Белая скатерть, золотые подсвечники и ветка белых роз украшали стол, накрытый на двоих. Дарси подошла к столу, чтобы снять крышку с одного из блюд, но Колин остановил ее.

– Ты выглядишь прекрасно. Ты больше, чем я заслуживаю сейчас.

– Я няня твоего ребенка, Колин. Или тебя лучше называть Микос? А может, ваше высочество? Как к тебе обращаются слуги?

– Ты не слуга, черт побери. Можешь называть меня Колином или Микосом. Как тебе угодно.

Она поклонилась, и в нем что-то оборвалось. Он схватил ее за плечи и слегка тряхнул:

– Не кланяйся передо мной. Никогда.

Ее глаза расширились.

– Я ведь твоя подчиненная, не так ли?

– Больше, чем подчиненная, черт возьми, и ты это знаешь.

– Разве? Просто я считала, что друзья говорят правду. А вот начальники и их подчиненные держат свою личную жизнь в секрете друг от друга. Извини, может, я что-то напутала.

Колин отпустил ее и отодвинул стул:

– Садись. Я обслужу тебя.

К его удивлению, она послушно села. Колин разложил еду по тарелкам, и они молча приступили к ужину. Ему нужно было так много сказать ей, но он сомневался, что она откроет свое сердце и выслушает его.

Он встал из-за стола и вышел на балкон. Вид океанского побережья успокоил его. Колин любил свой дом. Ему хотелось простой семейной жизни без вспышек фотоаппаратов и дурацких заголовков в газетах. Стефан и Виктория умудрились приноровиться к такому стилю жизни. Они исполняли свои королевские обязанности, но также находили время друг для друга втайне от прессы. Получится ли у него так жить: оставаться во дворце, но при этом иметь семью?

Его сердце сжалось от боли. Он даже не подозревал, как сильно ему хотелось иметь семью… семью с Дарси и Айрис.

– Я мог часами наблюдать этот вид из окна, когда вернулся домой из больницы, – не поворачиваясь к ней, начал Колин.

Он не рассчитывал, что у них получится разговор, но не мог допустить, чтобы Дарси закрылась от него теперь, когда он наконец понял, чего же ему хотелось больше всего в жизни.

– Я сидел на балконе и проклинал эту дурацкую инвалидную коляску. Карина тогда была беременна, а я все думал, каким же отцом я буду для нашего ребенка, если я даже не могу самостоятельно встать или надеть брюки.

Колин услышал, как Дарси встала, но не стал поворачиваться, потому что не хотел увидеть жалость в ее глазах.

– Постепенно силы возвращались, но я был слишком занят собой, чтобы понять, что мне нужно думать о своей семье. Карина пережила эту беременность большей частью в одиночестве, так как я думал только о том, чтобы выздороветь. Я решил, что к тому времени, когда родится наш ребенок, я встану с коляски.

Угловым зрением Колин заметил, что Дарси подошла к перилам, но встала достаточно далеко, чтобы он мог коснуться ее. Может, это и к лучшему. Если бы она подошла к нему и пожалела его, он бы сломался. Он и так был уязвим, обнажая перед ней свое сердце.

– Когда родилась Айрис, мое представление о жизни полностью поменялось. Журналисты хотели получить фото нашей счастливой троицы. Но мы уже перестали быть семьей. Моя жена перебралась в другую спальню. Она все больше и больше отдалялась от меня. И мне не за что осуждать ее.

– Счастье семьи зависит от обоих супругов, – горячо возразила Дарси. – Ты не можешь винить только себя.

Колин рискнул и посмотрел на Дарси. В ее глазах не было жалости, она смотрела на него с пониманием.

– Я предал ее задолго до того, как она ушла, – ответил Колин. – После ее внезапной смерти я не знал, как жить дальше. Для моих родных не было секретом, что я никогда не хотел быть принцем. Не хотел этой тяжести на своих плечах. Всем заправлял Стефан, и это меня устраивало. Но если что-нибудь случится с ним, у меня не будет выбора, если только я не откажусь от титула.

– Я ничего не знала об этом, – тихо сказала она. – Не знала, от чего ты бежишь, что тебя мучает.

– Я переживаю не только о титуле, Дарси, – шагнул к ней Колин. – Я переживаю о нас.

– «Нас» не существует, – печально покачала головой Дарси. – Была всего одна ночь. Одна удивительная ночь, но она была построена на лжи. Ты даже не понимаешь, насколько сильно ранил меня. Ты не представляешь, чего мне стоило прийти к тебе той ночью. Я избегала тебя, потому что боялась полюбить, полюбить слишком сильно.

Его сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

– Дарси…

– Не надо слов. Мои чувства были ненастоящими, потому что я потянулась к человеку, которого не существует.

Послав к чертям всякий страх, Колин шагнул к Дарси и заключил ее в свои объятия.

– Сейчас я тоже ненастоящий? – Он прижал ее к себе еще крепче. – Неужели каждый раз, когда я целовал тебя, прикасался к тебе, это все казалось тебе обманом?

Колин не отрываясь смотрел на Дарси. Он распахнул перед ней свое сердце, ей нужно было только войти туда. Черт побери, он так хотел этого.

– Это было смело с твоей стороны позвонить и прийти ко мне, – тихо сказал он. – Ты поняла, что наши чувства стоили этого риска. Пожалуйста, не закрывайся от меня теперь, Дарси. Не спеши судить меня.

Не в силах больше сдерживаться Колин наклонился и нежно прикоснулся к ее губам. Дарси не оттолкнула его, заставив его сердце забиться от радости.

Он снова поцеловал ее, почувствовав, как ее губы раскрываются, приглашая его. Но через долю секунды Дарси замерла, как будто ее разум начал главенствовать над чувствами.

– Не надо, – остановил ее Колин. – Не думай. Чувствуй. Я никогда тебя не обманывал по поводу своих чувств, и ты знаешь это. Все, что было между нами, было по-настоящему.

– Я не могу, Колин, – не открывая глаз, прошептала Дарси. – Я здесь, чтобы быть с Айрис.

– А я здесь, чтобы быть с тобой.

Не дав ей шанса на ответ, Колин снова завладел ее губами и рывком стянул платье у нее с груди. Дарси оторвалась от его губ и застонала. Покрывая ее шелковистую кожу горячими поцелуями, Колин добрался до края ее кружевного бюстгальтера.

Они стояли у перил, и их мог заметить кто-нибудь из охранников, прогуливающихся под балконом, поэтому Колин развернулся и прижал Дарси к гладкой колонне у двери, ведущей на террасу. Он приподнял подол ее длинного платья и скользнул к ее разгоряченной сердцевине. Дарси поменяла позу, чтобы ему было легче сорвать с нее кружевные трусики.

Легким движением пальцев он открыл ее створки и проник внутрь. От его ласк дыхание Дарси стало прерывистым. Именно этого Колин добивался, чтобы она была в исступлении от страсти, изнывая от желания, которое мог удовлетворить только он.

– Именно так я все себе и представлял, когда увидел это платье, – прошептал он. – Оно было создано для тебя, чтобы свести меня с ума.