Межличностное слияние — разновидность транса или гипноза. Мы все суггестивны в этом смысле, но защитой является доступность внушаемого осознаванию и способности оценивать эмоциональную привязанность к другому.

Понаблюдайте за своими реакциями на кинофильм или спектакль. Отметьте, насколько, обычно не замечая этого, вы отождествляетесь с действующими лицами. С какими именно? Не с теми ли, с кем вам кажется, что трудно было бы отождествить себя?

Способность вызывать такое отождествление публики является решающей для артистического успеха в создании «реальности» — лучше сказать иллюзии реальности. Популярность фильма или спектакля в значительной степени зависит от этого. Однако произведения искусства, которые достигают только этого, не имеют большой ценности, потому что это дешевый прием (не «рекреация» ни в каком смысле) — извлекать эмоции из привычных каналов, реальных или воображаемых. Художественный опыт достоин этого названия, только если он ведет вас к трудным отождествлениям с возможностями, отличающимися от ваших привычных, к более широкому взгляду и более тонкому анализу. Далее, поскольку с точки зрения серьезного искусства манера, стиль и техника очень важны, заметьте, что как раз это невозможно воспринять, просто погружаясь в отождествление с действующими лицами; для этого надо быть внимательными и к тому, как они создаются. Обращая внимание на стиль одновременно с осознаванием действующих лиц и сюжета, вы будете отождествляться с артистом-творцом и сможете в какой-то степени разделить его радость творчества.

Завершая обсуждение слияния, мы предлагаем вам рассмотреть вину и чувство обиды как симптомы нарушенного слияния. Если слияние между А и Б нарушается. А будет думать, что либо он сам, либо Б нарушили его, следовательно, виноваты в этом. Если А полагает, что он сам сделан это, он должен исправить положение и принести свои извинения Б, чтобы восстановить слияние; если же он считает виноватым Б, то чувствует обиду, полагает, что Б должен заплатить ему чем-то, от извинения до готовности понести наказание. По-немецки Schuld означает вину и долг; извиняться по-немецки entschuldigen — делать себя должным или виноватым.

Цель этих безосновательных претензий к себе или партнеру — вина или обида — в том, чтобы восстановить нарушенный баланс и исправить невыносимую ситуацию разрушенного слияния. Но в таком случае избегается актуальный контакт с другим человеком как личностью, примет ли этот контакт форму взрыва гнева, акта благородного понимания и прощения, возможности радоваться чужой радостью, честности с собой или любого другого возможного действия в том случае, если оно не последует рабскому восстановлению статус-кво.

Вспомните, по отношению к кому вы чувствуете вину или обиду. Вызвали ли бы подобные действия то же чувство, если бы они принадлежали кому-нибудь другому? Теперь вспомните свои отношения с этим человеком в целом. В какой степени вы принимаете как само собой разумеющееся то, что, может быть, этим человеком вовсе не принимается как само собой разумеющееся? Хотите ли вы изменить статус-кво?

Тогда, вместо того чтобы мучить себя чувствами вины или обиды, поищите пути расширения области контакта!

Виноватый и обижающийся чаще всего переплетены друг с другом. Они зависят друг от друга. (Мы вернемся к этому механизму, когда пойдет речь о сосании, кусании и жевании в экспериментах на интроекцию.) Эти люди боятся, что если определенное слияние будет разорвано, то — какой бы бесконтактной и «непитательной» ни была эта эмоциональная связь, — они останутся полностью и непоправимо лишенными питания!

Многие студенты сочли предложение пересмотреть свои привычки совершенной чепухой, будучи вполне уверенными, что они попробовали различные способы выполнения определенных дел и выбрали наиболее эффективные и удобные. К чему тогда пробовать что-то еще, искать другие возможности, если это может принести только потерю времени и неудобства. Многие вспоминали несчастную судьбу сороконожки, которая задумалась, какой ногой ступать после двадцать второй.

Некоторые попробовали выполнить несколько знакомых дел непривычным образом, нашли, что это возможно, и на этом основании заключили, что они не «рабы привычки». Реакции других отличались в диапазоне от согласия с тем, что небольшие изменения в заведенном порядке, например, бритья вызывают раздражение — до испуганного обнаружения, что во вполне обычных действиях они не могут ни на йоту отойти от рутины без значительного внутреннего потрясения.

Один человек обнаружил, что он может внести что-то но-вое в свое поведение только ценой чувствования себя на «неудачном» пути. Кроме того, он обнаружил, что многое в его отношениях с другими людьми ограничивалось желанием скрывать свои предрассудки. В отношении своего «счастливого» распорядка дня он сказал: «Если я иду с кем-то и мой спутник хочет идти другой дорогой, я заставляю себя идти вместе с ним, потому что не хочу, чтобы он знал о моей беспомощной вере в добрые и дурные предзнаменования. При этом я чувствую себя несчастным и сердитым; но я до сих пор не осознавал, что сержусь на своего спутника и считаю его обязанным мне за мое согласие идти его путем, в то время как я втайне знаю, что это путь — несчастливый для меня».

Некоторые отмечали, что могут вполне равнодушно смотреть, как другие делают нечто иначе, чем они сами. Другие чувствовали себя в таких ситуациях раздраженными или тревожными. Приведем несколько примеров: «Моя жена гладила мои брюки; я нередко делаю это сам. Но, разумеется, я делаю это не так аккуратно и не с таким терпением, как она. Я стараюсь сделать это как можно скорее; в результате, посмотрев некоторое время на ее работу, я почувствовал раздражение, как будто я сам напрягался, чтобы заставить утюг двигаться быстрее».

«Я горжусь своим умением вести машину, но я очень косный в своих привычках. Это делает меня совершенно нетерпимым к другим водителям, ведут ли они свою машину или мою. Я сержусь, когда какой-нибудь водитель на дороге нарушает одно из «правил», которые я сам для себя установил, даже если это ничем не грозит ни мне, ни кому-либо другому. Моя жена вызывает во мне страшный гнев, если отклоняется хоть немного от того, что я считаю правильным, например, остается на малых оборотах секундой долее, чем сделал бы я».

«Я начинаю замечать, что часто испытываю беспокойство, если сталкиваюсь с другим способом действия».

«Я ощущаю чуть ли не принуждение закрывать двери, если кто-нибудь оставляет их открытыми. Если я пытаюсь не обращать внимание на эти открытые двери, то сижу и мучаюсь беспокойством до тех пор, пока дверь не закрыта. Я пытался игнорировать это, но не могу. Неудобство от вставания и закрывания двери гораздо меньше, чем от ожидания, что рано или поздно кто-нибудь другой ее закроет».

«Меня очень беспокоит, если кто-нибудь делает что-нибудь иначе, чем сделал бы я. Я уверен, что они все испортят. Это чувство настолько сильно, что я ухожу в такое место, откуда не видно, что там делается; если же я остаюсь, то должен сказать работающим, как нужно это делать, иногда я прямо выхватываю работу из рук у людей и делаю ее сам».