Вивиан понимала: Джонатан говорит, что чувствует, и ничего не скрывает. В таком признаются только в самом отчаянном положении.

– Если это действительно полюс, надо, чтобы об этом узнал кто-то, кто может что-то предпринять, – сказала она. – Может, намекнешь отцу?

– Нет, – мотнул головой Джонатан. – Ему сразу станет интересно, откуда я знаю.

– Тогда намекни кому-нибудь другому, – сказала Вивиан.

Весь послеобеденный час они бродили у озера и спорили об этом. Джонатан изобрел сотню разных причин, почему никому нельзя намекать. Но Вивиан думала про своих маму и папу там, в истории, которая, похоже, пошла наперекосяк, сорвалась с катушек из-за этого мелкого отвратительного воришки, поэтому угрюмо возражала. И в конце концов одержала верх. Когда на берегу показалась Дженни, размахивая чем-то вроде купальника, и крикнула: «Ну что, идете купаться?» – Джонатан зашагал к ней, бросив:

– Ладно. Ты победила. Намекну маме.

– Секунду! – крикнула ему вслед Вивиан. – Я не умею плавать. Это важно?

Джонатан замер, как будто она выстрелила ему в спину.

– Что?! Моя кузина Вивиан плавает как рыба. Вечно меня обгоняла. Мама с Рамоной наверняка это помнят!

– Может, я разучилась? – предположила Вивиан.

– Разучиться плавать невозможно. Это как ходить и вообще, – сказал Джонатан. – Слушай, дай я намекну маме, пока я себя накрутил. Потом что-нибудь придумаем.

Когда они вернулись к лодке и месту пикника, Джонатан небрежно взглянул в небо и заметил:

– Мама, мне тут пришло в голову про все эти беспорядки в двадцатом веке… Может, там кто-то украл полюс Города Времени? Может, история от этого разбалансировалась?

Дженни только рассмеялась и набросила ему купальник на голову.

– Замолчи и переоденься. Какой ты все-таки выдумщик, Джонатан!

Купальник был большой, на все тело, и к тому же с подогревом, чтобы не мерзнуть в холодной воде, поэтому намек Джонатана он совершенно заглушил. Все расслышали только «А если…». Но когда Джонатан выпутался из купальника, он утратил всякую охоту намекать.

Зато скрыть, что Вивиан не умеет плавать, оказалось проще простого, поскольку Дженни с Рамоной учили плавать Сэма, а Сэм громогласно протестовал, и все на это отвлеклись. Джонатан и Вивиан просто ушли дальше по берегу и спрятались за кусты от воплей и дрызготни Сэма. Там Джонатан бросил все силы на то, чтобы научить плавать и Вивиан тоже. Она отважно барахталась, пока Джонатан держал ее под подбородок, и тонула, стоило ему убрать руку. Наглоталась по горло озерной воды. И при этом прекрасно понимала, что Джонатан в глубине души только рад, что Дженни посмеялась над его намеком. Поэтому каждый раз, с плеском вынырнув из воды, Вивиан тыльной стороной ладони протирала глаза и смотрела в глаза Джонатану, голые и прищуренные без зрительной функции, и спрашивала:

– Ты ведь попробуешь намекнуть еще раз, правда?

– Ой, ну ладно! – сказал он наконец. – Знал бы я, какая ты зануда, оставил бы тебя у кузины Бородавочницы! Вы бы с ней прекрасно поладили!

Слово он сдержал. Когда они вернулись в Годичный дворец, усталые, прогревшиеся на солнышке и очень веселые, Джонатан за ужином благородно предпринял еще одну попытку намекнуть. В гостях у них в тот вечер был главный ученый доктор Леонов из Института грядущей науки, еще один ученый, рангом пониже, из Института стародавней науки и премьер-министр Земли и ее муж из 8120 года.

Джонатан дождался паузы в церемонных разговорах и громко сказал:

– У меня есть теория, что дисбаланс в двадцатом веке вызван тем, что кто-то украл там полюс Фабера Джона. Как вы думаете, такое возможно?

Премьер-министр спросила:

– Неужели вы здесь верите во все эти легенды?

Дженни ужасно смутилась. Премьер-министр повернулась к доктору Леонову, но доктор Леонов не удостоил ее ответом. Он предоставил это ученому рангом пониже, а тот вполне благожелательно заметил:

– Нет-нет, мальчик мой. Силы, влияющие на историю, чтобы удержать на месте Город Времени, на самом деле не из тех, что можно украсть. Да и Фабер Джон, знаешь ли, фигура мифологическая.

– А представьте себе, что полюс довольно маленький и, например, зарыт в землю, – отважно возразил Джонатан. – Тогда его могли украсть.

Вековечный Уокер бросил на него страдальческий взгляд:

– Джонатан, перестань говорить глупости. Эта идиотская теория была опровергнута еще при твоем дедушке.

Джонатан прижал подбородок к груди, чтобы скрыть, как побагровели у него щеки, и сдался. Вивиан не могла его винить. Она понимала, сколько храбрости понадобилось Джонатану, чтобы решиться на намек. И вечером у себя в комнате постаралась основательно обдумать, что же им теперь делать. Она считала, что ее долг – помочь Джонатану выпутаться из этого положения, а уже потом ей можно будет вернуться домой, но могла думать только об одном – как ее мама сидит в Луишеме, где с неба валятся бомбы, а история вокруг рушится на глазах.

Наутро Петула разбудила Вивиан очень рано. Она принесла ей пояс с кнопками, как у Джонатана, но светлый, жесткий и новенький.

– Это от Элио, – сказала она. – Сегодня школа, поэтому собирайся поскорее. Только сделай нам одолжение, не надевай больше этот фиолетово-желтый кошмар, который так любит Элио. Мне страшно представить себе, что скажут о нем в Протяженности.

Вивиан выбрала строгий синий комбинезон и застегнула на нем жесткий пояс.

Она спустилась вниз, ощупывая кнопки – ей было интересно, какая за что отвечает, но экспериментировать она боялась. Во дворце было очень оживленно. Вивиан слышала, как по лестницам туда-сюда топают ноги и перекликаются голоса.

– Что происходит? – спросила она Джонатана, когда встретила его в коридоре.

Но Джонатан в ответ только сказал:

– Без толку им намекать. Никто не обращает внимания. Я полночи не спал, все думал, как…

Ему пришлось отпрыгнуть в сторону. Из двери у лестницы выскочил Вековечный Уокер и метнулся мимо них вниз, в вестибюль. На нем был накрахмаленный красный балахон и еще шитая золотом накидка поверх, но балахон расстегнулся, и полы так и развевались. Перед глазами у Вивиан мелькнуло белое белье и довольно много худой волосатой ноги.

Она поглядела вслед стремительно удалявшемуся Вековечному, не веря своим глазам.

– Золотые завязки! – взревел Вековечный. – О Великое Время, где мои золотые завязки?

Следом за ним из-за двери выскочил Элио с красной шелковой шляпой в руках. За ним выбежала Дженни с массивным золотым ожерельем вроде цепи мэра. Потом промчалась Петула в сопровождении женщин, прислуживавших за обедом, и еще пяти человек, которых Вивиан впервые видела, а за ней неслись уборщики, которые натирали лестницу. Все они несли охапки мантий, шляп, золотых башмаков, разнообразных золотых цепей, а Петула размахивала двумя широкими золотыми лентами. Вивиан глядела как завороженная, как все они бегут за Вековечным Уокером и загоняют его в угол в дальнем конце вестибюля.