Джулиан направляется прямиком к платному телефону на парковке, чтобы позвонить Люси. Ну и пусть его тянет к ней, это же не преступление. И это не обязательно означает, что он спятил. Но что такое безумие в сравнении с тем, что он чувствует, когда Люси не берет трубку. Внутри у него все клокочет, он снова и снова набирает номер, но никто не отвечает. Он заходит во все телефонные будки и к вечеру помнит ее номер наизусть. Будь на ее месте любая другая, он бы давно поехал и вышиб дверь ногой, но с ней он робеет. Вернувшись домой, он старается не думать о ней, хотя именно из-за нее не может заснуть всю ночь и сидит в кресле до утра. Утром, не успев сварить себе кофе, он снова пытается ей дозвониться, еда не лезет в горло, сосредоточиться он ни на чем не может, и если это не безумие, то он уж и не знает, что же это такое.

Весь день он ничего не делает, только колесит по городу, останавливаясь возле каждой телефонной будки и проклиная себя за глупость. Он приезжает на Берег утопленников, где останавливается на часок, пытаясь разобраться в том, что наделал за несколько дней. Но разобраться не удается, потому что не в чем тут разбираться, нет в этом никакого смысла. В конце концов уже к вечеру он едет на Лонгбоут-стрит. На парковке стоит ее «мустанг», и при виде машины ему становится легче, но когда он, поднявшись на седьмой этаж, звонит в дверь, никто ему не открывает. Он стоит, соображая, что делать, потом достает из бумажника банковскую карточку и с ее помощью открывает замок. Замок ей нужно сменить, этот уж совсем ерундовый.

Он быстро проходит по квартире. Все вроде бы на своих местах, только в ее спальне открыт платяной шкаф, и он наполовину пуст. Джулиан подходит ближе, достает белую шелковую комбинацию, и тут до него доходит, что она сбежала. Звонит телефон, он поднимает трубку, подносит к уху.

— Люси, детка? — слышит он женский голос.

Это Китти Басс, и он сразу кладет трубку. Она бы сразу узнала его голос; она тогда терпеть его не могла, так что вряд ли забыла. Потом он снова снимает трубку, кладет рядом с аппаратом на тумбочку возле кровати и тут замечает белый конверт. Рассматривает его, вынимает приглашение на встречу выпускников. Он роется в выдвижном ящике, находит чек с алиментами на ребенка, еще и не обналиченный, и быстро переписывает адрес ее бывшего мужа на клочок бумаги. По пути к выходу он замечает на кофейном столике ключи от машины и перекладывает к себе в карман. Он никогда не летал самолетом и не собирается начинать, но если он двинет на север в полицейской машине, его сразу же обнаружат. На парковке его видит Дайан Фрэнкел, и как раз в тот момент, когда он отпирает «мустанг» Люси. С подозрением она за ним наблюдает, на всякий случай обняв за плечи свою угрюмую дочь.

— Радиатор, — говорит ей Джулиан. — Миссис Роузен просила проверить систему охлаждения.

Краем глаза он видит, что плечо своей дочки она отпустила, но продолжает смотреть, как он заводит «мустанг» и выезжает на улицу. На его патрульную машину в дальнем углу парковки вряд ли кто-нибудь обратит внимание после всех полицейских машин, перебывавших здесь за последние дни. Всю дорогу до болот он думает про плечевую, ключичную и все прочие кости, которые так легко переломать, если позабыть об осторожности. Он ведет машину по дороге, по которой ездил тысячу раз, и думает о Люси и о том, что она не найдет ничего, кроме неприятностей. У него есть план, и он надеется, что мальчишка заговорит.

Уже почти семь, когда он подъезжает к дому мисс Джайлз. Он дважды давит на гудок и тянется за сигаретой. Кейт выходит из дома, видит машину матери, подходит и останавливается возле задней дверцы.

— Хорошая машина у твоей матери, — говорит Джулиан, высунувшись в окно. — Только кондиционер не работает.

Он помнит, как в двенадцать лет летними ночами его мучили кошмарные сны. Он просыпался в страхе, не зная, где сон, а где реальность. В одну из таких ночей в окно к нему влетел камень, он испуганно вскочил с постели, спросонок подошел к окну и увидел за ивовыми стволами улыбающуюся физиономию Бобби Кэша, который знаками звал его во двор. Это было в то лето, когда Джулиан сунул голову в старую печку мисс Джайлз. В ту самую печку, в которой она и отогрела его, бездыханного, когда ему было всего несколько часов от роду. Старую печь топили дровами, поэтому ели они в основном салаты да сосиски, но Джулиан, наверное, думал, что без газа печки работать не могут. Он продержал там голову минут двадцать, перемазал лицо в саже, волосы стали пахнуть как тосты, а больше он ничего не добился. Он вынул голову, прихватил кусок персикового пирога и отправился ловить жаб.

Мальчишка выжидательно смотрит на машину, и Джулиан не сразу понимает, что он вовсе не ищет свою мать, а пытается разглядеть на заднем сиденье Эрроу.

Джулиан выходит и идет к дому.

— Если ты ищешь нашего общего приятеля, то я решил сегодня оставить его дома.

Мальчишка прищуривается и быстро отводит взгляд, будто ему плевать. На нем чистые голубые джинсы и черная футболка, выцветшая после многих стирок. Если память не подводит Джулиана, то эту самую одежду он носил, когда ему было двенадцать.

— Хочу объяснить тебе кое-что, чтобы ты не обольщался насчет этого пса, — говорит Джулиан. — Это не домашний питомец. Цапнет так, что ты и пикнуть не успеешь.

Мальчишка дергает головой. Он что, должен стоять и слушать?

Джулиан достает сигарету и тычет ею в мальчишку.

— Я звонил тебе домой, — говорит он.

Мальчишка нетерпеливо фыркает. Ну-ну. И что дальше?

Джулиан протягивает сигарету, а когда тот ее не берет, кладет на ступеньку, а рядом коробок спичек.

— Я частенько сидел тут часами, — говорит Джулиан, садясь на верхнюю ступеньку. Оттуда ему видно, как одна из этих чертовых майских черепах забирается под заднее левое колесо. — Я думал тогда, как кого-нибудь отдубасить, или плюнуть в морду, и черт знает что еще, — все, что лезет в голову в двенадцать лет.

Мальчишка вдруг напрягся. Да если бы он захотел, если бы ему не нужно было заботиться о ребенке, он пустился бы в бега в ту же минуту. Он моложе, быстрее, он наверняка бы удрал.

— Да возьмешь ты эту чертову сигарету или нет? — говорит Джулиан.

Мальчишка поднимает глаза, потом тянется за сигаретой. Натянут он, как струна.

— Вчера ночью мы с твоей матерью заключили сделку, — говорит Джулиан. Мальчишка тем временем прикурил, затянулся, но при упоминании о матери заходится кашлем. — Вы побудете здесь два дня, я дал ей отсрочку. И все потому, что я дурак.

Джулиан отодвигается на ступеньке, так чтобы лучше видеть мальчишку, но тот не реагирует. Взгляд у него хмурый, и, похоже, ему до лампочки.

— Милости просим, всегда пожалуйста, — говорит Джулиан. — Давайте, не стесняйтесь.

Он докуривает сигарету и хмыкает.

— Ладно, — говорит он. — Я забыл. Ты же язык проглотил. Но мне нужно задать тебе несколько вопросов. Можно и без слов обойтись. Просто кивай, и все.