Но все равно, глядя на своих подруг, я подсознательно задавала себе вопрос: «Кто из них?» Единственный человек, в ком я не сомневалась, была Динара. Потому что она такая же безалаберная растеряха, как я. Как-то раз она забыла у меня свой паспорт. А я случайно нашла его вместе с сумочкой за тумбой в прихожей. Три месяца прошло! А она даже не вспомнила о нем. И очень благодарила – думала, что потеряла.

Да и потом нас связывала с ней антисоветская литература, что вообще криминал. Она очень рискует, распространяя самиздатовские произведения. «Такой человек воровать не станет», – заключила я.

Потом я вообще перестала задавать себе эти вопросы. Было – да сплыло. Гораздо интереснее, что у Таньки начала налаживаться личная жизнь. Танюха наконец-то сняла квартирку где-то в Бирюлеве. Хоть и даль несусветная, но зато недорого.

Мухаммед жутко обрадовался и тут же назначил свидание.

Таня приехала в квартиру первой. Навести лоск, проверить, все ли в порядке. Она вставила ключ в замочную скважину. Ключ не поворачивался.

Таня пихала его то одной стороной, то другой. Вводила то медленно, то быстро, по зубчику и с силой. Бесполезно.

Таня опустилась на коврик и начала, как обычно, плакать.

Встала, вытерла слезы и принялась трясти дверь. Некрепкая дверь шаталась, но сдаваться не собиралась. Советская дверь из древеснокартонного материала, казалось, могла вылететь из петель от одного чиха, но, видимо, не в этот раз. Танька представила, что сейчас приедет ее Мухаммед, раздираемый страстью, взбежит в нетерпении по лестнице, и его «бравое оружие» упрется в закрытую дверь.

Этого нельзя было допустить ни в коем случае!

Танька спустилась в домоуправление и вызвала плотника. Дядька с фиолетовым от пьянства лицом ловко высадил дверь, сломав замок, взял рубль и тут же исчез. Преграда пала – вход был свободен! Но… для всех.

Таня в недоумении стояла возле поруганной двери, размышляя, что делать? Вряд ли вечер получится томным, если любой человек может спокойно зайти в квартиру. Значит, нужно как-нибудь присобачить дверь обратно.

Вот в этой эротичной позе и застал ее Мухаммед: Таня, кряхтя, держала дверь, пытаясь снова насадить ее на петли.

– Моя фея! – нежно приобнял ее сзади парень. – Что ты делаешь? Ты так сексуально выглядишь сейчас!

Таня в обнимку с дверью даже не могла повернуть голову, она лишь натужно прохрипела:

– Помоги?!

Мухаммед тут же обиделся:

– Ты за этим меня сюда вызвала, а?! Я, как последний дурак, бросил все дела, взял такси, а ехать сюда, между прочим, ох как далеко! А теперь ты меня заставляешь слесарить? Может, мне еще мебель передвинуть? Или краны починить? Зачем ты так со мной?! Я же люблю тебя! Сколько мы не виделись… Я все ждал, мучился, мой Иван Иваныч плакал по тебе, тосковал! А ты меня встречаешь в дверях! Да вообще без двери! Ох, как нехорошо, ох, нехорошо…

Танька, с дверью в обнимку, кусала губы, чтобы не накричать на причитающего Мухаммеда. Она сделала невозможное – сняла квартиру, обеспечив им место для встреч. Она же не виновата, что замок переклинило!

– Оставь ты эту дверь, наконец! – скомандовал Мухаммед и прошел в квартиру.

Таня послушно прислонила дверь к стене в прихожей и поплелась за любимым.

– А здесь хорошо, да? – заискивающе спросила девочка.

– Здесь потрясающе! Ты молодец, что сумела все устроить. Женщина – хранительница очага. Знаешь, у нас говорят: «Умная жена дом построит, глупая – разрушит». Ты – умная жена. И терпеливая. Кстати, я устроился на работу и теперь смогу сам оплачивать эту квартиру. С первой зарплаты я отдам все деньги, которые ты потратила.

Таня обняла Мухаммеда, спрятав лицо в его одежде.

– Как я люблю твой запах… Как я люблю тебя… Мы, правда, поженимся?

Мухаммед глубоко вздохнул и кивнул: «да».

– Милый, извини, что так получилось с дверью, ключ не открыл, пришлось ее высадить. Может, снова позовем плотника, пусть чинит! У тебя нет рубля?

– Нет, моя красавица. Я все деньги на такси потратил. Бог с ней, с этой дверью, потом разберемся. В ванной хотя бы дверь цела?

– Конечно, конечно… Правда, там шпингалет сорван, но зато дверь прикрыть можно.

– Ох, ты меня в грех вводишь, на что только мне не приходится идти ради твоего удовольствия, – попричитал для вида Мухаммед и потянул Таньку в ванную.

Танька охотно принялась раздеваться, но Мухаммед ее остановил:

– Не надо, посторонние могут зайти – некрасиво будет. Дай-ка я тебя обниму, а ты приласкай его немножко…

Мухаммед усадил Таню на край ванны, расстегнул штаны, вынул из трусов Иван Иваныча и ткнул его в лицо девочке:

– Поцелуй его, пожалуйста.

Он вдохновенно приподнял брови, закрыл глаза и откинул голову чуть назад, как дирижер симфонического оркестра перед соло скрипки.

Таня привычно схватила Иван Иваныча рукой, но парень запротестовал:

– Нет, нет, только губками, не обижай его, он так ждал нашей встречи!

Мухаммед снова откинул голову в ожидании, только на этот раз еще сунул руку Тане за пазуху и больно ухватился за левую грудь.

– Да, да, вот так, молодец, возьми его весь, осторожней, только губками, ой да, да, молодец, да, сейчас, вот уже сейчас…

«Левша он, что ли?» – Таня в первый раз обратила внимание, что парень больше любит левую грудь, чем правую. Времени обдумать этот нюанс у девочки было предостаточно: Мухаммед не собирался завершать процесс, ему было хорошо.

А вот Тане не очень. Слезы смешались со слюнями, впридачу постоянно возникали рвотные позывы.

– Расслабься, солнышко! Не напрягайся, и не будет этих неприятных ощущений! Ты мне даришь такое наслаждение-е-е!

Голос Мухаммеда улетел вверх, в фальцет.

– Не надо глубоко, я давлюсь, – прервала занятие Таня.

– Не-не-не отвлекайся! – стал заикаться парень. – Вот сейчас уже, сейчас, еще чуть-чуть, сильнее, ну сильнее же… да, вот, молодец…

Таня дико устала и ждала только, когда все закончится.

Наконец-то Мухаммед заверещал женским голосом: «О-о-о-о-о!!!» – и, схватив Таньку за голову, засунул пульсирующего Иван Иваныча глубоко в глотку.

Танька подавилась, слезы снова брызнули из глаз, она вывернулась из рук Мухаммеда и стала откашливаться.

Мухаммед не обращал на нее внимания, завершая процесс саморучно. Он уже разговаривал непонятно с кем:

– Да, да! Вот тебе! Вот так, о-о-о, кайф…

Бурно завершив процесс, он прошел в комнату, лег на диван и затих.

– Тук, тук, тук! – вдруг раздался игривый мужской голос в прихожей. – Можно войти?