У Дениса Грязнова за всю его служебную биографию не раз случались приступы недовольства собой, когда хотелось послать эту самую биографию и эту самую работу к чертовой бабушке и заняться чем-нибудь другим — хоть ассенизаторством, хоть космонавтикой, хоть пойти на рынок торговать сушеными грибами. Но обычно такие приступы скептицизма по отношению к собственной персоне возникали в тех случаях, когда преступники оказывались сильнее и хитрее его, или когда стояли так высоко, что он не мог надеяться довести дело до суда, или когда он вместе с глориевцами по каким-либо причинам не мог полноценно исполнить пожелания заказчика.

На этот раз плохое настроение директора ЧОП «Глория» было вызвано иными обстоятельствами. Внутренней борьбой …

— Ну, как дела? — начал он совещание с вопроса, который звучал так, будто Денис спрашивал: «Ну, мои дорогие, на какое число назначены похороны?»

— Дела отличные! — не поддержал траурного тона Агеев. — Нам пишут наши симпатичные… Ну, короче, лаборатория «Дельта» у нас в кармане.

Сева Голованов и в самом деле похлопал себя по карману — внутреннему карману легкого летнего пиджака. Только извлек он оттуда не лабораторию «Дельта», уменьшенную в миллион раз и заключенную в стеклянную реторту, а карту Москвы и Московской области, исчерканную красным фломастером.

— Следя за Давидом Коссинским, который напал на двукратного чемпиона мира по дзюдо Олега Москвина, требуя сдачи проб крови…

— Ну и как, взял? — подал реплику Макс.

— Ну, допустим, взял. Подумаешь! Москвин ничуть не встревожился: он строгий противник допинга. Чего ему скрывать-то? Даже каплями в нос не пользуется, потому что в них может быть эфедрин. Мы с ним потом за жизнь побазарили… Так, в общем, я не о Москвине…

— А о Коссинском.

— И даже не о Коссинском, а о том, куда он повез пробы. Вот, смотрите: метро «Перово», Зеленый проспект, а тут, как свернешь, сразу здоровенный серо-бетонный заборище, вроде как у крематория или хуже. За этим самым заборищем — наркологическая клиника. Туда наши «спортивные старички» ездят и с пробами, и так просто — скорее всего, получать зарплату за свой нелегкий, но доблестный труд.

— Еще и за город ездят, — вмешался Коля Щербак, тоже, очевидно, принимавший участие в разрисовывании карты. — В Малаховку. Ох и трудно было их отследить!

— Тоже мне — трудно, — насмешливо прищурился Алексей Петрович. — Болтай еще! Старички — они же, будто дети, доверчивые…

— Доверчивые? — Дениса наконец прорвало: он поднялся со своего места, нависая над подчиненными. — А правда, почему бы и не быть доверчивым тому, кто уверен, что делает благое, честное дело? Но ведь они и впрямь его делают!

— Денис, — ошеломленно спросил от лица всех остальных глориевцев Голованов, — ты это о чем?

— Да все о том! Допустим, супруги Мурановы и их друзья помогают выявить спортсменов, принимающих анаболики. Но кто же, спрашивается, виновен в приеме анаболиков — неужели Мурановы? Или все-таки врачи и тренеры, которые подталкивают своих подопечных гробить здоровье во имя рекордов? Для человека, хоть сколько-нибудь способного к логическому мышлению, ответ очевиден. У нас, глориевцев, с логическим мышлением все в порядке, иначе мы бы здесь сейчас не работали. Так на чьей же мы стороне — заказчиков или своей совести?

— Кх-гм, — скептически откликнулся на этот крик благородной души Алексей Петрович, — по-твоему, Денис, надо предоставить «Дельте» все условия, чтобы она и дальше была эдаким, вроде получается, санитаром спортивного леса?

Макс обиженно шевелил в бороде пухлыми маслеными губами. Ну вот, так хорошо все сложилось, зачем обязательно ругаться? Радоваться нужно! И чай пить… В горле уже пересохло без горячего.

— А зачем обязательно противопоставлять? — осенила светлая мысль Агеева. — Заказчик сам по себе, совесть сама по себе… То есть я, тьфу, не очень гладко выразился. Я хотел сказать, что Аллочка Лайнер пожелала установить имена агентов лаборатории «Дельта», которые бесцеремонно берут пробы крови у спортсменов? Пожалуйста; глориевцы не только узнали их имена, но даже кое с кем за ручку лично здоровкались. Алла Лайнер любопытствовала узнать, что это за «Дельта» такая и где она находится? Сделано! Так что гонорар мы отработали. А что касается прочего, мы сами себе короли.

— Ты считаешь, Филипп Кузьмич, — безнадежно вздохнул Денис, — что мы по собственной инициативе, не ожидая никаких денег, должны взяться за расследование дела о распространении анаболиков?

— А мы за него уже взялись! — торжествующе провозгласил Агеев. — У меня, пока я ковылял за Наденькой Кораблиной, скопился замечательный материал криминального характера. Все эти явки, фамилии и фирмы я, что называется, взял на карандаш. И у других наших ребят, как я понял еще до совещания, много чего на душе наболело насчет анаболиков…

Лицо Дениса прояснилось. Ну где еще сыщешь таких неподражаемых сотрудников? Которые могут нахамить начальнику, могут не поддержать его решения, но искренне болеют за него и в трудную минуту обязательно найдут выход! Да, решено: «Глория» выведет на чистую воду тех, кто травит спортсменов.

Но с кем поделиться сведениями? Абы с кем — опасно. Оставалось привлечь старые знакомства и обратиться к дяде Сане Турецкому. Он не обманет и не предаст.

Шесть разной высоты, но однотипных серых корпусов в нескольких кварталах от Зеленого проспекта, обнесенных высоким каменным забором, нечасто привлекали внимание посторонних. Те, кого случайно занесло в этот район, не находили в торчащих из-за забора зданиях ничего архитектурно выдающегося и равнодушно обходили их стороной. А те, кому судьба определила проживать поблизости, в блочных домах схожего вида, тоже корпусами не интересовались, поскольку знали, что в них раньше помещалась психиатрическая больница с дневным стационаром, а в последние годы — наркологическая клиника. Это сомнительное соседство не беспокоило местных жителей: при железных воротах несли вахту вооруженные охранники, а преодолеть забор могли разве что наркоманы-скалолазы, располагающие полным альпинистским оборудованием. А таких наркоманов в клинике, понятное дело, не держат.

За забором открывался вид на геометрически расчерченные дорожки, вымощенные щербатой каменной плиткой. Дорожки связывали лечебные корпуса со служебными, причем между ними была налажена бойкая, активно функционирующая связь. Из кухни — двухэтажного домика, пропитанного ароматами кислой капусты, — трижды в день развозили по корпусам тележки, заполненные алюминиевыми баками, в которых что-то болотисто хлюпало и переливалось. В другой двухэтажный домик — патологоанатомическое отделение — с периодичностью примерно раз в месяц, а то и реже везли на каталке груз, прикрытый белой простыней. В административный корпус, содержавший в себе также приемпокой и находившийся несколько на отшибе, вблизи ворот, время от времени забегали сотрудники; отсюда медленно шли в сопровождении санитаров новопоступившие пациенты — неся при себе минимум дозволенных вещей, с вытянутыми лицами, толком не знавшие, чего ожидать от этого места, а потому настроившиеся на самое худшее.