Так что иначе он боялся раскаяния и сожаления. Боялся, что, когда Тесла увидит его в нынешнем состоянии, она скажет: почему же мы не ценили наших чувств? Почему не радовались им, а прятали от самих себя? Он боялся услышать, что все прошло, что уже поздно, хотя сам прекрасно это понимал.

В который раз от полного отчаяния его спас компьютер. После ее звонка он пострадал какое-то время — думал о снотворном, вспоминал свои глупости, — а потом, слишком измученный, чтобы думать о чем-то еще, слишком взвинченный, чтобы уснуть, пошел и сел на привычное место перед монитором Он хотел посмотреть, нет ли чего про Флетчера.

Однако нашел он кое-что другое. Просматривая сообщения, скопившиеся за последние две недели, он прочел письмо, на которое раньше не обратил внимания. Оно пришло из Иллинойса, от его давнего и, как он считал, надежного информатора женщины, печатавшей для ведомства шерифа снимки с мест преступления. Письмо было кошмарное. В самом конце июля совершено нападение на молодую семью: беременная на восьмом месяце жена убита, муж ранен, потом убийца на глазах у мужа вспорол жене живот, извлек эмбрион и исчез. Муж умер на следующий день, успев сообщить полицейским странные подробности, не попавшие в газеты из-за своей нелепости. Убийца явился не один, сообщил умирающий. Его окружало облако пыли, «где звучали вопли и виднелись лица».

«Я его умолял, — говорил раненый, — не осквернять Луизу, но тот все повторял, что так нужно, так нужно. Его зовут Парень-Смерть, сказал он, и он вынужден так сделать».

Прочитав это сообщение, Грилло полчаса просидел перед монитором, озадаченный и встревоженный. Что же творится? Флетчер погиб на Молле в Паломо-Гроуве. Сгорел. Обращен в пламя и дух. Парень-Смерть Томми-Рэй Макгуайр, сын Яффа, погиб несколько дней спустя в местечке под названием Тринити, в Нью-Мексико. Тоже сгорел, в пламени куда более ужасающем.

Их нет, их обоих нет. Они до конца сыграли свои роли в той драме, где переплелись мир людей и мир сновидений. По крайней мере, все так думают.

Может ли быть, чтобы все ошибались? Может ли быть, чтобы те, кого давно предали забвению, вернулись завершить начатое? Если так, этому есть лишь одно объяснение. Оба они касались нунция. Возможно, его воздействие на самом деле превосходит прежние предположения, и он сделал их неуязвимыми для смерти.

Грилло содрогнулся, не веря самому себе. Неуязвимы для смерти. Ради этого стоило пожить еще немного.

Он позвонил в Калифорнию. Сонная Тесла сняла трубку.

— Тес, это я.

— Который час?

— Без разницы. Я тут кое-что нарыл про Флетчера.

— Я знаю, куда он направился, — сказала Тесла, — Думаю, что знаю.

— Куда?

— В Орегон, в Эвервилль. Этот город есть у тебя на Рифе?

— Не помню, вроде бы нет.

— Так какого черта ты звонишь посреди ночи?

— Томми-Рэй.

— Что?

— Ты что-нибудь слышала про Томми-Рэя?

— Ничего. Он погиб в Петле.

— Точно погиб?

На другом конце провода наступило молчание. Потом Тесла сказала:

— Точно.

— Но ты же выбралась оттуда. И Джо-Бет, и Хови…

— Ты о чем?

— Мне пришло сообщение про убийцу, что называет себя Парень-Смерть…

— Грилло, — проговорила Тесла. — Ты меня разбудил, чтобы…

— Он явился в облаке пыли. И в пыли слышались вопли. Тесла затаила дыхание.

— Когда это было? — тихо спросила она.

— Меньше месяца назад.

— Что он сделал?

— Убил супружескую пару в Иллинойсе. Вырезал из живота у женщины младенца. Мужа бросил умирать.

— Какая неаккуратность. Других сообщений нет?

— Пока нет, но я буду искать.

— Я проверю по пути в Орегон…

— Я подумал… — начал Грилло.

— Что нужно предупредить Хови и Джо-Бет.

— Ага, точно. Я подумал о Флетчере.

— Когда ты в последний раз с ними разговаривал?

— Недели две назад-

— Ну и?.. — не отставала Тесла.

— У них все было в порядке, — ответил Грилло.

— Ты же знаешь, Томми-Рэй обожал ее. Они близнецы…

— Знаю.

— Одно лицо, одна душа. Честное слово, он сходил от нее сума.

— Флетчер, — произнес Грилло.

— Что Флетчер?

— Если он в Эвервилле, я должен с ним встретиться.

— Зачем?

Грилло, помолчав, ответил:

— Мне нужен нунций.

— О чем ты говоришь? Нунция нет. Я сама уничтожила последнюю капсулу,

— Наверняка он оставил для себя заначку.

— Ради бога, ведь он и попросил меня его уничтожить.

— Нет. Что-то он оставил.

— Черт возьми, что ты несешь?

— Потом расскажу. Ты шли Флетчера, а я постараюсь отследить Томми-Рэя.

— Сначала попробуй выспаться, Грилло. Голос у тебя дерьмовый.

— Теперь некогда спать, Тес. Жалко терять время.

Хови взялся чинить машину сразу после восьми, чтобы закончить с ней раньше, чем солнце начнет как следует припекать. Это уже пятое лето после их переезда в Иллинойс, и он твердо решил, что оно будет последним. Он думал переждать там, где он родился и вырос, а потом все изменится. Нет, все осталось прежним, но их жизнь изменилась до не узнаваемости, причем перемены оказались к худшему.

Однако всякий раз, когда у него портилось настроение — в марте он потерял работу, и оно портилось часто, — он глядел на Джо-Бет с Эми на руках, и на душе снова становилось веселее.

Прошло пять лет с тех пор, как он влюбился в Джо-Бет в Паломо-Гроуве, а их отцы начали между собой войну, чтобы не дать им соединиться. Пять лет они прожили под чужими именами в глуши, где никому не было дела ни до их жизни, ни до своей собственной; где тротуары грязные, машины не мытые, улыбки редкие.

Не такой жизни он хотел для своей жены и своей дочери, но Д'Амур сформулировал однозначно: если они решат не прятаться и будут жить открыто, как: мистер и миссис Катц, через несколько месяцев их найдут и убьют. Они знают слишком много, чтобы им позволили жить.

Поэтому они укрылись в Иллинойсе и решались произносить собственные имена — Хови и Джо-Бет — только при закрытых дверях и занавешенных окнах. До сих пор это сохраняло им жизнь, но и минусы тоже были. Трудно жить в тени, не смея заглядывать вперед, не смея ни на что надеяться. За последнюю пару месяцев Хови несколько раз звонил Д'Амуру. Много ли еще нужно времени, спрашивал он, что бы про нас, черт побери, забыли, и мы смогли бы жить нормальной жизнью? Д'Амур был плохим дипломатом, и Хови прекрасно понимал, что тот лжет, когда пытается их утешать и спасти от отчаяния.