Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Пожалуйста, поезжай на премьеру. Я и так за один только день испоганила тебе карьеру.
Я пустила воду, намереваясь промыть раны под душем, а заодно спрятать слезы, пока не захлебнулась изнутри. Потом соберу вещи. Ощущение полного провала порождало во мне желание убежать и затаиться.
– Нет, солнышко. Сперва я о тебе позабочусь – это важнее.
Знал бы он, насколько совпадали наши чувства.
Райан осторожно прижался ко мне и бережно обнял за плечи, словно боялся сломать.
– И прекрати извиняться, прошу тебя. У тебя нет на это причин.
Я помотала головой и попыталась отстраниться. Господи, как же он ошибался!
– Мне надо было послушаться и никуда не ходить одной. А теперь… Теперь я нас обоих унизила. Я даже не понимаю, почему ты такой добрый со мной.
Лицо Райана выражало недоумение. Он высвободил руку и потянулся, чтобы выключить душ. Ванная превращалась в сауну, окутанную густым паром.
– Как по-твоему, будь у меня другая работа, твоя первая поездка в Париж сложилась бы иначе?
Я попыталась оттолкнуть его:
– Райан, не надо…
Он чуть запрокинул мне голову, отказываясь отпустить.
– Или, может быть, папарацци одолевали бы тебя во время прогулок по мирному иностранному городу? Вместо того чтобы любоваться видами на пару с тобой и защищать, как подобает мужчине, я снова бросил тебя на произвол судьбы. Как по-твоему, нравится ли мне это, горжусь ли я собой? Позволь доложить, что нет. А теперь я смотрю, как тебя покалечили, и…
– Перестань, Райан. Пожалуйста. Ты ни в чем не виноват. Ты не имеешь к этому ни малейшего отношения. Это было мое глупое решение – выйти, и только мое. Я думала, что нет ничего страшного в том, чтобы прошвырнуться по магазинам. Подумаешь! Теперь я ученая. Больше такое не повторится.
Райан досадливо взвыл:
– Тарин, не вешай это дело на себя.
У меня разбегались мысли.
– Ну как же не вешать? Ты прилетел сюда по работе. Я сцепилась с копами и попала на первые полосы. Похоже, что всякий раз, когда мне хочется что-то облегчить или найти себе место, у меня получается в десять раз хуже.
Я пыталась усмирить мысли, бешено крутившиеся в голове.
– Райан, я хотела одного: сделать тебя счастливым и при этом не поставить под угрозу твою карьеру. Пресса разорвет тебя в клочья… Мне невыносимо думать, что ты сегодня пострадал из-за меня. Ты даже не представляешь, как мне совестно. Я должна отойти в сторону.
Я прошла в спальню и побросала в чемодан кое-какую одежду.
– Что ты делаешь?
– Собираю вещи.
– Мы не уедем до утра.
Я металась по комнате, без разбора хватая шмотки и чувствуя боль в ушибленном колене. Я знала, что если остановлюсь, то расплачусь, а мне не хотелось реветь в его присутствии.
– Ты уже достаточно провозился со мной и потерял уйму времени, – пробормотала я убитым голосом. – Пожалуйста, прошу… Тебе пора собираться на премьеру.
Райан изменился в лице:
– Солнышко, у тебя еще где-то болит? Ты вроде как хромаешь.
«Если признаюсь, он точно сорвет показ. Ну уж нет, только не из-за меня».
Я постаралась отогнать боль.
– Нет.
Райан шагнул ко мне, выхватил из рук туфли и метнул в дальний конец комнаты:
– Прекрати эти гребаные сборы! Я сказал, что не пойду без тебя, – что еще непонятно? Ты хочешь, чтобы я выкатился отсюда один, а потом вернулся и обнаружил, что ты сбежала?
Я замотала головой, яростно отрицая его предположение. Я сомневалась, что во Франции найдется достаточно большой камень, чтобы заползти под него.
– Думаешь, я мало тебя изучил? Не понимаю, с какой охотой ты примешь мученичество ради моего блага? Черт побери, Тарин. По-твоему, мне важна вся эта фигня? Не верю, что ты считаешь меня способным бросить тебя здесь после всего случившегося. – Райан швырнул в свой распахнутый чемодан кое-что из своих же вещей. – Хочешь уехать? Прекрасно! Поехали! Ближайшим гребаным рейсом мы улетим домой.
Я повесила куртку обратно. Очередная вспышка его гнева испугала меня.
– Я и не думала уезжать. – «Во всяком случае, так я тебе и сказала, как же!» – Но… чувствую себя распоследней дрянью из-за того, что втянула тебя во все это. Мне стыдно и горько.
Струп стягивал мне нижнюю губу, напоминая, что внешне я пострадала не меньше.
– Райан, я никогда и ни за что не поставлю тебя перед выбором между карьерой и мной. Никогда.
Я подобрала с пола туфли.
«Уму непостижимо, как он меня терпит!»
– Что ты сказала?
Я застыла. Никак не думала, что бубню вслух.
– Ты сказала – «терплю тебя»?
Я нехотя кивнула.
Райан подцепил резной стул, ожесточенно дернул к кровати и скрестил на нем ноги.
– Что ж, я услышал эту хрень. Пожалуйста, продолжай. Просвети, как это я тебя терплю.
Здравый смысл подсказал мне, что это кончится плохо и незачем начинать. Мне лучше помалкивать.
– Ну?
Он постепенно терял терпение. Я тоже.
Моя черная туфля-лодочка от Кристиана Лабутена полетела в чемодан и отскочила от крышки. Я была на таком взводе, что черт-те как обращалась с тысячедолларовой обувью, которую купил мне Райан.
– Я лишь хотела взглянуть на куртку, и даже это обернулось катастрофой.
Он огляделся:
– Ты ее купила? Не вижу пакетов.
– Нет, не купила.
– Пошла по магазинам и ничего не купила?
– Я потеряла пакеты, когда упала. Купила несколько сувениров, но все сгинуло в свалке.
Райан сел прямо:
– Сколько ты потратила?
– Неважно, – помотала я головой.
– Что значит – неважно?
– Это моя потеря. Я пользовалась своей кредиткой, – сокрушенно промямлила я.
– Господи Иисусе! Тар! – Райан встал и обошел комнату. – Где твоя сумочка? – зарычал он, расшвыривая вещи.
– Зачем она тебе? – Я сдвинула куртку, чтобы достать ее.
– Потому что теперь ты разозлила меня всерьез. – Райан выхватил сумочку, рванул молнию. Затем извлек карточку и изучил. – Вот это, – он поднял кредитку, – теперь мое. Для тебя она не существует. – Он посмотрел на другую, нашу общую, и затолкал обратно в кармашек.
– Стой, погоди…
Он вытащил из заднего кармана джинсов бумажник и спрятал мою кредитку:
– Хрен ты ее получишь даже на бензин для твоей гребаной тачки. С этого момента ты будешь пользоваться только нашей карточкой.