Яна не сомкнула глаз полночи. Она встала и подошла к окну, пытаясь рассмотреть в непроглядной тьме хоть какой-нибудь огонек со стороны приюта для животных Марка. Ведь он был единственным человеком, который хотел помочь ей.

Утром Яна не спустилась к завтраку, а после к ней пришли две молодые женщины, абсолютно не понимающие ни слова на иностранных языках, с помощью которых пыталась изъясняться Яна. Они без умолку трещали между собой, пока одна из них укладывала длинные волосы Яны в высокую прическу, а другая подгоняла по фигуре Яны вечернее платье голубого цвета с серебром. В довершение всего Яне на голову надели диадему из золота с брильянтами. Яна поняла, что это украшение старинное и, по-видимому, было фамильной драгоценностью. Довольно-таки жесткий ободок, осыпанный множеством мелких и тремя крупными брильянтами, расположенными по центру, красиво сел на высокую прическу Яны. Девушки нанесли на лицо Яны розовые румяна, рассыпчатую пудру с перламутром, розовый блеск для губ и нежные серые тени. Когда Яна спустилась в зал, где собрались гости, ей не было стыдно за свой внешний вид впервые за последнее время. Мужчины приветливо улыбались ей, женщины ревнивыми взглядами окидывали ее стройную высокую фигуру в красивом платье и изящных серебряных босоножках. Князь Штольберг, величественно держа голову, представлял Яну гостям.

– Это Яна Карловна – русская подруга моего сына.

– Очень приятно, – с наклеенными на лицо улыбками отвечали люди. – А где же сам Карл? Он намерен вернуться в родовой замок? – спрашивали собравшиеся, почему-то обращаясь к Яне, видимо, как к последнему человеку, который видел наследника Штольбергов.

– Разумеется, – отвел глаза князь Франтишек, – наш сын ежегодно навещает нас.

– До нас дошли слухи, что ваш сын владеет ночными клубами. А сам он их не посещает? – ехидно поинтересовалась одна сморщенная, как сморчок, дама.

Яне стало до глубины души жалко князя, так как она понимала, что эта тема является самой болезненной для него, а эти аристократы, словно садисты, сыпали соль на рану.

– Карл не любит ночных развлечений! – сказала Яна. – Мы даже ссорились, потому что я хотела шумных компаний, вечеринок, развлечений в ночных клубах, а Карл предпочитал уединение и тихий ужин в домашней обстановке. Карл не любит сплетни и злобные перешептывания, которые присутствуют на таких вечерах.

– Надо же… – протянула дама с большим бюстом, упакованным в зеленый атлас, – я и не думала, что Карл стал таким занудой… в двадцать лет он давал шороху! А уж сколько у него было девушек! Ведь он и сейчас не женат! Не боитесь, Франтишек, что он загуляет по женщинам и, так и не женившись, не подарит вам наследника?

– Не волнуйтесь, мадам, он обязательно женится на мне! – тряхнула головой Яна, ослепляя «соперницу» блеском брильянтов и поражаясь тому, что на светских мероприятиях так же, как и везде, обмусоливались обыкновенные сплетни.

Яна не запомнила этих имен и титулов многочисленных лиц, присутствующих на приеме, и ей было, честно говоря, неинтересно с ними общаться. Она села в кресло, взяла тартинку и поманила пальцем дворецкого. Тот боязливо приблизился с подносом, на котором поблескивали хрустальные бокалы, наполненные коллекционным шампанским из подвалов замка.

– Может быть… не надо? – спросил он. – Все-таки прием…

– Да меня тошнит от всего, что происходит здесь! От этих сытых лиц, которые осматривают каждый угол в залах и ощупывают перила, радуясь тому, что замок разваливается и приходит в запустение. Им нравится, что Штольберги разоряются. Неужели вы этого не замечаете, Лукаш?! Здесь все фальшиво, и сами гости, и картины в замке! – выпалила Яна в сердцах и, опорожнив бокал шампанского, заела его тартинкой.

Две девушки-горничные, выполнявшие в этот вечер функции официанток, по очереди подходили к Яне и забирали у нее пустые бокалы из-под шампанского, оставляя взамен наполненные. Гости, посматривая на Яну, шушукались и смеялись. Яна, с отвращением глядя на них, поднялась и, послав всем воздушный поцелуй, пошатываясь, пошла к себе в комнату.

– Вечеринка закончена! Дикие люди! Недавно здесь зверски закололи человека, а они готовы плясать на костях только из-за того, что торжественный прием принято проводить каждый год!

Яна, сняв свое платье, бросила его на трюмо, сверху аккуратно положила сверкающую диадему, скинула босоножки и залезла под одеяло с мыслями: «Ничего из этого не выйдет… Мы люди с разных планет… Элеонора Мария так старалась, и все напрасно, надо будет завтра поблагодарить ее за великолепный наряд и фамильные брильянты у меня в волосах. Я начинаю уважать и понимать этого Карла, слинявшего от них за границу. Наверное, мы с ним в чем-то похожи… мы не выносим фальши…»

Она быстро погрузилась в сон из-за выпитого шампанского, сказались также две предыдущие бессонные ночи. Проснулась Яна от холода. Она лежала в нижнем белье под тонким одеялом, окно в спальне было раскрыто, оттуда дул холодный ветер, на небе сверкали молнии, лил проливной дождь. Да… гроза. Она везде гроза. Яна соскочила со своего ложа, надела свою старую одежду, хотя брюки и те были не ее, и, не включая свет, вышла в коридор. Ее мутило, кружилась голова, а также сильно хотелось пить. Девушка, поеживаясь, направилась на кухню. Замок погрузился в свое обычное состояние тишины и покоя, гости давно разъехались, музыка стихла. Яна не хотела тревожить кого-нибудь, поэтому передвигаться она старалась бесшумно. Оказавшись в просторной кухне, она включила свет и осмотрелась. Большие кухонные столы были вычищены, посуда вся вымыта и аккуратно расставлена по полкам. На полу стояли два ведра с пакетами, наполненными остатками пищи с торжества. Внезапно в голове у нее созрела одна идея.

«Отнесу-ка я хоть один пакет с едой Марку в приют! Все равно они выкинут эти объедки, а там хоть кому-нибудь сгодится. Правда, мне нельзя выходить из замка, но, слава богу, за мной не следят, и ночью меня никто не увидит. Сделаю доброе дело и вернусь назад. Только как же я доберусь до приюта в такой ливень? Да, и надо попить. Попью из-под крана…» – решила она и направилась за перегородку с мозаичным стеклом искать раковину. Раковину Яна нашла… но она была красного цвета и выделялась ярким пятном на фоне спокойных, голубых тонов всех предметов и стен кухни. Яне внезапно захотелось вернуться назад к себе в комнату, закрыться на засов и забраться под одеяло. Но было поздно… Ее глаза уже увидели грузное тело дамы с пышным бюстом в зеленом вечернем платье. Диадема из золота и бриллиантов сверкала на женщине… Один конец драгоценного металла прошивал ее шею с сонной артерией, чем объяснялось обилие крови вокруг. Другой конец диадемы выходил из глазницы погибшей, в которой отсутствовал глаз, но зато призывно блестели бриллианты. Не было сомнения в том, что эта женщина мертва, и не было сомнения в том, что эта диадема весь праздничный вечер украшала голову Яны.

Все поплыло перед глазами Яны, она вцепилась в перегородку, чтобы не упасть, а затем, пошатываясь, побежала на выход. Она вырвалась из замка и вздохнула полной грудью, словно ее душили. Она понеслась прочь от замка, падая и спотыкаясь на мокрой земле, не обращая внимания на льющий плотной стеной дождь и сверкающие молнии. Яна ничего не понимала и ни о чем не думала, ноги сами принесли ее к железным воротам приюта для животных. Яна принялась биться о железную дверь всем телом, понимая, что из-за шума ливня и раскатов грома Марк может не услышать ее. Но, как ни странно, Марк открыл дверь почти сразу же, и выглядел он при этом еще похлеще Яны. На нем были только насквозь мокрые джинсы, облепившие ему ноги. По мощному загорелому торсу били упругие струи дождя, мокрые волосы лежали на шее кольцами.