Утром мы снова были в седле и к вечеру добрались до Сантьяго-де-лос-Кабальероса – города, стоящего на реке Сантьяго, или, как еще ее называли, Рио-Монте-Кристо, в честь очень высокой горы, которая стояла в том месте, где река впадала в море. На берегу я впервые увидел странных крестьян, работающих в поле. И чтобы сменить тему славных подвигов предков графа, задал ему вопрос:

– Скажите, дон Габриэль, кто эти люди? Они похожи и не похожи на выходцев с Иберийского полуострова.

– A, эти… Это – мачо, – презрительно ответил он.

– А кто такие эти мачо?

– Это уничижительная кличка всех местных крестьян, говорящих по-испански, будь то индеец, полукровка или темнокожий. Это прозвище означает мужик неотесанный, дубина, тупой пень, чурка, полуграмотный грязный мужлан, деревенщина, всю жизнь копающийся в земле, словно крот. От него всегда воняет потом и навозом. Он труслив и забит, словно собака. Это тот, кто всю жизнь батрачит, не разгибая спины, и подыхает в нищете под забором. Тот, кто никогда ничего не знал, кроме своей тяпки, мотыги или мачете. Тот, у кого нет ни мозгов, ни совести, ни чести. Тот, кто готов родную мать или дочь продать за кусок хлеба. Тот, кто никогда не придет на помощь, тот, кто прячет глаза от страха, но в то же время ужасно плодовит и размножается словно крыса… Словом, омерзительней мачо я никогда людей не встречал. Да и человеком это существо называть противно. Это самые настоящие собаки, довольствующиеся обглоданными костями.

– Прямо сказать, вы нарисовали совсем неприглядный портрет. Признаться, мне казалось, что в этом слове таится какая-то мужественность или даже смелость…

– Какая там смелость… Да вы сейчас сами увидите.

Тут граф жестом подозвал какого-то крестьянина, работавшего на поле, и спросил:

– Мой юный друг интересуется, кто такие мачо.

Парень был небольшого роста, смуглая потная кожа, темные сальные волосы, он смотрел на нас, открыв рот, полный гнилых зубов, ничего не отвечал, по его глазам было видно, что он мучительно ищет ответ на этот сложный вопрос.

– Ты что молчишь, каналья, язык проглотил или не понимаешь, что тебя спрашивают?

– Да, не понимаю, – ответит парень, и выражение напряженности на его лице сменила расслабленная улыбка.

– Так я повторю. Вот этот молодой кабальеро интересуется, кто такие мачо. Что ты можешь ему ответить, скотина?

– Это мы, сеньор. Мы и есть мачо. Так нас все называют.

– А правда, что вы лихие мужики? – продолжил граф.

Я увидел по испуганным глазам крестьянина, что он не понимает, о чем идет речь, поэтому не знает, что сказать, чтобы не ошибиться и не прогневать сеньора.

– Отвечай, скотина! – крикнул дон Габриэль, которому надоела столь медленная моторика мозга.

– Не знаю, сеньор, не знаю…

Тут де Рохас в ярости ударил мачо плетью по голове, да так сильно, что у бедняги брызнула кровь и он упал на землю, схватившись за лицо. Не слезая с коня, дон Габриэль брезгливо бросил бедолаге реал.

– Вот тебе, подлечись.

– Спасибо, спасибо, сеньор. Да благословит вас господь! Спасибо, добрый сеньор, спасибо!

– Фу, как противно, – сказал я, когда мы тронулись дальше. – Этот человек действительно не лучше собаки.

– Уверяю вас, если мы поедем обратно, все эти мачо будут умолять меня стегнуть их плетью по лицу в надежде получить за это реал. Так что в отличие от собаки мачо не кусаются и даже не гавкают.

Он рассмеялся собственной шутке, а я подумал о том, что, возможно, бог действительно создал всех одинаковыми и дал всем равные возможности, но кто-то работал и их использовал, а кто-то предпочел лениться. Кто-то приносил пользу людям, а кто-то прожигал жизнь. Кто-то передал все, что нажил, своим детям, а кто-то только свои долги. Кто-то работал на совесть за двоих и, когда настали плохие времена, пустил в расход накопленное, в то время как те, кто не думал о завтрашнем дне, попали в кабалу и рабство. Кто-то сражался и в бою обрел славу и почет. Но есть семьи, где злость на все, в том числе и на погоду, норма жизни. Там честным быть невыгодно, образованным – смешно. Может быть, именно поэтому эти люди живут в жадности и невежестве. И дай бог, чтобы и их дети вырвались из этого круга.

– Нужно признать, что ваш отец всего за несколько лет сделал намного больше, чем все президенты за всю историю колонизации Эспаньолы, – прервал мои мысли дон Габриэль. – Например, создание полка лансерос – это его рук дело.

– Кто эти лансерос? Надеюсь, не младшие братья мачо?

– Нисколько, дон Педро. Это особый род отборных войск, который сформировал ваш отец и который есть только на нашем острове. Своего рода гвардия, куда берут лишь лучших. Лансерос охотятся на французских и английских матадорес, которые, в свою очередь, охотятся на диких коров на нашем острове. Лансерос делится на 10 рот по 50 всадников, и я имею честь командовать этим полком. Мы нападаем на матадорес, когда те отдыхают после удачной охоты. Вашему батюшке пришлось много потрудиться, чтобы сломать местные традиции спать после полудня. Теперь лансерос в это время охотятся на еретиков.

– На спящих?

– Очевидно, вам неизвестен испанский обычай пережидать полуденный зной, подремывая где-нибудь в теньке. Это называется сиестой. Так вот, эти канальи, французы и англичане, с успехом переняли его у нас и так же теперь любят вздремнуть в самую жару.

– Выходит, испанская поговорка «в жару по солнцу бегают только собаки и французы» на Сан-Доминго не верна?

– Выходит, что так. Но представляете, сколько трудов ваш отец приложил для того, чтобы обучить лансерос не спать в сиесту? Я до сих пор удивляюсь железной воле нашего губернатора. Ведь он не спал вместе с ними, а он – андалусец. Но все оказалось зря.

– Как зря?

– Дело в том, что хотя лансерос и научились нападать в самую жару, но у этих каналий не было никакого желания нападать. Вооруженные старыми мушкетами, они ужасно боялись воевать с матадорес, имеющими самые современные ружья, которые производят в Европе. Вследствие этого лансерос обычно якобы непроизвольно открывали преждевременный огонь с целью спугнуть противника, чтобы тот ушел восвояси от греха подальше.

– Действительно смешная ситуация. Ну а что же мой отец?

– Граф и здесь нашел выход. Он снял с вооружения у лансерос мушкеты и выдал всем пики в два человеческих роста длиной. Теперь их тактика состояла в окружении матадорес со всех сторон, чтобы напасть до того, как те могли дать залп из своих ужасных мушкетов, обычно изготовляемых во Франции по специальному заказу. Ничто не может тягаться с их крупнокалиберными мушкетами, пуля которых настолько огромна, что способна убить быка наповал. Попадая в голову бегущего животного, она пробивает его толстенную лобовую кость и разрывает голову на куски. Это страшное оружие, уж поверьте мне. Но и наши лансерос не простаки. Обычно они мчатся галопом, а на близком расстоянии колют пикой или кидают ее в матадорес. Словом, это новое слово в колониальной тактике ведения войны. Все предыдущие проваливались, поскольку были основаны лишь на опыте травли местных дикарей собаками. Но матадорес – не дикари, хотя и отличаются от них всего лишь тем, что не едят человечины.