Кипров кивнул.

– Впрочем и вы поначалу тоже хотели именно прибыли и считали, что вкладывать в детей выгодно не только из-за саморекламы и пиара, но и ещё дополнительная уверенность в том, что в данную деятельность уж точно не будет вмешиваться государство и у вас будут развязаны руки. Вы считали, что помогая детям, они потом помогут и вам, будут только ждать возможности вернуть вам, если можно так выразиться, долг. Пока все без промахов?

– Да, – ответил Кипров и через пару секунд повторил, – да.

– Прекрасно! Но вот тут-то и начинается самое интересное. Вы начали задумываться о том, что останется после вас, когда обстоятельства вынудят вас покинуть этот мир. У вас же никого нет. Вы одиноки. Что будет со всем тем, что вы создавали всю свою жизнь? Вопрос не сложный. Будет быстрый раздел пирога, каждый будет хотеть урвать хоть что-нибудь. Вы не хотите этого и дело не в том, что вам жалко, нет, вам просто обидно за то, что это неизбежно произойдет. Я уверен, что у вас была пошлая мысль всё свое состояние передать куда-нибудь на благотворительность или в науку. Да хоть государству, лишь бы ни пени не досталось этим ублюдкам, ведь вы же именно так про них всех думаете. Но и эта идея показалась вам далеко не блестящей. Ведь если передать государству, где гарантия того, что всё не достанется тем же самым ублюдкам. Вот вы и решили вложиться именно в детские дома.

– Как это всё у тебя гладко получается, – тихо произнес Кипров после того как Олег сделал паузу, – комар носа не подточит. И главное, что звучит то всё так логично, так разумно. – Параллельно с этими словами он налил из стоячего на столе графинчика виски в два стакана. – не хочешь выпить?

– А там яд?

– Конечно яд, ведь ты же не думал, что я тебя живым отсюда выпущу.

– Благородная казнь, – с улыбкой ответил Олег и взяв стакан без промедления осушил его. – Я, конечно, не гурман в таких напитках, но вкус, на мой взгляд, прекрасен.

Кипров не без удивления спросил:

– И зачем ты это сделал? Совсем не дорога жизнь?

– Для красоты ответа я мог бы сказать, что «нет», но это будет ложь.

– Тогда зачем же ты…?

– Выпил?

– Ну да.

– Ответьте лучше вы мне, не откажите в любезности умирающему, там же не было яда?

Кипров улыбнулся:

– Как вы догадались?

– Да очень просто. После того как ваше горло перестало извергать всевозможные громкие звуки, оно устало и пересохло и вы машинально стали искать источник хоть какой-то жидкости. Учитывая, что на столе у вас стоит только виски, а не вода, выбор был не велик. По правилам приличия алкоголь следует предлагать своему собеседнику, даже если вы его ненавидите. А ответили вы мне про яд скорее так, чтобы остаться в своем стиле. Да вы выпейте, а то я чувствую себя как-то неудобно – выпить хотели вы, а это сделал я, – под конец уже Олег улыбнулся, дождался пока Кипров сделает последний глоток и затем спросил:

– Раз уж мы с вами пьем за одним столом, разрешите узнать, был ли мой рассказ правдив?

Кипров вновь нахмурился:

– Я устал Дильман. Устал от этого разговора. Но ответ вы получите, ведь мне нужно получить от вас свой.

Кипров налил еще. Выпил.

– Да, в чём-то ты был правы, у меня действительно никого нет и, знаешь, быть может, ты смог помочь мне. Помимо идеи о том, что очень выгодно вкладывать в тех, кто будет тебе потом обязан, есть и другая, про которую я до этого сознательно не хотел думать. Идея про наследие звучит сильно. Она успокаивает и создает некий грандиозный смысл всему, что я сделал.

Кипров налил и выпил еще.

– Туда ведь не забрать ничего. И не то, что я боюсь кары от бога или кого-либо еще. Даже вселенская справедливость меня не пугает. Просто как-то странно все это. Все ищут некий смысл во всём этом, в жизни то есть. Мне понравились слова Ремарка про смысл жизни, где он говорит про то, что смысла нет ни в чем и, что не живем мы ради какого-то смысла. А закончил он свою мысль словами, что всё это было бы просто. Но как тогда? Жить ради того, чтобы жить? Не думать о том, что будет с тобой потом. Но должно ли наступить некое удовлетворение от жизни? Чтобы последней мыслью было: «А, вроде, неплохо всё было» или: «А было круто!». Если бы мне человек так сказал про свою жизнь, я был бы спокоен за него. Главное, чтобы он сам так искренне думал. Не все вокруг, а именно он. Знаешь, Дильман, а эта твоя идея на счет «выговориться», действительно, неплоха. Я же могу осознать, что всё, что я сейчас говорил тебе на самом деле нужно было мне самому, но при этом сам я себе не смог бы это сказать. Странная штука, чтобы сделать хорошо себе, нужна помощь другого. Насколько же человек беспомощен в одиночку? – Кипров замолчал на несколько минут. Олег внимательно слушал «исповедь» олигарха, в какой-то момент он даже начал симпатизировать ему. Появилась мысль, что уже надо заканчивать разговор и уходить, но Кипров неожиданно спросил:

– Итак, Олег, зачем же тебе всё это было нужно?

Такая прямота и внезапный переход на что-то дружеское, заставили Олега изменить свои планы на счет ухода. Было ясно, что не ответить нельзя. Причем отвечать нужно было правду.

– Знаете, Александр Николаевич, мне показалось, что вы способны что-то в этом мире, а точнее, в нашей стране, сделать лучше. У вас были ресурсы и главное было желание, пусть изначально и не такое благородное, каким следовало ему быть. Но вы сделали это и я вас поздравляю.

– Я не понял, вам то это зачем? – немного сурово спросил Кипров. Настроение у него стремительно менялось.

– Я подумал, что я могу вас направить и…

– Что значит направить? С чего ты вообще решил, что тебе это стоит делать? Ты что, выслуживаешься перед ним? – Кипров кивнул на верх. Алкоголь заставил его раздухариться, – Не надо делать из себя апостола. Ты всё тот же мелкий аферист. И мир всё тот же. Не изменился. И ни что не способно изменить его. Ни ты, ни я, никто! – Кипров почти крикнул последние слова. – И знаешь что ты всего-навсего сделал? Вызвал минутный дождик в пустыне и только.

– Зато хоть кактусам стало легче.

– Всё шутишь. Это твоя позиция. Шутить по поводу всего. А знаешь почему ты шутишь? Это твоя защита от всего. Потому что ничего другого и не можешь. Не надо пытаться устроить здесь «Город солнца». Не получится. Люди такие какие они есть! И если один выходит биться с целой армией, знаешь как его называют? Идиот!

– Главное, что не мудак, – резко ответил Олег.

– Охо–хо, как ты тонко завернул. Лучше сдохнуть глупцом, чем жить с мудаками?

– Да! Только ты умрешь человеком, а то, что мудаки считают тебя глупцом, тебя не должно касаться.

Собеседники ненадолго замолчали. Глубоко дышали, чтобы привести себя в порядок.

– Знаешь, Дильман, ты мне казался сообразительным человеком. – нарушил тишину Кипров. – и я думаю, что не зря. Я и сейчас не могу назвать тебя бараном. Но что это за идеи? Что за мысли? Непонятная вера в общее счастье. В то, что люди могут стать лучше. Знаешь, что я тебе скажу. Люди не станут лучше. Не все. Я уверен, что в каждом поколении рождаются как ослы, так и гении. Причем не важно сколько людей появляется на свет. В процентном соотношении ничего не изменится. И если раньше жило, к примеру тысяча людей, то большая часть из них, к сожалению, а может и к счастью, рождаются безмозглыми растениями. А другая часть являются здравомыслящими. Но их ничтожно мало. Скажем процентов пять. Так вот, из них, еще меньшая часть стремится этот мир изменить к лучшему, а другие умные, но по определенным обстоятельствам являются подлецами и просто живут в своё и только своё удовольствие. Они живут за счет тех девяносто пяти оставшихся. А те и не против. Они будут каждый день говорить, что их жизнь ужасна, скверна и плоха, но ничего, заметь, ничего, не будут пытаться делать, что её улучшить. И лишь та небольшая горстка умных людей, почему-то родившихся не мудаками, пытаются что-то сделать. И у них даже получается. Но очень медленно. Хотя, разве можно их в этом винить, если против них столько умных мудил и во много раз больше баранов.