Тем временем Захаров, откусывая хлеб и отправляя в рот вкуснейший суп, сетовал себе под нос:

– Вот ведь люди: попросят – я сделаю, а как «спасибо» сказать, так и нет никого. Ну ничего: спасибо-то, оно не булькает, а вот принесет Федька деньги, так можно будет и расслабиться вечерком с друганами.

Он был явно доволен собой и с аппетитом поглощал солянку. Мой сон куда-то улетучился, я обдумывал план разоблачения преступников. Обрывочные мысли роились у меня в голове, я никак не мог сложить весь паззл. Откуда-то из глубин подсознания всплыло воспоминание о том дне, когда Полина отравилась в нашем ресторане. Весь тот день я провел в кабинете у Антона, и даже когда хозяин уехал, я оставался там. Оставалось только в деталях припомнить, как все было, и сопоставить детали.

Количество звонков Антона, на которые она не отвечала, росло в геометрической прогрессии. Антон не мог понять причины того, почему Полина не отвечала на его звонки, и от этого ему становилось невыносимо. «Почему она не отвечает? В первый раз, может быть, она не услышала звонка. Интересно, почему? У нее определился мой номер, и поэтому она не захотела ответить? Почему?! Она занята? Или не одна?… Или она вообще не хочет говорить со мной? Надо перезвонить с другого номера», – решил он.

Полина сохраняла полное спокойствие, очередной раз видя на дисплее номер его мобильного, домашнего и офисного телефона, или любой другой номер с кодом Питера. Эти звонки она просто игнорировала. Ей не хотелось ни о чем с ним разговаривать. И вдруг он перестал звонить вообще. «Наверное, решил: умерла, так умерла», – с грустью подумала Полина. Очень хотелось плакать и звать его. Очень хотелось увидеть его, прижаться к нему и почувствовать его тепло. Ей хотелось объяснить, что она не брала эти пресловутые побрякушки, потому что он был для нее дороже всей ювелирки планеты Земля. Но у нее не было шанса поговорить с ним: ее мозг отказывался сочинить тот текст, который она могла бы ему сказать. «Нет, так нельзя! – уговаривала себя Полина. – Этот человек тебя серьезно обидел, назвал воровкой, смог представить, что ты стащила у него деньги и украшения! Ты не можешь его просто вот так взять и простить. Ты не можешь любить его, пока ты не любишь себя». Она бесцельно проводила время, примеряя к своему имени обыкновенную фамилию Малова, а потом и изысканную Волконская, потом дело дошло до Ди Каприо. Она исписывала один за другим чистые листы, придумывая свою новую роскошную подпись с вензелями, а потом долго разучивая соответствующий автограф. Время тянулось нереально медленно.

Придя вечером в студию «Вашего Дела», она в первую очередь попросила референтов ни при каких обстоятельствах не соединять ее с Маловым или теми, кто может позвонить по его просьбе. Она сделала это на всякий случай: ведь она вышла не в свою смену, и Антон не мог знать, что она в студии. Полина сделала это потому, что не могла себе представить, как может состояться такой важный для нее разговор в присутствии посторонних.

А Антон тем временем терпеливо набирал студийный номер телефона, надеясь поговорить с Полиной. Всякий раз он держал палец на кнопке «отбой», чтобы нажать ее, если ответит кто-то другой. Отвечал действительно кто-то другой. Он нажимал «отбой». Через несколько минут, собравшись с духом, он вновь набрал московский номер с твердой решимостью пригласить Полину к телефону, если снова ответит не она. На этот раз он успел разобрать, что на том конце провода – не человек, а автоответчик, который объяснил, что данный телефон работает только для звонков в прямой эфир. Антон с сожалением вздохнул и решил, что дождется четверга, когда Полина пригласит всех к столу в передаче «После борщика в четверг».

Ночной эфир заканчивался около полуночи, и она договорилась с Кирюхой, что они поедут домой вместе. Она представляла, что Малов поджидает ее у подъезда радиостанции. Полине пришлось рассказать Кирюхе, что она опасается встречи с Маловым.

– А что случилось-то? – не понял Кирюха, – чего шифруемся-то?

– Потому что он – козел, – предпочла лаконичное объяснение Полина.

– Зачот, все понял. Бобры – они добры, а козлы – злы. Нет проблем, Дудкина, идем домой тугезер.

Полина отвлеклась на работу, поэтому часть мыслей об Антоне развеялась. Но сам Антон, как Полина и предполагала, не исчезал с дисплея ее мобильника. Он даже написал ей мейл в своем стиле: по существу, лаконичный и как всегда о действиях, а не о чувствах: «Уже которые сутки не могу до тебя дозвониться! Что ты делаешь?! Включи телефон и возьми трубку!» Она включила мобильный и, когда он в очередной раз зазвонил, Полина поняла, что больше не может терпеть этого вселенского звона, взяла в руки трубку… и увидела определившийся номер Олега Брусникина. «Вот это сюрприз так сюрприз», – подумала она и ответила:

– Олег, здравствуй! Какими судьбами? Ты в Москве?

– Нет, я в Лондоне; привет, как ты себя чувствуешь? Восстановилась после этой ужасной истории?

– Да не совсем, – протянула Полина, думая о том, что Олег, слава Богу, не знает продолжения этого детектива. Но рассказывать ему о том, как Малов спустил ее с сумкой по лестнице, ей не очень-то хотелось.

– Я могу чем-нибудь тебе помочь? Лекарства? Врачи? У меня в Москве хорошие связи, ты же знаешь.

– Да я прекрасно знаю, что у тебя все самое лучшее, эксклюзивное. Кино не для всех, как говорится, – хохотнула она.

– Полинка, да брось ты прикалываться. А как твоя работа? Ты продолжаешь писать для «Деловых новостей»?

– Редко: у меня сейчас много работы на радио, я почти круглые сутки в эфире, потому что все ребята в отпусках, вот я и отрабатываю за всех.

– А-а, – понимающе сказал Олег. – Ну, ты береги себя и слушателей, а то надоешь им, и они больше не будут слушать «Ваше Дело».

– Зачот, кросавчег, – не сдержалась Полина и повторила расхожую реплику отвязной молодежи, – Олег, это отличная поддержка. Пожалуй, это лучшее, что ты мог сказать в такой ситуации.

– Да я же хотел тебе сказать, чтобы ты берегла себя, – стал оправдываться Брусникин.

– Знаешь, Олег, я работаю, потому что хочу есть, причем довольно часто ощущаю такое желание, – она чувствовала, что вымещает на Олега злость на Малова, но сдержаться уже не могла.

– Настоящий художник должен быть голодным! – патетически провозгласил торговец нефтепродуктами.

– Так ты зачем позвонил? – поинтересовалась Полина. – Узнать, не располнела ли я случайно, отъевшись в ресторанах гостей своих передач?… Нет, с фигурой все в порядке, да и с мозгами тоже. Я понимаю, что ты позвонил не просто так. Тебе что-то от меня нужно?…

– Да, нужно. Одна моя… – он запнулся. Он не мог сказать об Изольде «просто знакомая»: он был слишком влюблен в нее. – Человек, который мне очень дорог, открывает частную школу с преподаванием всех предметов на английском языке, с различными дополнительными развивающими и обучающими программами, и прочими прибамбасами. Это совместный проект с Британским советом, даже при участии иностранного капитала.