— Подумай Элиза и когда решишь, что ты достаточно хорошо подумала, постучи в эту дверь.

Он развернулся и вышел.

Дверь закрылась и я снова осталась в темноте со своими мыслями и страхами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Темнота давит. Она действует растворяюще.

Растворяет мысли о свободе, превращает их в нечто подобное на согласие принижения, на отказ от самой себя. Ведь если я до сих пор мирилась с таким к себе отношением, что мешает мириться с этим дальше.

Нужно просто согласиться и всё.

И вроде соглашалась и подходила туда, где должна быть дверь. Заносила руку, чтобы стукнуть, но почему-то снова её опускала.

Согласиться, значит отказаться от собственного я. Стать мягкой глиной в его властных руках. Позволить лепить из себя всё что угодно. Оказаться подчинённой.

Эти мысли не давали сделать спасительный жест. Стукнуть в дверь и стать глиной. И я снова отходила от двери. Возмущённая. Почему я должна это делать, если не хочу?

Не могу поверить, что он будет держать меня здесь так долго. Неужели будет? Потом ложилась на пол. И засыпала.

Не знаю, сколько я лежала в той комнате.

Сквозь полусон полуявь почувствовала, как сильные руки коснулись талии, подхватили, приподняли с пола. Я оказалась на руках мужчины. Не знаю, кто это — Селим или кто-то из охраны.

Наверное Селим. Он. Это его руки, его сила. Я старалась обхватить его тоже. Прильнуть. Хоть и не было сил, но я жалась. Потом почувствовала мягкий шелк простыней. Пальцы на моём теле и движения. С меня стягивали одежду, но я не сопротивлялась.

Неужели, стоило мне побыть в той комнате, я сама собой изменилась. Может быть, я просто устала сопротивляться?

— Селим, зачем ты делаешь это со мной? Ты не любишь меня.

— Я тебя люблю Элиза, но ты не хочешь делать так, как я прошу. Поэтому сейчас я уйду.

Я резко открыла глаза.

Он нависал надо мной. Упёрся обеими руками в кровать. Я слышала и чувствовала его дыхание. Дыхание мужчины. Сильного, волевого. Моего. Но такого холодного.

Захотелось схватить, прижаться. Не отпускать. Чтобы он обнял меня, пожалел. Сказал, что больше никогда не закроет в той комнате. Никогда не уйдёт. Не оставит. И не будет таким холодным.

— Прошу тебя, не уходи. Не оставляй меня. Мне страшно. Я хочу твоей нежности Селим.

Я не врала. Мне нужна его нежность, даже жалость. Чтобы он наконец сжалился. Я протянула руки. Моё голое тело уже расслабленное и ждущее. Неужели он этого не видит, не понимает? Неужели ему важны только его желания?

— Прошу тебя, я хочу только немного нежности, — повторяю и ласково касаюсь его лица.

Он смотрит на меня задумчиво. Рассматривает. Лицо, шею, грудь, а потом снова лицо. Смотрит и только. И вроде уже видно его желание расслабиться, уже блеснула искра, слабая далёкая искра тепла.

Смотрит, как будто не может переступить через что-то внутри себя. Но через что, я не понимаю. Возможно, где-то в его голове кроется разгадка его холодности.

В чём она заключается, я хочу знать, очень хочу.

В чём я виновата и за что он мстит именно мне?

— В чём я виновата, Селим?

Он понял, что я поняла.

Взгляд, на несколько секунд потеплевший, снова стал холодным. Селим выпрямился и отошел от кровати. Остановился у стены. Ему трудно, очень трудно. Но мне ещё труднее. Он борется с чем-то внутри себя, а я получаю все удары этой жестокой борьбы.

— Скажи мне, возможно, я смогу тебе помочь, — привстала, смотрю на него, очень хочу ему помочь.

Он обернулся, прищурился. Решился? Не думаю, что он хотел что-то сказать, но мне показалось, посмотрел как-то по-другому.

— Ты не можешь мне помочь Элиза.

Только и всего.

Я приподнялась села на кровати. Обида и горечь вспыхнули во мне и толкнули наружу слова:

— Я не Она! Не нужно мучить меня. Я ни в чём перед тобой не виновата.

Резко он повернулся. И стало страшно. Его лицо потемнело, изменилось и стало ещё более холодным. Взгляд страшным, пустым.

Селим ничего не сказал и повернулся и вышел из комнаты.

А я поняла, что затронула именно то, чего он совсем не ожидал услышать.

Какая боль и ненависть живёт в нем? К кому?

А мне за что?

Просто потому что выбрал меня или потому, что я на неё похожа?

Я слышала его шаги, они удалялись. И тогда я вскочила с кровати, подбежала к двери и выкрикнула:

— Я не хочу расплачиваться за кого-то, хочу просто любить тебя!

Ответом, была тишина.

Куда он ушел? Зачем? К кому?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я упала на кровати и не двигалась. Долго. Так мне казалось. Но часы на стене отсчитали немного, всего полчаса.

В дверь постучали. Только успела прикрыться простынёй, на пороге показался белый слуга.

— Добрый день, хозяйка.

Он держал в руках платье на вешалке, туфли и пакет. Появление этого бесшумного человека всегда настораживало. Наверное, даже больше чем появление Селима. Этот человек ещё более хладнокровный и безэмоциональный, точно ящерица. Передвигается по дому бесшумно, скользит то тут, то там. Никогда не угадаешь, откуда он выползет в следующий момент.