— А он слушал, да? Ты соловьем разливалась, а онслушал? Говори быстро, спрашивал он о той, что померла, об Анне… как ее…

— Николаевне, — вздохнула Вера, — спрашивал.Я как дура все ему рассказала — как тяжело мне работать, устаю очень, старухикапризные… правда та, покойница, не слишком придиралась, врать не стану.

— А про часы откуда он узнал? От тебя?

— Какие часы? — удивилась Вера. — Не знаюничего про часы.

Леня поглядел ей в глаза и сразу понял, что в отличие отсвоего сыночка Вера говорит правду, она ничего не знала про часы. Тогда онрешил поставить вопрос по-другому.

— А про тайник? Рассказывала ты ему про тайник?

Вера низко опустила голову и надолго затихла.

— Было. Это когда он меня к себе пригласил. Напоил тамвот тоже коньяком, я и раскисла. Не помню, что болтала, потом заснула.

— Похоже, что про тайничок тот у бабки только ленивыйне узнал…-пробормотал Маркиз себе под нос, — а ты-то откуда информациюполучила?

— Это еще давно было, с год назад. Кажется, прошлымлетом. Васька, сосед бабкин, он же чокнутый совсем. Говорила я ей давно еще —пишите заявление, чтобы его в психушку сдать. Жалко, говорит, он вообще-тобезобидный. Сидит у себя в комнате, какие-то железки паяет, да книжки читает.Короче, примерещилось ему однажды что-то, чувствуем мы — дымом пахнет. Чуть всюквартиру не спалил! Говорит, бумаги секретные сжигал, придурок! Хорошо, я кстарухе как раз зашла — пожарных вызвала. Ищите документы, говорю, деньги, малоли — эвакуироваться придется. А она так побледнела: «Вера, говорит, выйди!» Я ипошла, а только в щелочку подглядела, мало ли что, может, бабка тоже от страхаумом тронулась. Ну и увидела, как она в тайник в камине зачем-то полезла.Может, деньги там у нее спрятаны были. А больше ничего не знаю, часов никаких вглаза не видела.

— Да, Вера, язык твой длинный во всем виноват…Муженек-то твой старуху ограбил… — Маркиз показал на пуговицу, — это онраньше всех в тайнике побывал. Оттого он и к тебе любовью внезапной воспылал,что выяснить хотел про тайник.

— Да поняла уж, не полная дура…

Маркиз в этом вопросе был с ней не совсем согласен, но решилпромолчать.

— Старуха как умерла? — отрывисто спросил он.

— От сердца. Ночью сердце остановилось, я утромприхожу, а она уж холодная. Лежит поперек кровати, лицо перекошено — ужас!

Вера внезапно побледнела и схватилась руками за горло:

— Так вы что думаете — это он ее? Задушил?

— Ну, не задушил, — примирительно сказалЛеня, — тогда бы следы остались. Но напугать до смерти вполне мог. Многоли надо старому человеку? Старуха сомлела от страха, а он в тайник полез, даеще и деньги похоронные прихватил. Потому что племянница мне сама рассказывала,что ни копейки у тетки не нашла. А такого быть не может, чтобы у старухи денеготложено не было…

— И это я с таким подлецом… — Вера схватила коньяк изалпом выпила всю рюмку. — Выходит, когда я его из дому выгнала, то толькожизнь ему улучшила. Он сейчас живет один, квартира хорошая, ремонт приличный, ая… Думала, детей выращу, они помогут. Как бы не так! Я еще во всем и виноватаоказалась, что денег мало, что жилья приличного не заработала. Одна уродиласьлентяйка, только матери хамить умеет, а другой… — тут Вера собралась зареветь совкусом и надолго, но Леня ей этого не позволил.

— Спокойно! Дыши глубже! Некогда мне с тобой возиться,а коньяку больше не дам, еще развезет тебя!

Вера затихла.

— У меня конечно детей нету, — начал Леня, —но все же замечу, что неправильно ты их воспитывала. Может, слышала, был такойзнаменитый педагог — Макаренко?

Вера махнула рукой и отвернулась.

— Так вот, он воспитывал беспризорников, которые послеГражданской войны остались, — не смутившись, продолжал Леня. — А это,я тебе скажу, те еще были деточки — чистые бандиты. Да и лет им немало, не точтобы совсем дети. Так вот он, Макаренко этот, применял поначалу метод внушения— воспитывал их, говорил, что надобно работать и учиться. А они на негоплевали. И хамили напропалую. И тогда он одному там самому главному, которыйостальных подбивал, как даст в морду! И тот сразу проникся к нему небывалымуважением. И со временем стал вполне приличным человеком, выучился чуть ли не вакадемика. А Макаренко все описал в своей книжке, «Педагогическая поэма»называется, случайно не читала?

— Некогда мне книжки читать! — рассердиласьВера. — Деньги зарабатывать надо! Да только теперь поздно, убьют Юрку этибандиты!

— Я бы тебе денег дал, — начал Маркиз, — но вдолг. Отработать их надо. Да только толку-то что, Юрка твой выйдет сухим изводы и снова начнет играть и наркотиками баловаться. Снова денег задолжает,снова к тебе прибежит. ..

— Нет уж! — Вера встала из-за стола, — еслидостану денег, то это будут последние. Больше такой номер у него не пройдет!

— Адресок муженька своего запиши мне, —распорядился Маркиз, после чего повез Веру до ближайшего банкомата.

— Куда теперь? — спросил он.

— К Жирному, в бильярдную в нашем районе.

— Ну, смотри сама, тебе виднее,.. — Леня тронулмашину с места.

Возле бильярдной в тени полосатой маркизы сидел парень напростом пластмассовом стуле.

— Эй, тетка! — лениво окликнул он Веру. —Тебе чего? В уборщицы, что ли, наниматься пришла? Так это со двора.

— Мн?? к Жирному, — твердо ответила Вера,

— Вона как? — Удивился парень. — А чего этоты у него забыла?

— Не твоего ума дело! — ответила Вера. — Тына входе сидишь, так позови его! Или пропусти!

— Я пост не могу бросить, — сказал парень.

— Так передай, что пришла мать Юрки Иванова! Разговор уменя к нему есть!

Парень поговорил с кем-то по мобильному и через некотороевремя явился к ним маленького роста парнишка с зализанными волосами и бегающимиглазками.

— Сашка! — ахнула Вера, узнав соседа. — Такэто ты тут с ними ошиваешься?

— Давай, не базарь тут! — бросил Сашка. —Жирный сказал — если за Юрку пришла просить, то дохлый номер, раз задолжал —надо платить. И нечего тут истерики устраивать! А если чего передать, то можешьчерез меня!

— Ах ты, мерзавец! — вскипела Вера. — У тебямать вторую неделю в реанимации помирает, а ты тут отираешься! И ни разу вбольницу не пришел, подонок этакий! Скажи Жирному, — обратилась она кпарню на входе, — что я деньги принесла. Но этому подонку не то что такуюсумму — рубля не доверю!

— Что — правда, мать помирает? — полюбопытствовалпарень.

— А твое какое дело! — рявкнул Сашка и ушел.