этаже. С приличной мебелью и обстановкой, а не грубо сколоченными лавками для солдатни. Здесь уже сидело несколько десятников из третьей сотни.

— Господин Ирчин присаживайтесь к нам — молодой десятник, уже явно набравшийся, лихо махал мне рукой через весь зал.

Я подсел к этой компании, в надежде узнать немного подробностей о нашей миссии и о столь стремительном бегстве. Не мог я поверить, что моим словам так легко доверились старшие офицеры. Но чего-то путного разузнать не вышло. А хорошенько выпив вина, все разговоры вообще съехали на баб. Оказалось, что мой навык малой регенерации с легкостью нейтрализует алкоголь и все эти пьяные разговоры, раньше доставлявшие удовольствие, начали раздражать мою седую голову. И уже через два часа все скатилось к обычной пьяной драке. А началась она уже можно сказать обыденно. Многим знавшим меня не понаслышке не давала покоя наложница, с недавних пор появившаяся в моей жизни.

Это навязчивое желание влезть в мою личную жизнь у знающих меня гоблинов, началось полгода назад. Однажды, вернувшись из дальнего патруля, где мы полусотней почти две декады слонялись по диким лесам, я направлялся в эту же таверну. Но выпить в тот день мне так и не удалось. Хозяин этой забегаловки поймав меня на входе, сказал что десятника Ирчина очень ищет некая особа и просит встретится с ней, на заднем дворе. По итогу целого часа слезливой истории, в сухом остатке было.

— Одна молодая 19 летняя Джун, овдовевшая полгода назад и потерявшая все средства к существованию.

— Четыре мелких зеленопузых оболтуса от 1 до 4 лет.

На условии становление Джун наложницей, я обязывался взять на себя материальные траты и обеспечить их всем необходимым. Минусы были приличные, прокормить 5 лишних ртов было не дешево, но в принципе не слишком обременительно для моего заработка. Из плюсов получал молодую, красивую. Наверное, даже слишком красивую наложницу, до конца моей жизни. С этого всё и началось, оказалось каждому теперь хотелось высказать свое мнение старому десятнику, по поводу или привалившего счастья на старости лет, или невероятности случившегося. Вот и в этот раз пьяные гоблины решили обсудить фигуру моей наложницы самым нелицеприятным способом. Несколько коротких ударов по ребрам и можно расходиться или разлежаться, как в случае моих неудавшихся собутыльников. Расплатился и не портя легенду, пьяной походкой пошаркал домой. Путь был не близкий. Свой дом я купил еще будучи молодым и амбициозным, как мне казалось, на самой окраине нашего города. Почти час, медленно хромая и баюкая раненую правую руку, добирался в свой родной уголок. До ворот моего дома, я добрался уже в сумерках, поэтому наконец-то решил, снять шлем и повесить его на пояс. И посмотрел на мир вокруг с помощью глаз тьмы. Да, этот навык того стоил, мне были видны мелкие жуки копошившиеся в конце квартала и сосед сидящий у своего двора почти в пятистах шагах от меня, даже лучше чем днем. Повернувшись к калитке, я начал стучать и пьяным голосом орать.

— Джун, где тебя носит, открывай, ДЖУН!

Иллюстрация 12. Мой дом, моя крепость.

А сам смотрел через стальные решетки калитки на свой дом, и в душе разливалось тепло. Сколько средств я вложил в него. Каменный забор, стены дома тоже из хорошо обтесанного камня, а ведь он был не меньше 20 шагов в длину, добротные деревянные двери, огромный подвал, не уступающий по площади основным помещениям на первом этаже. За все в своем доме я платил кровью, когда собственной, но чаще всего чужой. Сколько жизней он стоил, сколько погибло и отдало свои ОС за комфорт, которым я себя окружил. На этих печальных мыслях, а они случались все чаще, наверное, действительно старею, калитка открылась.

— Господин простите — растрепанные волосы, широко открытые глаза — я была в подвале, не сразу услышала, простите господин.

— Еще раз заставишь меня ждать, выброшу тебя на улицу, вместе с твоими щенками — проорал я пьяным голосом в ответ, и толкнул ее на землю.

Пьяной, неуверенной походкой поковылял в дом. А сам тем временем думал, что даже масляных ламп у меня на входе в дом больше чем, наверное, во всех ближайших домах вокруг. Никогда не экономил на этом, мне казалось, это создавало особый уют, когда в тенях тебе освещается путь домой. Джун тем временем поднялась с земли, закрыла калитку и посеменила чуть позади меня. Мы зашли в дом, дети шумели в дальней гостиной, их практически не было слышно. Но мое усилившееся восприятие теперь позволяло различать даже такие тихие звуки. Не останавливаясь, я сразу спустился в подвал. Там у меня была личная комната с укрепленной железной дверью. Когда мы зашли я закрыл ее на массивный засов.

— Рассказывай Джун, как дела вообще. Что происходило, пока меня не было, ну и по нашей проблеме — сказал я с теплотой в голосе, уже сидя в любимом кресле за столом. Конечно, мебель не была очень дорогой, но и откровенно плохих вещей я не покупал.

— Господин, малыш Рю приболел и я водила его к лекарю, поэтому потратила в этом месяце, немного больше — сказала она, глядя в пол и потирая ушибленное плечо.

— Сколько раз тебе говорил тренироваться, почему упала как мешок с зерном, еще и плечо повредила — бросил я зло — что мешает выполнять мои указания на тренировочной площадке.

— Господин я тренируюсь, просто вы толкнули слишком неожиданно — понурила она голову и слегка всхлипнула.

— Хорошо, это я проверю позже. Что в городе происходило, пока я был на задании.

— Господин, ходят слухи, что снова начали пропадать мелкие торговцы на трактах. Говорят о северном направлении. Даже поговаривают о пропаже небольшого отряда наемников, но это все на уровне базарных сплетен. Еще говорят, что снег в этом году перекроет перевал на месяц раньше.

— Ладно, об этом можно поговорить и потом. Что по нашей наболевшей проблеме.

— Господин, Шаор рвет и мечет, угрожает забрать одного из моих детей — тут ее голос дрогнул и в свете ламп стало видно, как заблестели ее глаза от слез. Но она взяла себя в руки и продолжила — он говорит, что мне просто нравится греть вам постель, и я намеренно тяну время, а его терпение на исходе.

— Прекрасно, все складывается как нельзя лучше — хищно улыбнулся я и спросил— они в городе или ушли на промысел?

— Господин, сплетни о возвращение армии еще вчера разошлись по всему городу,