Женщинам всегда мало. Давай, давай — что денег, что послушания. Еще бы привязала его на поводок, к своему поясу!

— Да знаешь ли ты, скольким женщинам я нравлюсь?

Как всегда в подпитии, он не мог долго удерживаться на одной теме.

— Догадываюсь. К тебе наверняка стоит большая очередь. Как в Мавзолей.

— Чего? — не сразу сообразил Володька.

— Говорю: доступ к телу ограничен, в то время как желающих — пруд пруди.

И так до бесконечности. Если бы еще он тут же отправлялся спать, а Володька как раз спать не хотел. Душа просила куражу. Еще немного, и он станет тащить ее в постель. Не для сна, понятное дело.

Серафима терпеть не могла секс по пьянке — если он не случился по каким-то особенным обстоятельствам, а повторялся с завидной регулярностью.

В общем, она, улучив минутку, вдруг взяла и позвонила… Вере. Сама не зная почему. Отчего-то вспомнила взгляды подруги на Сумятина украдкой, чтобы никто не заметил, как она им любуется.

— Говоришь, мой Володька тебе нравится? Спросила без предисловий. Но удивилась про себя неожиданному «мой». Все мы, бабы, стервы?

Вера испугалась:

— Ты чего, Сим, я же ничего такого не позволяла… Никогда!

Прямо-таки поклялась, все еще не понимая, чего вдруг Сима об этом заговорила.

— Приезжай, — сказала Серафима, — срочно!

— Зачем?

— Увидишь.

— Уже поздно, а мне завтра на работу… — Вера заныла на всякий случай, не ожидая для себя в этом приглашении ничего хорошего.

— Возьми такси, — продолжала командовать Сима, — я оплачу.

— Я и сама неплохо получаю, — как всегда, заметила Вера.

Но приехала. Когда она позвонила в калитку, Сима послала Кирилла проводить ее в дом.

Видно было, что Вера торопилась, хотя глаза подвела, прическу подправила. В общем, выглядела на тысячу баксов, чего раньше за ней не водилось. В смысле макияж, прическа… Она никогда не уделяла этому особого внимания. Все было раз и навсегда отработано: волосы, схваченные резинкой или закрученные в узел, из гардероба — длинная юбка, невзрачного цвета футболка, а зимой — разве что юбка потеплее да вместо футболки свитер. Все-таки Сима кое-чего добилась. Теперь на женщину было приятно посмотреть. Не красавица, но и не серая мышка…

Правда, мини не надела, на Вере была все та же подаренная Серафимой юбка, впрочем, достаточно подчеркивающая ноги, но без особых вольностей.

Сима усмехнулась: как меняются во времени приоритеты: то, что недавно казалось главным, в следующий момент может не удостоиться внимания.

Вера подкрасила глаза! Подумаешь, что здесь такого. Между прочим, глаза у нее при таком подкрашивании стали казаться круглыми, точно у испуганного ребенка, — подкрашивала она их неправильно. Это называется, как Бог на душу положит. Надо будет сказать, что можно было бы с помощью карандаша слегка удлинить их к вискам…

— Ты чего меня звала? — поинтересовалась та, осторожно, будто ее здесь могли побить, вступая в кухню-столовую, где на импровизированной сцене как раз царил Владимир Сумятин.

Если не принимать во внимание его лихорадочно блестевшие глаза, Володька был на диво хорош. Сима заметила, как Вера в какой-то момент им невольно залюбовалась: до чего же красивый мужик, и где подруга таких находит?!

К тому времени Володька заставил Кирилла принести коробку с караоке, которое сам недавно купил, и наказал установить.

— Концерт у нас, не видишь!

Мальчишка подчинялся ему с удовольствием, предвкушая некоторое развлечение. Если, конечно, мать не отправит его в свою комнату.

На кухне у них тоже стоял телевизор, как почти во всех комнатах дома. Отрыжка прошлых заработков Серафимы на ниве отечественного сетевого маркетинга. Это был ее единственный крупный заработок. Просто повезло. Но даже он не заставил Серафиму остаться и работать в деле, не нравившемся ей.

— Что у вас случилось? — спросила Вера шепотом, испуганно взглядывая на взъерошенного Володьку.

— Последняя гастроль артиста, — разжала возмущенные губы Сима.

— Последняя? — подивилась Вера, присаживаясь рядом с Симой на кухонный диванчик. — А потом?

— А потом — свободный полет.

Вера все еще не врубалась: чего вдруг ее позвали в гости в такую поздноту? Когда это ее приглашали участвовать в семейных разборках?

Она не знала, до чего Серафима зла. И на свою перекособоченную жизнь, и на Володьку, и на таких, как Вера, которые не устают твердить ей, какая она везучая! Радуйтесь, сглазили. По крайней мере раньше ее жизнь была спокойной. Если у нее и начинали шевелиться сомнения, то Сима тут же принималась перечислять самой себе плюсы собственной жизни вообще и в сравнении с другими женщинами. По крайней мере в ближайшем окружении.

— А, Буратина заявилась! — нарочито обрадовался Сумятин, именно так и произнося имя знаменитого героя детской книжки с окончанием на «а».

— Почему — Буратино? — обиделась Вера, жалобно глядя на Володьку.

Но в такие моменты взывать к его милосердию было напрасно.

— Как, разве не тебя мама Серафима выстругала из полена?

Вера беспомощно оглянулась на подругу: для этого ее позвали? Чтобы мужчина, который ей нравился, унижал ее в присутствии других?

— Не спеши с выводами, — остановила ее Сима — у Веры на лице все было написано, не стоило и гадать. — Слушай дальше. Тебе показывают иллюстрацию к картине «Счастливая жизнь Серафимы Назаровой».

Она говорила почти в полный голос, потому что Володька в своем пьяном упоении все равно ничего и никого не слушал.

— Обратите внимание, это наша мать Тереза, которая жалеет всех, даже приблудных котов, но не жалеет тех, кто живет рядом с ней! Она и меня подобрала, да, отмыла-отчистила. Если бы я еще не гадил по углам! Но что поделаешь, дорогая, коты — они такие. А ты меня выгони. Найди себе другого…

— И выгоню! — ровно сказала Сима. Она сидела на угловом диванчике, как в театре на первом ряду, выставив перед собой загипсованную ногу.

Володька услышал. Он вдруг пошел на нее, выставив перед собой руки и перебирая пальцами воздух, как если бы уже сжимал ими Симину шею. Вера взвизгнула и вскочила, чтобы загородить ему дорогу, но Володька оттолкнул ее от себя, как мячик.

И тут произошло непредвиденное. Лера, которая на визг выглянула из комнаты и увидела картину, способную ошеломить любого, среагировала на нее так быстро, что никто не успел ее остановить. Она схватила ведро — в нем отстаивалась вода для комнатных цветов, в изобилии росших по всему дому, — и вылила Володьке на голову.

Он замер на месте, как внезапно выключенный робот. Некоторое время постоял, покачиваясь, и рухнул на пол со словами: