— Вы ведь будете так любезны, что дадите ему номер гостиничного телефона. Я буду дома во второй половине дня или вечером.

— Мистер Белто!

— Портье примет сообщение.

— Но…

— И пожалуйста, передайте от меня привет! Я с нетерпением жду от него весточки.

— Мистер Белто!

С громким смехом я спускаю ноги на пол. В чемодане нахожу трусы, носки и рубашку. Одеваюсь, потом звоню Грете. Меня больше не удивляет, что она не отвечает.

Иду в туалет. В моче чувствуется запах спаржи из вчерашнего ужина. Я очень удивился, когда узнал, что очень немногие могут заметить запах спаржи в моче. Я с удовольствием отмечаю все черты, которые делают меня уникальным.

8.

— А! Загадочный мистер Болто!

Энтони Лукас Уинтроп-младший — невысокий толстяк с круглой, как шар, лысой головой. Булькающий смех делает его похожим на клоуна, которого наняли развлекать избалованных детишек на дне рождения в высшем свете. Он протягивает мне руку. Коротенькие пальчики напоминают мохнатые сардельки с золотыми кольцами. Глазки весело подмигивают мне, лицо источает сердечность и отеческую заботу.

Я ему не верю. Из-за голоса.

Бабушка с вязанием проводила меня по широким мраморным лестницам на третий этаж и привела в длинный коридор с колоннами, где гулко раздавались шаги и негромкие голоса. За углом приемная Уинтропа.

Он встречает меня и проводит в свой кабинет.

Это не кабинет. Это вселенная.

Вдали, у арочных окон, я различаю контуры письменного стола. В другом конце, у двери, стоит гарнитур мягкой мебели. А между ними плавают туманности, кометы и всякие черные дыры.

— Неужели вы вообразили себя Господом Богом? — спрашиваю я с язвительной усмешкой.

Он неуверенно смеется:

— Я астроном. По профессии.

Он взмахивает руками со смущенным выражением лица, пытаясь объяснить, почему его кабинет превратился в модель космоса.

Не так давно я прочитал в одной газете заметку об интернациональной группе астрономов. Они открыли при помощи радиотелескопа странное небесное тело на расстоянии тридцати тысяч световых лет от Земли. Довольно далеко, одним словом. Это тело, по-видимому, испускает материю, передвигающуюся со скоростью, которая выше скорости света. Если их наблюдения соответствуют истине, то это разрушает наиболее абстрактный принцип современной науки — превышение скорости света невозможно. Эта новость стала сенсацией на конгрессе в Гамбурге. Но так как для газет такая абстрактная вещь, как скорость света, не очень интересна, об этом больше не писали.

Мы бредем по Солнечной системе и углубляемся в дальний космос, минуем созвездие Кентавра и туманность Андромеды и подходим к его письменному столу. От моих шагов галактики начинают дрожать и позванивать на нейлоновых нитях.

— Я слышал, что вы сегодня встречаетесь с Чарльзом де Виттом?! — спрашивает он.

— О, разве в этом мире еще остались тайны?!

Нервно посмеиваясь, Уинтроп усаживается на неожиданно высокий конторский стул. Я опускаюсь на стул, столь же неожиданно низкий. С таким же успехом я мог бы сесть на пол. В припадке злости размышляю о том, что за блестящим письменным столом даже клоун может возвыситься до Бога.

— Мистер Болто! — восклицает он в восторге, покачиваясь на стуле и хлопая ручонками, как будто ждал этого дня всю свою жизнь. — Что мы можем для вас сделать?

— Я ищу кое-какие сведения.

— Это я понял. Но что привело вас в СИС? И к Майклу Мак-Маллину? Как вы поняли, его здесь сейчас нет.

— Мы кое-что нашли.

— Вот как?

— Я думаю, что Мак-Маллину что-то известно об этом.

— Неужели? И что же вы нашли?

— Мистер Уинтроп, — говорю я преувеличенно вежливо, — давайте не будем заниматься ерундой.

— Простите, что?

— Мы оба умные люди. Но плохие актеры. Давайте не будем играть в игры.

Его настроение претерпевает не очень большое, но все-таки ощутимое изменение.

— Все в порядке, мистер Болто. — Его голос стал деловым и подозрительным.

— Вы знаете, конечно, кто я?

— Преподаватель университета в Осло. Норвежский контролер на раскопках профессора Ллилеворта.

— И вы, конечно, знаете, что мы нашли?

Он поежился. Уинтроп не из тех, кому нравится, когда на него давят. Я помогаю ему:

— Мы нашли Святой ларец.

— Я так и понял. Какая прелесть!

— Вы можете рассказать мне о Ларце Святых Тайн?

— Боюсь, что знаю не слишком много. Я — астроном, а не историк или археолог.

— Но вы слышали эту легенду?

— Как часть Договора. Ларец Святых Тайн? Послание? Манускрипт? Не более того.

— Но вы, конечно, помните, что Ллилеворт искал именно Ларец Святых Тайн.

— Мистер Болто! СИС не занимается суевериями. Ллилеворт вряд ли мог надеяться найти именно этот предмет.

— А если речь идет не о суеверии? А, например, о золотом ларце?

— Мистер Болто! — Он вздыхает и протестующе поднимает вверх обе связки сарделек. — Вы взяли с собой артефакт? Сюда? В Лондон?

Я отрицательно пощелкиваю языком.

— Надеюсь, он находится в надежном месте?

— Естественно.

— Дело ведь в деньгах, не так ли? — начинает он издалека.

— В деньгах?

Иногда я соображаю медленно. Он смотрит мне в глаза. Я — ему. У него серо-голубые глаза и очень длинные ресницы. Я пытаюсь прочесть его мысли.

— Сколько вы собираетесь попросить? — спрашивает он.

И тут я вспоминаю, где я слышал этот голос. Я разговаривал с ним по телефону. Два дня назад. Когда он назвался доктором Розерфордом из Королевского Британского института археологии.

Я начинаю смеяться. Он растерянно смотрит на меня. Потом присоединяется ко мне со своим клоунским смехом. Так мы сидим и хихикаем, нисколько не доверяя друг другу.

Позади нас, в противоположном конце Вселенной, открывается дверь. Вплывает ангел с серебряным подносом, на котором стоят две кружки и фарфоровый чайник. Не говоря ни слова, разливает чай и исчезает.

— Прошу, — предлагает Уинтроп.

Я опускаю в чай кусочек сахара, но не трогаю молока. Уинтроп поступает наоборот.

— Почему вы отказываетесь вернуть артефакт? — спрашивает он.

— Потому что это собственность Норвегии.

— Послушайте, — раздраженно произносит он, — мистер Болто, ведь профессор Арнтцен — ваш начальник?

— Да.