– Ну, давай обсудим ситуацию, – начал Гуров. – Как ты сам ее оцениваешь? Кто, по-твоему, совершил все эти преступления?

– Я бы начал с того, о чем нас учили в институте – с мотива, – сказал Коптелов. – Мотив, на мой взгляд, очевиден – это дележ денег Селезнева. Именно его хотели устранить, организовав первую аварию. Кто мог это сделать? Да почти любой, живущий в усадьбе. Ведь вы выяснили, что в машине был перетерт патрубок, так? Это работа нетрудная, ее может выполнить и женщина. Значит, под подозрением все, кто в тот момент находился в усадьбе. Я бы не стал исключать и только что погибшего охранника Громова. Да, он не знал, что тормоза на джипе тоже были испорчены. И что с того? Преступник мог действовать не один. Я даже уверен, что их несколько. Громов был одним из них, причем не самым главным. Он организовал аварию, в которой погиб водитель Горшенин. После этого главный убийца решил избавиться от сообщника. Он украл у него пистолет, чтобы убить Перевозчикова, – да, кстати, насчет покушения на Перевозчикова у меня есть одно интересное сведение, я о нем позже скажу, – а потом подстроил бегство Громова и его гибель. Так что нам надо искать главного убийцу, главаря группы.

– Ну что, хороший анализ, – отозвался Гуров. – Вижу, в институте тебя неплохо учили. Я могу дополнить твой рассказ парой деталей. Во-первых, насчет мотива. Мотив действительно имеется, и касается он завещания Георгия Селезнева – точнее, его стремления изменить это завещание. – И Лев рассказал капитану то, что узнал от хозяина дома. – Как видишь, в имении есть люди, кровно заинтересованные в том, чтобы Георгий Селезнев не смог ничего изменить в имеющемся документе, – закончил он свой рассказ. – В первую очередь это сын хозяина, Виктор, и его жена Инесса. Поэтому первым моим подозреваемым был как раз Виктор. Однако смерть Насти заставила меня отказаться от этой версии. Горничную убили, чтобы она не смогла передать мне содержание какого-то подслушанного ею разговора. Допустим, разговор вел Виктор. Но как он мог дать горничной отравленный коктейль, если во время ужина не выходил из столовой?

– А что, если бокал на подносе подменил охранник Громов? Если он был в сговоре с Виктором, то мог выйти из дежурки, отвлечь Настю и дать ей отраву.

– Что ж, если допустить, что преступников было двое, такое могло быть, – согласился Лев. – Однако следует рассмотреть и другие версии. Кто мог выкрасть пистолет у Громова, стрелять из него в Перевозчикова, а затем испортить тормоза у джипа? Женщин я бы все же исключил. Когда я представляю Инессу Максимовну или Ксению, как они открывают гараж и сидят, пилят патрубок, – нет, ничего не получается. Дикая картина выходит, понимаешь?

– Но есть еще эта подруга Виктора, Анюта, – напомнил капитан.

– Да, есть такая. Правда, она мне показалась девицей туповатой, но это может быть ложное впечатление. Итак, кто же получается в нашем списке? Анюта, Виктор, охранник Громов, садовник Николай… Вот, пожалуй, и все.

– Вы не назвали повара, а еще секретаря хозяина, Аркадия, – напомнил Коптелов.

– Да, про Аркадия я как-то забыл, – согласился Гуров. – Но для этого есть оправдание. Он сегодня совершенно добровольно поделился со мной одной важной информацией.

И Лев рассказал капитану сначала о показаниях садовника Николая, который слышал за кустами чей-то деловой разговор, а потом о своем утреннем разговоре с Аркадием Ширейко.

– Как видишь, рассказ Аркадия полностью согласуется с сообщением садовника. А ведь секретарь не знал, что мне известно о каком-то деловом разговоре в парке! То есть он добровольно оказал помощь следствию. И указал на Громова как на возможного соучастника каких-то темных дел… Вот я Аркадия и не включил в число подозреваемых. Но это, конечно, неправильно. Исключать его пока нельзя. Полностью исключить можно только Перевозчикова, который только вчера приехал в поместье.

– Да, кстати, о Перевозчикове! – спохватился Коптелов. – Я ведь собирался сообщить вам важную вещь. Дело в том, что наши баллистики вместе с врачами дали заключение о характере ранения, которое он получил.

– Ну-ка, ну-ка, – оживился Лев. – Что они говорят?

– Они дружно утверждают, что в Перевозчикова стреляли с близкого расстояния, буквально с дистанции в один-два шага. Они обнаружили на волосах потерпевшего следы пороха. А это бывает только в том случае, если выстрел произведен с близкого расстояния, почти в упор.

– А тут не может быть ошибки? Дело в том, что сам Перевозчиков утверждает, что киллер стрелял с порога, едва открыв дверь.

– Ну, ошибки в этом деле никогда нельзя исключить, – сказал капитан. – Но я обращаю внимание, что специалисты по баллистике говорят то же самое, что и наши врачи. А это не всегда бывает, они зачастую спорят.

– Что ж, возможно, наш гость ошибся, неправильно оценил положение киллера, – заметил Гуров. – Мы к этому вопросу еще вернемся, когда будем опрашивать всех обитателей поместья. Ты договорился, чтобы приехали еще дознаватели?

– Какие дознаватели? – удивился капитан. – В первый раз об этом слышу.

– Ах, черт, я совсем забыл! – воскликнул Лев. – Я как раз хотел тебе звонить, сказать, что нам нужно больше людей, но ты сам позвонил и сообщил, что на пистолете найдены отпечатки пальцев Громова. А потом он выскочил из гаража и попытался бежать, я за ним в погоню. Так что вопрос о привлечении новых кадров совсем вылетел из головы. В общем, давай звони сейчас. Договорись, чтобы в поместье приехали, скажем, еще два толковых дознавателя. И мы приступим к новому кругу допросов. Будем допрашивать всех сразу по трем эпизодам: по смерти горничной, покушению на Перевозчикова и бегству охранника.

Коптелов достал телефон и принялся звонить в город. А Гуров встал и начал прохаживаться по берегу моря. Ему не хватало движения. А еще не хватало какой-то зацепки, которая показала бы верное направление расследования. Тут он услышал голос капитана, который его окликнул, и обернулся к нему:

– Ну, получилось? Сколько человек приедут?

– К сожалению, пока только один, – развел руками Коптелов. – Остальные все на заданиях. А лейтенант Женя Мироненко подъедет через полчаса.

– Хорошо, тогда и начнем. А пока давай подведем итог нашего анализа. Так сказать, сделаем синтез. Итак, мы решили, что в числе подозреваемых у нас остаются все обитатели дома, кроме, возможно, самого хозяина. Не мог же, в самом деле, Георгий Селезнев организовать покушение на самого себя!

– Почему же не мог? – заметил капитан. – Вы же знаете, что такие случаи были. Человек организует покушение, чтобы отвести от себя подозрения или чтобы потопить своего противника. Организует улики…

– Да, конечно, такие случаи известны, – согласился Гуров. – Но здесь не та ситуация. Она достаточно запутанная, и не надо ее запутывать еще больше. Так что старшего Селезнева мы исключаем. Мотивы к убийству есть у каждого, и их мы оставляем в стороне. Сосредотачиваем внимание на мелочах: где кто находился в момент каждого эпизода, что видел, слышал. Следим за перекрещиванием показаний: подтверждают ли они друг друга или, наоборот, противоречат. В конце концов, здесь случилось много чего. Преступник, будь он хоть семи пядей во лбу, не мог всего предусмотреть, от всего застраховаться! Помнишь, что нам рассказал Громов при последней беседе? О том, что он слышал чьи-то шаги в столовой. Чьи это были шаги? Если мы установим хотя бы это, то сделаем важный шаг к распутыванию этого узла!