Великие державы не возражали против их проживания в Арененберге, хотя британский посол в Швейцарии Стратфорд Каннинг доложил лорду Каслри, что это место нежелательно для проживания Гортензии, поскольку секретному агенту было бы очень сложно продолжать наблюдение за домом, не раскрывая себя[187].

В октябре 1817 года опять напомнил о себе Луи Бонапарт. Он прислал Гортензии Наполеона Луи и хотел, чтобы она направила Луи Наполеона к нему в Италию. Мать была рада видеть старшего сына, но расставаться с младшим у нее не было никакого желания. Чтобы выйти из этой затруднительной ситуации, она с обоими сыновьями летом 1818 года поехала в Италию, где в Ливорно встретилась с супругом. Там, как пишет Ридли, Луи убедил мальчиков встать на колени перед матерью и просить ее вернуться к нему и жить всем вместе. Поведение мужа и использование сыновей в таких целях возмутило Гортензию, и она решительно отказалась жить с мужем и дать ему развод. В конечном итоге бывшая королева вместе с Луи Наполеоном уехала обратно в Швейцарию[188].

Осенью 1818 года произошло важное событие в жизни Луи Наполеона. Его учителем стал двадцатипятилетний Филипп Леба. По мере того как жизнь входила в спокойное русло, Гортензия уделяла все больше внимания образованию сына. Она непосредственно обучала его рисованию, танцам и хорошим манерам. В конечном итоге Луи Наполеон научился хорошо танцевать и рисовать. Хорошие манеры также стали отличительной чертой молодого человека. Хотя с рождения Луи Наполеон был недостаточно развит физически и имел хрупкое телосложение, он впоследствии усердно занимался верховой ездой и плаванием и со временем стал превосходным пловцом, а его физические кондиции развились в полной мере.

Однако Гортензия была недовольна успехами в изучении французской и латинской грамматики, математики и других предметов. Она пришла к выводу, что аббат Бертран недостаточно усердно занимается сыном[189], поэтому по совету друзей обратила внимание на умного и строгого молодого учителя — Филиппа Леба.

Филипп Леба был сыном одного из известнейших деятелей Великой французской революции Филиппа Франсуа Жозефа Леба. Леба-старший был членом Национального конвента (голосовал за казнь короля Людовика XVI) и Комитета общественной безопасности, находился в близких отношениях с Максимилианом Робеспьером и отличался радикальными взглядами. После термидорианского переворота был арестован и в заключении покончил жизнь самоубийством, не желая попасть под нож гильотины[190]. Его жена, Элизабет Леба, с пятимесячным сыном была также арестована и несколько месяцев содержалась в печально знаменитой тюрьме Conciergerie. После того как в конце 1794 года их освободили, Леба была вынуждена работать прачкой, чтобы прокормить малыша. Филипп выжил и через всю жизнь пронес любовь к своему отцу и Робеспьеру. Он был убежденным республиканцем.

Филипп Леба ненавидел приверженцев термидорианского режима и богатых. Он не был сторонником Наполеона Бонапарта, но Бурбонов не любил еще больше. В юношеском возрасте он ушел в армию и принимал участие в кампаниях 1813 и 1814 годов. В это время у него случилось личное горе. Незадолго до этого он женился на молодой женщине, но их ребенок умер вскоре после рождения[191]. Леба был любознательным человеком и много читал, поэтому он начал зарабатывать себе на жизнь, давая уроки. Все, кто нанимал Леба для обучения своих детей, лестно отзывались о нем.

Леба приехал в Арененберг в июне 1820 года. Обстоятельно переговорив с матерью и получив разрешение на работу с мальчиком, он взялся за его обучение. Через несколько недель учитель был поражен тем обстоятельством, что Луи, которому уже шел двенадцатый год, по уровню интеллектуального развития и знаний находился на уровне семилетнего ребенка[192]. Он не мог правильно изъясняться по-французски; почти не знал латинской грамматики; его познания в арифметике были ужасны; ему потребовалось полчаса, чтобы объяснить, что это за глагол, потому что ему было затруднительно объяснить даже те вещи, которые он действительно понимал. Леба пришел к выводу, что отсталость в развитии ребенка была следствием того, что у него нет строгой дисциплины и прилежания к ежедневному тяжелому труду. Луи Наполеон был типичным избалованным ребенком из высшего общества. Хлебнув многого в жизни, Леба не испытывал робости перед представителями императорской семьи и смело взялся за дело.

Прежде всего учитель ввел строгий распорядок дня[193]: 6 утра — подъем, с 6 до 7 — прогулка (в том числе по горам), с 7 до 10 — занятия (французская и латинская грамматика), в 10.30 — завтрак, с 11.30 — уроки по арифметике, немецкому и греческому языкам, с 15.00 до 16.00 — занятия плаванием, с 16.00 до 18.00 — занятия по истории, географии, в 18.00 — ужин и прогулка, с 20.00 до 21.00 — повторение пройденного за день, и в 21.00 Луи шел спать, падая от усталости. После вольницы, какая была у Луи при аббате Бертране, жизнь с новым учителем стала непривычной и тяжелой. Леба был строг, но справедлив, не позволял лениться и заставлял много работать. Занятия занимали в день до девяти с половиной часов.

В первое время избалованный мальчишка всячески сопротивлялся, стал нервным и беспокойным. Леба полагал, что это связано с чрезмерными физическими нагрузками от занятий верховой ездой, плаванием и танцами. Он запретил все эти занятия (позволялось только плавание), и в последующем его единственной нагрузкой были прогулки с учителем, в ходе которых он также получал знания по астрономии и ботанике.

Осенью, когда семья переехала из Арененберга в Аугсбург, Филипп Леба посчитал, что мальчик все еще отстает, и увеличил время учебы[194]. Луи должен был вставать в 6.30 и, пока не ложился спать в 9 часов вечера, проводил за уроками одиннадцать с половиной часов, отвлекаясь на час для приема пищи и на два — для игр и физических упражнений. Луи очень нервничал, и почти каждую ночь ему снились кошмары, при этом он часто бодрствовал ночью в течение двух или трех часов. Леба решил не наказывать его за это, но и не проявлял снисхождения к слабостям ребенка.

Аббат Бертран позволял Луи иметь в комнате постоянно горящую свечу, поскольку мальчик боялся темноты. Леба же запретил свечи в комнате Луи. Через несколько дней мальчик больше не кричал половину ночи от ужаса. Суровые методы учителя дали свои результаты. Через несколько месяцев Гортензия была поражена прогрессом, которого достиг Луи в своих познаниях[195]. Она предоставила Леба полную свободу действий, но настояла, чтобы мальчик проводил час перед сном с ней и ее дамами в гостиной. Педагог не одобрил этот шаг, но ничего не мог поделать. Свободное время Луи также проводил со своим учителем. Время от времени они все вместе собирались в гостиной, где Леба учил своего подопечного участвовать в светской беседе.