаю, ваш выходной еще не кончился… И если вам не хочется или вы бы предпочли просто почитать вашу книгу…