Та взяла ее и устремила непонимающий взгляд на Акаси.

- Ты говоришь по-французски? - спросил он.

- Это очень много, - ответила девушка на французком, протягивая купюру обратно.

Акаси усмехнулся.

- Если зайдешь ко мне через час, то получишь вдвое больше.

Девушка молча кивнула и вышла.

Акаси сел к столу, налил себе рюмку, с аппетитом выпил, слегка поморщился, закусил норвежской селедочкой, после чего приступил к ужину. Ел он не спеша, казалось, желая прочувствовать вкус каждого съеденного кусочка. Закончив трапезу, Акаси налил чашку зеленого чая, переместился в кресло и также не спеша стал пить его, смакуя каждый глоток. Водка, ужин и мягкое кресло расслабили Акаси, и он неожиданно быстро и крепко заснул. Через некоторое время в номер постучали, потом дверь медленно отворилась.

- Господин Акаси, я пришла, - входя, произнесла давешняя блондинка.

Ответа не последовало. Полковник находился в царстве Морфея.

Бабичева подошла к креслу, где почивал полковник.

- Не пей из копытца, козленочком станешь, - с усмешкой произнесла Бабичева по-русски, затем вылила остатки чая в стоящий на полу большой горшок, в котором росло какое-то тропическое растение, после чего начала деловито обыскивать комнату.

8 июня 1905 года. Париж

Рачевский и Лартинг, запершись в кабинете в посольстве, который час колдовали над небольшим листком бумаги, только что привезенным Бабичевой.

- А может быть «рл» - это винтовки, от «райфл »? - рассуждал вслух Лартинг, - а «рр» от револьвер?

- Почему такое странное число 16040 рядом с этим «рл»? Сколько в ящике винтовок? - задавался вопросами Рачевский.

- Не знаю, - пожимал плечами Лартинг.

- Да-с, тем более, ящик швейцарский. Если в ящике восемь винтовок, то получается 2005 ящиков. Тогда эта цифра перестает быть столь странной. А вот с этой строчкой, кажется, все ясно, тут у нас 3400 кг, это килограммы, а дальше «екс», и это, кроме как взрывчаткой, более ничем быть не может.

- Расшифровать бы эти иероглифы.

- Ну-с, Аркадий Михайлович, такую задачку мы разрешим. Возьмите-ка с полки вон ту книжицу, - Рачевский показал на большой том в коричневом переплете, это словарь.

Лартинг передал книгу. Рачевский немного ее полистал.

- Так, афера, дело, судно, пароход. В общем, это означает «операция пароход».

- Какой пароход? «Ункай Мару»? - задался вопросами Лартинг.

- Не думаю. Скорее всего, «Ункай Мару», как ярко раскрашенный клоун, должен отвлекать публику, пока меняют декорации для другого Номера. Меня больше интересует, кто такой Дж. Графтон? Что это за фигура, почему это имя написано здесь, Джек, Джон? Кто вы, мистер Графтон? - задумчиво говорил Рачевский. - Надо найти этого господина. Не случайно же его имя появилось на этой записке. Вот только где его искать? «Ункай Мару» грузился в Лондоне, то есть оружие из Швейцарии привезли в Англию, а это значит, что, скорее всего, закупки велись через английских посредников.

- Зачем такие сложности?

- О, это есть европейская политика. Швейцария очень печется о своем нейтралитете и не может продать оружие какой-то из противоборствующих сторон, а вот для английской частной компании это вполне приемлемо, а куда дальше пойдет это оружие, швейцарцам уже неважно.

- Тогда все весьма логично.

- Да-с, весьма. Отправляйтесь-ка вы в Лондон, побеседуйте с тамошней агентурой. Вдруг мистер Графтон имеет отношение к этим самым английским посредникам.

20 июня 1905 года. Лондон

Прибыв в Лондон, Лартинг проделал огромную работу. Через свои связи в Скотланд Ярде, раздав изрядное количество фунтов, он получил список людей по имени Джон Графтон, известных полиции. Вроде и список был немаленький, но при ближайшем рассмотрении никто не подходил под необходимую фигуру, или подходил с большой натяжкой. Тем не менее, Лартинг начал проверку. Кроме того, он решил подергать и портовые ниточки, для чего назначил встречу с агентом по кличке «Рыжий».

В пабе, расположенном в районе Доки, было накурено и довольно сумрачно. Темное английское пиво текло рекой, источая свой неповторимый аромат, который смешиваясь с табачным дымом и крепким мужским разговором, создавал особую атмосферу мира докеров и моряков.

Лартинг беседовал со здоровым рыжим парнем, одетым в портовую робу.

- Сам я никакого Графтона не знаю, но спрошу у кое-кого. В Лондоне несколько контор торгует пароходами. У моряков сильный профсоюз, они быстро узнают о таких сделках. Новый хозяин, новые условия, они должны быть в курсе. А вон, кстати, и Джек Кросби, один из активистов их профсоюза, нормальный парень. Эй, Джек, падай к нам.

Невысокий широкоплечий и коренастый моряк, держа в руках большую кружку пива, вразвалочку подошел к их столику.

- Здорово, Пит, - обратился он к «Рыжему» и протянул свою натруженную руку.

- Здорово, Джек, - сказал Пит и ответил на рукопожатие. - Знакомься, это мой приятель Пол Арнолд.

- Привет, Пол, я Джек Кросби, - теперь и Лартинг ощутил крепкую ладонь моряка.

- Как дела, Джек? Что-то ты взвинченный сегодня, - продолжил разговор Пит.

- Станешь тут взвинченным. С этими азиатскими поставками судовладельцы совсем обалдели. Фрахта полно, так они все корыта на линии поставили, черт их всех раздери. Матросов не хватает, так они давай сокращать команды, а прибавок к жалованью никаких, безопасности никакой, черт их раздери совсем. Нанимают не пойми кого. Бьюсь вот с этими чертями. А на «Графтоне» что учудили, - сказал он и, вдруг припав к кружке, стал пить большими глотками.

Для Лартинга эти мгновения показались вечностью, он еще не до конца верил в свою удачу. Джек выпил добрую пинту одним махом, брякнул кружку на стол и замолчал, видимо, переживая сегодняшние события

- Так что, ты говоришь, на «Графтоне» учудили? - мягко напомнил Пит.

- Как что, запродали судно, а новый владелец привел судно во Флиссинген, а там списал всю команду вместе с капитаном, вот так, без объяснений и выходного пособия. Черти! Ну, я им устрою.

- Я что-то такого судна не знаю, - сказал Пит.

- Да есть такая старая лайба, «Джон Графтон» называется. Ну, ладно, ребята, извините, надо бежать, столько дел.

21 июня 1905 года. Париж, Франция

Рачевский получил сообщение следующего содержания:

- Бог ты мой, это же название судна. Ну, Лартинг, умница Лартинг, - весело сказал Рачевский, прочитав телеграмму, и дружески хлопнув телеграфиста по спине, пошел готовить секретное сообщение в Петербург.