Наконец нимфину надоело сражаться. Наверное, он прикинул, что все нужные баллы уже набрал — теперь и закругляться можно!

Аллилуйя. Я надеялась, это случится быстрее!

Каприз еще раз скользнул по мне взглядом и решил завершить дуэль по примеру предыдущих студентов. Это было разумно: они с Артуром стоили друг друга и никак не могли пробить брешь один в защите другого. Придавить с помощью пумы жалкую землянку — вот лучший выход! Ведь тогда бой кончится сам по себе.

Каприз что-то гортанно крикнул, и пума, рыча и брызжа слюной, на полном ходу рванула к ошеломленной мне.

Конец игры.

Прыгнула, раскрыв когтистые лапы в прыжке, и… Пролетела сквозь визжащую иллюзорную Вилку. А потом покатилась кубарем по тотчас заботливо подставленной ледяной дорожке.

ТА-ДАМ! Вот и наша хитрость подоспела!

…Иллюзорную меня Артур создал в самом начале, под прикрытием непрозрачного лилового щита. Тогда как настоящая я в тот самый момент — пока пума прыгала поверху — отбежала на край площадки и слилась там с пейзажем. Для этого мы применили ту же технику маскировки, какую юный Эдинброг использовал в деканской спальне в Галлаке. (Надеюсь только, у меня на лбу потом не будет вышивки…). Поэтому Артур и прятал руку за спиной — удерживал плетение.

В общем, весь бой я, как невидимка, я стояла на заранее условленном нами месте, готовая принять обманный пас в тот момент, когда нимфин и пума отвлекутся.

Этот момент случился сейчас. Из-за Ленты Сопряжения Каприз тоже дернулся и схватился за голову — она закружилась — когда пуму завертело на льду.

Артур тотчас кинул в мою сторону формулу Полнейшего Захвата Бедолаги. Я с готовностью шагнула навстречу плетению и вывернула руки хитрым образом там, чтобы заклятье, достигнув меня, разделилось пополам и рвануло в две стороны — в спину нимфину и в хребет пуме…

Победа была так близка! Мы точно получим высший балл — за сотрудничество, за атаку, защиту, находчивость и, черт возьми, милосердие: Захват не причиняет боли.

Но…. Не успела формула долететь до соперников, как над ареной вдруг разнесся низкий звук «Бом-м-м!».

Все заклятья потухли разом, как отрезало. Я ошарашенно обернулась. Чертов гном, стоящий у гонга, поднял табличку «ПЕРЕРЫВ».

Ах ты ж…

Я перехватила взгляд Каприза. Он был многообещающе-убийственен.

* * *

Помощники экзаменаторов вытолкнули нас с арены в разные стороны и всучили бутылки с водой.

— Три минуты отдыха! — орали они, отвратительно-бодро похлопывая нас по плечам. — А потом снова в бой!

— Черт! — испуганно бормотала я, глядя на Артура. — А теперь-то что?! Наша хитрость использована! Щас пума точно сходу меня убьет!

— Я тебя щитом окружу, не убьет.

— Но ведь нельзя держать стабильный щит и кидать атаки одновременно! Что, еще целый раунд в обороне простоим? И снова перерыв? И так до вечера?

— Я могу опять сделать тебя невидимой, ты где-нибудь затаишься…

— Пума — дикое животное, эй! Она меня по запаху мигом найдет! В первый раз она просто не ожидала подвоха, поэтому не искала вовсе…

— М-да.

Артур тоже был не очень счастлив.

— Ладно, — сказал, одним махом выливая всю бутылку воды себе на голову, чтобы охладиться.

Паника паникой, а я невольно зависла, глядя на этот воистину рекламный жест. Вот умеет же быть секси, когда хочет, а. Или, скорее, когда, наоборот, не хочет. А думает о чем-то своем. Выживабельно-важном. Умном. И глаза темнеют, а брови сдвигаются грозовым фронтом…

— …Ладно, — повторил Артур, тряхнув головой. — По правилам я не имею права трогать чужого фамильяра, но своего, конечно же, могу. Есть одно заклятье, которое по-хорошему занимает минимум час вязи, иначе истощает колдуна очень сильно, но… Ай, фиг с ним, восстановлюсь как-нибудь, — он будто сам себя на что-то уговаривал. — Помнишь, я нарастил тебе русалочий хвост?

— Ну.

Нас уже звали обратно на арену.

— Я тебе об этом не сказал, но меня восхитило, как быстро ты адаптировалась к измененному телу. Это какая-то землянская особенность — вы очень легко подстраиваетесь под обстоятельства, помню по Борису… Мы, галианцы, по полдня страдаем, даже если нам просто перепонки сделать. Короче, Вилка.

Мы уже выходили на песок. Зрители хлопали. Экзаменаторы что-то бубнили.

Артур на мгновение затормозил, тремя пальцами взял меня за подбородок и, глаза в глаза, чтобы точно дошло, сказал:

— Я сейчас тебя сделаю тигром, окей?

Нет, не окей! СОВСЕМ НЕ ОКЕЙ!

…Хотелось закричать мне, но я только судорожно кивнула.

И попросила:

— Сделай гигантским тигром, ладно? Чтоб я была гораздо больше пумы.

Потому что это определенно тот случай, когда размер имеет значение.

— Обещаю, — кивнул Эдинброг.

Главный экзаменатор приподнялся из бассейна и с плеском упал обратно, знаменуя начало раунда… И тотчас Артур стал колдовать.

Он быстро крутил запястьями, перекатывался с пятки на пятку и раскачивал тело — как в цигуне, поставленном на перемотку. Студент что-то шептал, глаза его вспыхнули нестерпимо алым. Воздух вокруг нас сначала помутнел, а потом в нем начали проявляться потоки света, похожие на закрученные ленты гимнасток. Или скорее даже на светящиеся золотом цепочки ДНК…

Я не знала куда смотреть: на яростного Артура или на наших соперников. В первый момент они не поняли, фигли Эдинброг стоит к ним спиной, пусть бой уже начался. А теперь осознали и сорвались нам навстречу, явно намеренные пресечь безобразие на корню.

Вот только истинное безобразие неукротимо!

Эдинброг зубами схватился за край одной наколдованной цепочки и втянул ее, как длинную мармеладку. Потом он махом собрал остальные «ДНК» в букет, смял их в кулаке, подшагнул ко мне и вдруг сделал две вещи одновременно.

Во-первых, он резко опустил руку с чарами мне на грудь, в район сердца (вообще я бы сказала «он ударил меня по груди», но это звучит абьюзивно даже в условиях боя).

Во-вторых, Артур подтянул меня к себе, наклонился и… поцеловал.

Точнее, в первую секунду я подумала, что это поцелуй. И решила, что Эдинброг свихнулся. Или просто оказался яростным, воинствующим романтиком. Что, в принципе, то же самое.

И что я свихнулась с ним заодно — потому что внезапная, оголтелая радость, заполнившая меня от его касания, явно сигнализирует о каких-то сбоях в системе… Например, о намечающейся болезни, чей международный шифр — F 63.9. (Якобы. На самом деле информация о том, что ВОЗ категоризировала влюбленность как расстройство — всего лишь интернет-утка года эдак две тыщи десятого).