Жору слушал не только я, слушал и Михаил Ефимович через микрофон. Пока Жора разглагольствовал, я отстучал вопрос кнопкой в кармане и получил на него ответ.

– Ты считаешь, что это как-то связано с Израилем?

– Возможно. Для тебя не секрет, в каком состоянии Египет, Иордания, Сирия. На Синае появились лагеря боевиков, выходцев из Афганистана. На секретной встрече в Каире было принято решение уничтожить Израиль до 2020 года. Америка сдала нас, мы больше не входим в ее приоритеты, ее лучшие друзья теперь саудиты.

– И ты ищешь здесь друзей.

– Мы ищем понимания.

– Понимания?!

– Да, понимания. Мы тоже люди, Саша. И тоже хотим жить.

– Вот только на жалость не дави, а? Я жалость в шестом классе на Турбу[70] сменял.

– Я уполномочен предложить сотрудничество в сфере борьбы с терроризмом. Если вам не нужны семь миллионов помощников…

– На социалистическую ориентацию перейдете?

– Что, прости?

– Ничего. Шутка. Просто мы помогаем только тем государствам, что пошли по пути социализма. Но это так, к слову. Я бы мог тебя еще долго мурыжить. Но скажу прямо: ничего нет, Жор. Ни-че-го. Да, я возглавлял группу. Когда мы зашли в адрес – Юсеф был уже мертв. Его зверски пытали – распяли на двери и ноги на лапшу нарезали. Он умер от пыток. Те, кто его пытал – его пережили недолго. Если бы мы знали, что их есть о чем переспросить, мы бы попробовали взять одного из них живым. Но мы не знали. К тому же у нас там проблем выше крыши было, понимаешь. Так что не было ничего. Он ничего не сказал. Точка.

– Может, компьютер нашли, – не сдавался Жора, – телефон или записи… блокнот там. Хоть что?

– Нет. Ничего не было.

– Уверен?

– Жор, а зачем мне врать. Тебя взять за шкирку и вышвырнуть из страны – проще простого. А вместо этого я с тобой сейчас сижу. Язык чешу. Мне оно надо?

Жора устало выдохнул.

– Что-то было. Я готов сдаться, чтобы узнать, что это.

– Жор. Да кому ты на фиг нужен? Тебе не приходило в голову, что они могут ошибаться? Что они могут не знать, что Юсеф был уже мертв, когда мы зашли? Может, они думают, что он был жив и что-то рассказал нам?

– Нет.

– Почему ты так в этом уверен?

– У нас есть агентура. Они сообщили, что Аль-Каида ищет какой-то носитель информации, ушедший с Юсефом. Письмо, как они говорят.

– Письмо? Не было никакого письма. Может, Юсеф выучил его наизусть, может, он и был тем письмом?

– Нет. Не думаю. Нет.

– Жор.

И тут меня за запястье чувствительно дернуло током от часов…

Тревога!

К внезапной тревоге мне было не привыкать. Я выжил на Кандагарском базаре, где пропасть без вести можно в считаные минуты, я был в Пешаваре и Хосте. И что делать, я знал.

Если тревога – в первую очередь ищи глаза, которые смотрят прямо на тебя. Атакующий террорист всегда смотрит прямо на тебя. Если речь идет о смертнике, ищи остановившийся взгляд, террорист, который решил подорваться, смотрит прямо перед собой. Еще у него может быть вздутие за щекой – там опийная жвачка.

Я вскинул голову – и меня буквально обожгло взглядом. Взглядом огромных, карих, полных нечеловеческой ненависти глаз.

Я выдернул из кобуры тяжелую «Гюрзу» – предохранители у нее отключались автоматически, как на «Глоке». Красная точка лазера легла на молодую женщину с каштановыми, кудрявыми волосами в легкой куртке.

В руке у нее что-то было.

– Стой!

– Аллаху Акбар!

Я успел изо всех сил ударить Машу, сталкивая ее назад, за бетон заборчика, и вскочить.

Террорист!

Второй террорист страховал первого – это был мужчина, молодой, безбородый, с автоматом «Скорпион» в руке. Он промедлил буквально секунду – и это погубило его. Я выстрелил три раза, и он опрокинулся назад.

Со всех сторон заорали.

Я прицелился в девушку и увидел, что она лежит, откинув руку. Рядом хрипел Жора, я обернулся, он почему-то не мог встать, но крови не было. Маша пыталась встать.

– Лежи!

Раздался хлопок, мне, заводчанину, отлично знакомый, я увидел, что «мороженщик» целится от своего ларька из «АК-9», а на дорожке лежит еще один. Скорее всего, тоже террорист.

Вовремя. Он со спины шел, я бы его не заметил.

Достал телефон, начал набирать номер, и в этот момент в районе ворот глухо, утробно грохнуло. Как в Кабуле…

Ах ты, мать твою…

Не глядя уже ни на Жору, ни на Машу, я побежал к воротам, кого-то сбивая с ног… сам тоже чуть не упал. От ворот навстречу мне бежали люди, за выходом застрочил автомат, визгнули рикошеты – затем еще один.

У самых ворот я заметил Михаила Ефимовича, он лежал у колонны, крови не было, оружия тоже не видно.

Мы встретились глазами.

– Лежите, не вставайте!

Со стороны аттракционов бежали люди в штатском, с пистолетами и короткоствольными автоматами.

Не дожидаясь их, я выскочил на площадку перед парком. Успел заметить разбитое стекло машины и лежащего в крови человека в той же куртке. Потом я заметил и террористов – их было двое, и один из них держал в одной руке ребенка, в другой – автомат, похожий на «микро-узи». Второй был тоже с автоматом, они пятились к входу в метротрам.

Я упал на колено и прицелился в террориста, который захватил в заложники ребенка. Но не успел выстрелить. Со стороны шестнадцатиэтажек грохнул одиночный, голова террориста взорвалась, он выпустил ребенка и упал.

По второму ни я, ни снайпер выстрелить не успели – он бросился вниз, по ступенькам. В метротрам.

П…ц.

Метротрам в Ижевске начали строить в девяностых и пустили только четыре года назад. Еще одно наследие Ельцина наряду с похабной застройкой набережной…

Дело в том, что, согласно принятому ЦК КПСС плану территориального развития, город Ижевск к 2020 году должен был стать миллионником. С шестисот тридцати тысяч – солидно. Сюда, под Ижевск и под Чайковский, из ГДР выводили две дивизии Западной группы войск. Немцы по берлинскому договору 1992 года строили в городе целый район в чистом поле[71], достраивать его, кстати, тоже пришлось нам. Но деньги с Германии тянули, осваивали – и кроме того, наш первый секретарь (мужик пробивной) сумел засунуть нас в программу развития подземного транспорта. По ней искали оптимальное решение для городов с численностью населения от пятисот тысяч до миллиона человек. И у нас решили частично на немецкие, частично на свои построить метротрам…