Как только солнце перестало раздражать нас снежной слепотой, Фокси снял свои черные очки, позволив нам рассмотреть его лицо, надо заметить, весьма приметное и запоминающееся. Конечно, неприлично было так пялиться на собеседника, но, когда я спохватился, что смотрю на байкера тем же взглядом, каким оценивал его экзотический автомобиль, Фокси уже обратил на это внимание.

– Хочешь спросить, что у меня с глазами и не болел ли я в детстве какой заразой? – поинтересовался он. – Валяй, я привык. Все об этом спрашивают.

– И в мыслях не было, – честно признался я. – Просто впервые в жизни встречаю настоящего азиата.

– Вау! – Фокси аж подпрыгнул на сиденье. – Впервые в жизни встречаю человека, который признал во мне азиата!

– Неужели? – удивился я. – А впрочем, чему тут удивляться? Чернокожих африканцев я встречал, а вот узкоглазых выходцев с востока пока ни разу. Твои родители знали, кто они по происхождению?

– Понятия не имею, – пожал плечами проводник. – Мать говорит, что ее предки жили в огромной стране на востоке материка, а отец был убежден, что он – потомок великих воинов с далеких затонувших островов. Только вот отца я никогда не видел. Он был с матерью очень недолго, а потом сбежал.

– Какой некрасивый поступок, – покачал головой Конрад.

– Вовсе нет, приятель, – возразил Фокси. – Мать и отец были Людьми Свободы, а среди байкеров подобные отношения – вполне обычное явление. Но самое интересное в том, что мать до сих пор любит моего отца, хотя уже восемнадцать лет прошло, как он исчез. Поначалу даже искать его пыталась: он вроде бы все в Ватикан рвался поквитаться с кем-то за какие-то обиды. Похоже, в Ватикане его и прикончили… Эй, да вы же бывшие члены Ордена, а значит, должны хорошо знать моего папашу! Ведь это именно он восемнадцать лет назад облил бензином и сжег Главного магистра Мадридской епархии!

– Да, что-то похожее припоминаю, – подтвердил я, покопавшись в памяти. – Я в те годы еще в Боевой Семинарии учился, поэтому всех обстоятельств того дела не знаю.

– Верно, имел место такой случай! – перебил меня Конрад, чей срок членства в Ордене Инквизиции был куда солиднее. – Исключительное по дерзости преступление. На счету твоего папы, юноша, не только сожженный Мадридский инквизитор, но и задушенный Сарагосский епископ, а также его сожженный епископат. Ну и попил тогда крови Ордену этот бешеный отступник. К сожалению, не помню, чем конкретно дело закончилось, но если мне не изменяет память, в Ватикане от руки того убийцы никто не погиб. Судя по всему, в Божественной Цитадели его все-таки схватили.

– Видать, здорово насолили власти твоему отцу, раз он пошел наперекор принципам Людей Свободы, – заметил я.

– Мать говорит, что он четко соблюдал лишь собственные принципы, выше которых для него не было ничего, – ответил Фокси. – Хотя законы Людей Свободы он тоже уважал и, бывало, подолгу жил среди нашего брата. Но отец был одиночкой, а таким людям с нами уживаться трудно.

– Как и в любом другом обществе, – добавил я. – А тем более трудно быть одиночкой с железными принципами. Лично я всегда придерживался мнения, что человек должен ковать свои убеждения из более гибкого металла.

– Тяжело вам пришлось? – полюбопытствовал Фокси.

– В чем именно? – не понял я.

– Поступаться принципами, – пояснил байкер. – Ведь вы трое нарушили столько клятв и объявили Пророку настоящую войну. Пусть не так, как это сделал Грингсон, но тем не менее.

– Да, ничего хорошего в клятвопреступлениях, конечно, нет, и гордиться этим нельзя, – ответил я. – Но, видимо, в отличие от твоего отца, мы оказались не столь принципиальны, раз пошли на такое.

– Если хочешь поболтать о подобных вещах, всегда обращайся ко мне, а не к Эрику, – встрял Михаил, назидательно постучав по плечу Фокси набалдашником трости. – Не спорю, в голове Эрика знаний, конечно, больше, но философ из него, как из Конрада Фридриховича байкер. Эрик только вопросы задавать мастак, а как надо на них отвечать, так из него слова не вытянешь. А насчет измены принципам я тебе вот что скажу: принципы бывают двух типов – такие, до которых ты с годами дорастаешь своим умом, и такие, которые тебе все время пытаются навязать разного рода ублюдки. И если эти люди мешают тебе нормально жить и ничего кроме тошноты, не вызывают, то посылай их куда подальше вместе с их тошнотворными принципами. Коли чувствуешь, что это не твое, значит, можешь с чистой совестью от этого отказаться. Вот мы так и поступили. Когда навязанные нам принципы пошли вразрез с нашим подлинным мировоззрением, мы сошли с этого пути, поскольку поняли, что он ведет не в том направлении. Но раз уж твой отец был верен своим убеждениям до конца, значит, он пришел к ним сознательно, наплевав на тех, кто считал его глупцом или ненормальным. Он выбрал свой путь и прошел его до конца, потому что иного пути для него не существовало… Эх, как бы мне хотелось выпить и побеседовать с этим достойным человеком. Уверен, мы нашли бы много общих тем для разговора…

Джип Фокси бежал довольно быстро, даже несмотря на то, что был битком набит пассажирами и запасными канистрами с топливом. Молодой байкер знал дорогу как свои пять пальцев. И когда наезженные им вчера следы наконец пропали, заметенные ветром, наш водитель уверенно продолжил путь по бездорожью и к обеду выехал на твердую дорогу, по которой последовал дальше.

После этого джип и вовсе понесся вперед, как на крыльях. Автомобилей навстречу попадалось совсем немного. Возникший в связи с войной топливный кризис серьезно ударил по автоперевозкам, а грузовики многих торговцев были реквизированы на оборонные нужды. Я с опаской спросил, не слишком ли беспечно для нас раскатывать в открытую по главным дорогам страны, в которой байкеров вообще не считали за людей. А с такими пассажирами, как мы, по законам военного времени Фокси и вовсе грозил расстрел на месте.

– Не дрейфь, Эрик, – подмигнул мне водитель своим хитрым азиатским глазом. – Почти все Защитники Веры сейчас стянуты к Роттердаму, и потому встретить их сегодня на дороге – большая редкость. А если и встретим, думаешь, «мундирам» захочется гнаться по снегу за каким-то сумасшедшим байкером? А захочется – пусть еще попробуют догнать! Движок этого «Хантера» перебирал сам Стэнли-Академик! Это теперь не автомобиль, а пуля на колесах!..

Но я все равно продолжал беспокоиться и всякий раз, когда показывалась встречная автомашина, ерзал на сиденье. Однако насчет одного Фокси был прав: «Сант-Роверов», на каких обычно колесили патрули Защитников Веры, нам за весь день так и не встретилось.

Непогода начала попугивать нас ветром около полудня, но по-настоящему она рассвирепела после наступления темноты. Снег сыпал редкий и мелкий, однако буран разыгрался нешуточный. Благодаря резвому автомобилю и лихому водителю за день мы беспрепятственно миновали Прибалтийскую епархию и к сумеркам пересекли границу Варшавской.

Буран застал нас неподалеку от какого-то мелкого населенного пункта, название которого Фокси не помнил, хотя проезжал здесь не первый раз. Вроде бы это был шахтерский поселок, отстроенный лет пять назад. До одной из байкерских перевалочных баз, где мы планировали заночевать, оставалось порядка получаса езды. Но видимость снизилась почти до нуля, а база была к тому же хорошо замаскирована, поэтому проводник не рискнул заниматься ее поисками в таких жутких условиях. Добравшись до поселка, Фокси отыскал постоялый двор, оставил нас вместе с машиной в темном переулке, а сам отправился разведать обстановку и переговорить с хозяином по поводу аренды гаража. Бросать такой приметный автомобиль на улице являлось неразумным – «мундиры» умели отличать байкерский транспорт от прочего, а эксцессы нам были абсолютно не нужны.