Ох-х-х… только не убирай их!

— Ах ты, негодница! — прорычал он, сражаясь с застежками, державшими его желание в оковах. Справившись наконец, он приподнял Фланну, медленно опустил на вздыбленное любовное копье и со стоном погрузился в пульсирующее тепло. Его пальцы рвали завязки ее платья, раскрывая вырез, распахивая сорочку, чтобы обнажить великолепные груди.

Из горла Патрика снова вырвался стон.

Фланна тихо рассмеялась, обнимая его за шею и отклоняясь, чтобы дать мужу лучший доступ к своим прелестям.

— Берите, милорд. Это все ваше, и ничье больше. О да Как чудесно! — воскликнула она, когда он стал лизать ее соски жадным языком. И вздохнула от восторга, когда его прикосновения послали по ее спине волны озноба. Наслаждение было таким острым, что она забыла обо всем. Даже о том, что они не в спальне и сюда в любую минуту может кто-то войти.

Чарлз Фредерик Стюарт, стоя в полумраке, у самого входа, терпеливо дожидался, пока брат и его пылкая жена завершат путешествие на остров Эроса. Собственно говоря, он не вернулся бы, если бы, к сожалению, не обнаружил, что не имеет ни малейшего понятия, где будет сегодня спать.

Чарли понимающе усмехнулся. Похоже, Патрик сам не понял, что уже влюблен в свою прелестную жену. Да и она к нему неравнодушна. Мужчина и женщина просто не могут жить несколько месяцев одной лишь похотью, не чувствуя друг к другу ни малейшей нежности. Интересно, подозревает ли правду хотя бы один из этих наивных дурачков? Рано или поздно на кого-то снизойдет озарение, и тогда…

Чарли, улыбаясь, покачал головой. Да, вот это будет открытие!

Фланна, извиваясь, тихо вскрикнула. Патрик охнул, как от боли. Она припала к нему, его руки сомкнулись на ее плечах. Оба несколько минут оставались неподвижными, пока Фланна не подскочила.

— О, Патрик, что мы наделали! Твой брат даже не знает, где ему прилечь! Он наверняка вернется в зал — вскрикнула она, пытаясь стянуть половинки разорванной сорочки. — Скорее зашнуруй платье, пока нас не поймали на месте преступления! Представляю, как будет шокирован твой брат таким бесстыдством!

Она лихорадочно приглаживала волосы, никак не желавшие укладываться. Муж тихо рассмеялся, ловко приводя ее костюм в порядок.

— Чарли — истинный Стюарт, девочка, а Стюарты влюбчивы и вспыхивают страстью мгновенно, как сухая ветка — огнем. И если он даже нас застанет, вероятнее всего, просто посмеется. Ну вот, девочка, все готово. Не хочешь оказать мне то же одолжение? — осведомился он, плотоядно ухмыляясь.

Фланна выскользнула из объятий мужа, взглянула на обмякшее и сморщившееся мужское достоинство, нежно погладила и покачала головой.

— Пожалуй, лучше будет, Патрик, если ты сам это сделаешь.

Чарли выждал еще немного, пока брат не привел себя в порядок, и, громко топая, вошел в зал.

— Ну что ж, малыши спят, а теперь, дорогая невестка, скажите, куда приклонить голову мне.

— Разумеется, милорд, — чинно ответила Фланна. — Соизвольте последовать за мной, и я покажу вам спальню. Там уже все готово. Я позабочусь, чтобы вас удобно устроили.

Он никогда бы не поверил, что эта образцовая жена, стоявшая перед ним, — та самая обольстительница, только сейчас стонавшая в объятиях любовника.

Чарли протянул руку и поймал выбившуюся прядь огненно-золотистых волос.

— Так же удобно, как моего брата всего несколько минут назад? — поддел он, не в силах устоять против соблазна Фланна сначала растерялась, а потом смутилась до слез.

И почувствовала, как загорелись щеки. Но, глядя в лукавые янтарные глаза деверя, все же нашла в себе силы спокойно сказать:

— Возможно, не так, милорд, но тепло и мягкую перину обещаю. У нас прекрасные постели и пуховые одеяла.

Чарлз взорвался хохотом и, обернувшись, озорно подмигнул брату.

— Не будь она твоей, Патрик, я наверняка влюбился бы в герцогиню Гленкирк, — объявил он. — Помни, что я сказал тебе чуть раньше, и не будь дураком, иначе можешь потерять все. Мадам, я готов идти за вами хоть на край света, хотя, бьюсь об заклад, мое ложе в сравнении с вашим покажется сегодня одиноким и неудобным.

И, все еще смеясь, зашагал за Фланной.

Герцог Ланди гостил у брата до самого конца рождественских праздников и за это время взял на себя труд поведать Фланне историю своей матери. О том, как свекровь Фланны, которую та еще не видела, а может, и вообще не увидит, родилась принцессой из династии Великих Моголов, в далекой неведомой стране Индии, находящейся на другом конце света.

— Ее назвали Ясмин Кама Бегум, — рассказывал Чарли своей потрясенной невестке. — «Ясмин» — это цветок жасмина. «Кама» на языке той земли означает «любовь», а «бегум» — принцесса. Наша бабушка, Велвет Гордон, графиня Броккерн, считая, что ее муж погиб на дуэли, отправилась в Индию, к родителям, которые уехали туда по делам своей торговой компании Но ее похитили и продали правителю страны. Тот сделал ее одной из своих жен.

Чарли намеренно упрощал суть истории, бывшей на самом деле куда сложнее. Но он знал, что иначе Фланна, наивная и неискушенная шотландская девушка, попросту его не поймет.

— Одной из своих жен?! — повторила Фланна, не столько шокированная, сколько сгоравшая от любопытства. — Сколько же у него их было?

— Сорок! — поклялся Чарли. — Наш царственный дед жил в том мире, где мужчинам позволяется иметь много жен. Большинство из них были выданы замуж по политическим соображениям: чтобы покончить с рознью или скрепить договор. Бабушка прожила во дворце Великого Могола несколько месяцев, когда обнаружилось, что ее муж жив. К тому времени родилась моя мать. Бабушка хотела остаться в Индии, но дед не желал навлечь позор на свое имя, лишив жену законного мужа. Ее вернули в Англию, к графу Броккерну. Но мама, однако, осталась с отцом. Никто, кроме наших прадеда и прабабки, не знал о ее существовании, пока она зимой 1606 года не прибыла в Лондон. Ее вынудили покинуть родину. Отец умер. Первого мужа убили. Поэтому мама стала искать защиты у нашей прабабки, мадам Скай.

— Я много слышала об этой мадам Скай, с тех пор как живу в Гленкирке, — перебила Фланна. — Она в самом деле такая необыкновенная, как о ней говорят? Но мне сказали, что она приезжала сюда уже совсем старой.

— Она родилась в Ирландии, — завел Чарли новую сказку. — И пережила двух монархов. Знала великую Елизавету и нашего короля Якова. Если верить слухам, она осмеливалась пререкаться с самой Елизаветой и даже побеждать в схватках, хотя королева в конце концов все же брала верх. У нее было шесть мужей, и она всех пережила. Родила восемь детей, из которых только один умер в младенчестве. Создала огромную торговую империю, которая обогатила всех нас и поныне приносит огромный доход. Считала своим долгом заботиться о счастье и безопасности семьи до самой последней минуты. Даже в старости убила негодяя, покушавшегося на мою мать. Вонзила кинжал в его черное сердце.