с ощущениями. Душа может относительно недолго тянуть за собой воспоминания, например, старого тела, но без новой оболочки они быстро отвалятся и исчезнут в бесконечно-вечном нигде.

Из этого же следует, что личность, как ни крути, это память. А память двух людей в одном конкретном человеке — это химера, новая личность, имеющая что-то общее со своими обеими составляющими.

Никогда ещё Виктор не задумывался над тем, что он, трясясь над сохранением «себя» больше, чем над чем-либо другим, собственными руками этого «себя» убьёт. Но сожалел ли он об этом здесь и сейчас? Конечно же нет. Фактически, это «убийство» каждый человек совершает по отношению к себе ежедневно, развиваясь и изменяясь. А то и ежесекундно…

На нос проклятого бесшумно упала первая капля, предвещающая скорый дождь, а следом за предвестницей на землю обрушились и другие капли влаги. Ещё громче зарычали костры, которым не по вкусу пришлась небесная вода, а люд мало-помалу начал расходиться. Все те, кого ночные потери обошли стороной, не видели большого смысла в том, чтобы стоять и мокнуть подле погребальных костров. Но всё ещё оставались люди, одним днём лишившиеся отцов, сыновей, матерей и дочерей. Что им всем какой-то слабенький дождик, если в душе бушует полноценный тропический шторм?..

— Виктор.

— Дядя. — Проклятый повернул голову и натянуто улыбнулся, наткнувшись взглядом на профиль так хорошо ему знакомого, и одновременно с тем такого непонятного человека. Деймос. Брат его отца, свершивший переворот и мастерски, без дополнительных конфликтов, пока ещё неофициально вставший во главе рода. Люди на всех ключевых постах были верны ему, а недовольных никто не слышал. Да и были ли они, эти недовольные? Всё-таки именно Деймос, судя по тому, что Виктор успел узнать, был основным претендентом на место главы рода двадцать лет тому назад. И если бы не трагическая «случайность», выбросившая его из гонки, Бельвиосов вперёд вёл бы совсем другой человек. Куда как более подходящий для этой роли, если учитывать всё известное обо всех кандидатах.

— Знаешь, значит. — Мужчина покачал седой головой. — Я и не сомневался в том, что ты услышишь о нашем родстве. Тем более когда каждый второй судачит о моём, кхм-кхм, возвращении.

— Было непросто осознать и принять то, что некогда именно вы претендовали на место главы рода. И я всё ещё не понимаю, почему вы решили занять место «слуги-над-слугами»…

— Традиции рода таковы, что в дела главы не может вмешиваться никто из Бельвиосов. А вот простому слуге это, с точки зрения условностей, позволяется. Глупость из старых времён, но уж как есть: не всегда между сынами главной ветви одного поколения держался мир или хотя бы нейтралитет. Ещё наш с Дюраном отец враждовал со своими братьями, и если бы не этот закон, то им могли бы пытаться манипулировать. — Деймос правой рукой огладил бородку. — Даже у самого эгоистичного человека есть что-то, дорогое его сердцу. Что-то, чем можно воспользоваться.

Виктор на мгновение опешил, не зная, как это воспринимать. Как простое объяснение, или же как намёк на нечто большее?

— Наши люди нашли что-то, что указало бы на цели нападавших? Они пришли сюда за мной, или же?.. — Виктор не имел большого желания говорить с дядей «по душам», и потому поспешил перевести тему. Тем более, ему уже сейчас нужно было начинать работать над необходимым образом, наглядно демонстрируя своё непонимание подоплёки ситуации. Не факт, что это сработает с таким интриганом, как Деймос, но хотя бы попытаться Виктор был обязан. Конфликт с человеком, который в ближайшие недели станет главой рода проклятому был не нужен.

Уж точно не сейчас.

— Пока известно только, что нападение готовилось не менее полугода, так что твоё избрание пантеоном не имеет к случившемуся никакого отношения. Тёмный маг ли, некромант ли, но к нам у него были свои счёты. Мы обошлись малой кровью… — Мужчина бросил мимолётный взгляд на лицо племянника. — Но самого зачинщика не настигли, и вряд ли сможем теперь.

— Он скрылся?

— Он и не появлялся. Управлял всем издалека, а всех, кто мог указать на него, обратил в нежить. Ты не видел ничего, что могло бы указать на нашего врага?..

Проклятый как мог угрюмо покачал головой.

— Ничего. Отец приказал мне оставаться на вершине центральной башни, и управлять защитными системами. Но сначала я был практически слеп из-за буйства тёмной маны, а после из-за мною же устроенного мана-шторма. А лично встревать в битву такого уровня я посчитал бессмысленным. Мне хватило бы и эха шального заклинания, чтобы пополнить список потерь своим именем.

— Могу лишь сказать, что на тот момент ты поступал оптимальным образом, Виктор. Я говорил с пережившими схватку магами, и все они положительно отозвались о человеке, взявшем на себя управление защитными системами поместья. Ту тварь было бы намного сложнее прикончить, если бы она продолжала свободно подпитываться маной с изнанки. — Деймос говорил спокойно и размеренно, с немалой толикой одобрения в голосе. Ничто не указывало на то, что именно он здесь пусть не тёмный маг, но главный злодей. — Но я хотел поговорить с тобой о другом, Виктор.

— Церковь?

— Верно. — Деймос кивнул. — Сейчас нам как никогда нужен этот союз, и я надеюсь, что ты не свернёшь с намеченного пути…

— У меня нет такого права, дядя. — Виктор нагло перебил будущего главу рода. — Тёмный маг убил моего отца и лишил жизни многих родичей. Разрушил поместье и город, запятнал репутацию Бельвиосов. Как сын Дюрана ван Бельвиоса, я обязан взять от церкви всё, что смогу, и отомстить. Ему ли, или же другим тёмным — покажет время.

— Достойный ответ. — Деймос удовлетворённо кивнул. — Прибытия твоих наставников можно ждать уже в ближайшие недели. Произошедшее в Тарбиллиане определённо заставит их поторопиться, а наши посыльные сделают всё для того, чтобы служители пантеона узнали о новом враге как можно раньше. Так что…

— Я подготовлю всё к отбытию, дядя. А пока позвольте мне немного побыть в одиночестве. — Поднимать тему с Клариссой проклятый не решился, так как даже верные отцу боевые маги, участвовавшие в том сражении, ничего о ней не говорили, и в целом придерживались только что озвученной Деймосом версии: все причастные стали живыми мертвецами или окончательно подохли, точка.

— Ты всегда можешь обратиться ко мне за советом или помощью, Виктор. Помни об этом, как и о том, что жизнь — это не одна лишь месть. — В какой-то момент проклятому показалось даже, что произнесённые Деймосом слова были от и до искренними. Но он быстро отогнал эту неприятную ему самому мысль, устремив взгляд на чадящие погребальные костры. Их ненасытное пламя усердно пожирало тела десятками, и лишь одного убитого не удалось провести через последний ритуал: самого графа, развоплощённого врагом.

А ведь вместе с ним пропал и амулет Файшинг, ранее считавшийся неразрушимым.

И об этом Виктору, конечно же, не знал…

* * *

Грат сидел на низкой, но широкой койке в казарме и нервными, рваными движениями точил меч. Точил совсем не так, как было надо, но не обращал на это большого внимания: всё равно покрытый выщербинами меч был годен только на переплавку. Рыцарь просто инстинктивно пытался занять чем-то свои руки, в мыслях переживая первый в своей жизни отходняк от таких масштабов боя. И дело было не в пролитой крови, тяжести схватки или ранах, нет: просто ото всего рыцарского отряда в живых осталось всего пять человек, считая самого Грата. Погибли все, кого он мог назвать друзьями и верными товарищами. Уцелевшие… они стали ближе, чем раньше, но заменить друзей не смогли.

И уже не смогут, так как теперь Грат абсолютно точно уверился в том, что его долг — следовать за Виктором ван Бельвиосом, который совсем скоро должен отправиться в столицу. И в связи с обстоятельствами этого путешествия лишний меч ему определённо пригодится. Как и верные люди, коих теперь у третьего сына почившего графа должно стать кратно меньше. Чего уж тут говорить, если даже Грат, выходец из простого люда, понимал, что Виктор в один момент опустился на несколько ступеней в иерархии рода относительно того, что было ещё вчера?

— Чего смурной такой? Мало ублюдков нарубил? — Громогласно заявил Торан, могучая рука которого впечатала распахнувшуюся дверь в стену. И наплевать ему было, что та весила