— А я говорю тебе, что устала от того, что мне говорят, что я должна делать, а что нет. И к тому же, уже слишком поздно. Тайное стало явным. — Не давая ему возможности ответить, я быстро добавила: — А Перри может поцеловать меня в задницу.

Поднимаясь по лестнице, я погладила по голове спускающегося вниз Джейсона, когда услышала, как Мими спросила у Томми:

— Мама только что выругалась?

Глава 16

Картер

1981, Форт-Лодердейл

Картер стояла у кухонного стола и резала яблоко, отправляя кусочек в рот и наслаждаясь видом проделанной работы.

— Мы пойдем гулять, когда все получат свои лакомства, — сказала она своему золотистому ретриверу Куперу, который стоял рядом с ней, держа в пасти поводок.

Стук в дверь прервал ее работу. Она застыла, и с ножом для чистки овощей и Купером, топающим за ней по пятам, осторожно приблизилась к входной двери. К ней не так уж часто приходили незваные гости.

Она быстро посмотрела в глазок и ахнула. Он. Он опустил голову вниз, но она узнала его стрижку и форму головы.

На этот раз он постучал громче, заставив ее подпрыгнуть.

— Картер, я знаю, что ты дома. Я видел твою машину. Пожалуйста, открой. Я здесь только для того, чтобы извиниться.

Да, конечно.

— Слушай, пожалуйста, просто скажи своему приятелю, чтобы он держался от меня подальше, ладно? — В его голосе звучало отчаяние, которого она никогда раньше не слышала. — Я здесь только для того, чтобы извиниться за то, что напугал тебя енотом. Я не убивал его. Он был уже мертв, когда я нашел его на обочине дороги. Я положил его в твою машину, чтобы встряхнуть тебя.

Она прикусила губу.

— Слушай, ты можешь открыть, пожалуйста, чтобы мне не пришлось кричать через дверь? Со сломанной рукой я не смогу причинить тебе никакого вреда. Мне не нужны неприятности. Я просто хочу, чтобы ты отозвала своего бойцового пса.

Она снова посмотрела в глазок и увидела, как он поднял свою правую руку. На ней был гипс. Это мог быть фальшивый гипс. Стал бы он так заморачиваться только для того, чтобы проникнуть в ее квартиру? Прежде чем она успела подумать об этом, он опустил руку, и тогда она заметила, что его левый глаз распух, а на лице красовались ярко-голубые синяки.

Что случилось?

Она отстегнула цепочку и отодвинула засов. Картер открыла дверь и заметила облегчение на его лице.

— Спасибо. Можно мне войти? — Пауза. — Пожалуйста.

Она шагнула в сторону и махнула рукой, в которой все еще держала нож.

— Я могу обещать, что он тебе не понадобится. Договорились? — произнес он, входя в квартиру и без приглашения усаживаясь на диван.

Он поднял на нее глаза. Парень выглядел совсем не так, как тот самоуверенный и дерзкий спортсмен, с которым она ходила на единственное свидание. Она хорошо провела время в тот раз и с нетерпением ждала следующего свидания. Единственная проблема заключалась в том, что она была занята, а он воспринял это как категорический отказ. Но это было не так.

Она пыталась сказать ему, что у нее напряжённый график, даже предложила недолго пообедать, пока они не смогут запланировать еще одно свидание. Но он быстро перешёл на полномасштабный режим сталкера. Когда она позволяла себе обдумать это, было похоже на то, что ему нравилось ее мучить. Мертвый енот был последней каплей, переполнившей чашу терпения. Она рассказала о нем Кит, и та убедила ее пойти в полицию и подать просьбу о судебном запрете.

И именно это она и собиралась сделать сегодня утром, сразу после того, как погуляет с собакой.

Она вспомнила о том, каким красивым считала его раньше. Удивительно, как чей-то характер может повлиять на внешность. Теперь она смотрела на него другими глазами и вынуждена была признать, что он ужасно уродлив. И свежие синяки и опухший глаз совершенно ни при чем.

Теперь, наблюдая, как он заметно дрожит, сидя на ее диване, она увидела что-то новое в выражении его лица. Что-то, чего раньше не видела.

Страх.

— Пожалуйста, — выдавил он дрожащим голосом. — Пожалуйста, скажи ему, что я приходил сюда и извинился. Скажи ему, что я больше никогда не подойду к тебе. Скажи, что я не какой-то социопат, который убивает животных. Просто скажи ему. Скажи ему, что ты никогда не увидишь меня снова. Пожалуйста, передай ему все это. Ладно?

Он посмотрел на нее умоляющим взглядом. Картер была сбита с толку. Она села на стул напротив него и, нахмурив брови, рассеянно погладила Купера, который сидел у ее ног.

— Кто? Кому я должна это передать?

Она заметила вспышку гнева на его лице, но он быстро взял себя в руки.

— Не строй из себя дурочку, Картер. Твой приятель. Этот гребаный гигантский монстр с сумасшедшими длинными волосами и страшными татуировками. Тот, который ездит на мотоцикле?

Она моргнула, промолчав. Она знала только одного человека, подходящего под это описание, и встречалась с ним лишь один единственный раз. Муж Кит. Гризз.

Она была приглашена в дом Кит на Тенистое ранчо, пока ее муж уехал по делам. Он вернулся рано, и Картер чуть не наложила в штаны, когда он появился с черного хода.

Гризз оказался совсем не таким, как она представляла. Она всегда ассоциировала «уезжать по делам» с кем-то, кто носил костюм и галстук, с портфелем в руках. Они просто смотрели друг на друга, казалось, целую вечность, но на самом деле прошло всего несколько секунд, когда Кит, загружавшая белье в сушильную машину, вернулась в комнату и бросилась в его объятья. Она смотрелась такой маленькой по сравнению с гигантским мужчиной, так что Картер медленно окинула его взглядом с головы до ног, отметив длинные волосы, трехдневную щетину и татуировки, покрывавшие его массивное тело.

Но именно взгляд, полный любви и нежности, которым он одарил свою жену, потряс Картер гораздо больше, чем его внешность. Он скучал по ней и был по уши влюблен. Это было настолько очевидно, что невозможно было не заметить.

Картер стряхнула воспоминание, продолжая слушать раскаявшегося сталкера.

— Ты хочешь мне сказать, что не знаешь, о ком я говорю? Ну, я понял. Продолжаешь разыгрывать из себя дурочку? Ему бы, наверное, не хотелось, чтобы я пошел в полицию.

Картер приподняла бровь.

Он торопливо продолжил, вглядываясь в ее лицо.

— Ладно, по-видимому, он не из тех парней, которым есть дело до того, что я сделаю, то есть — ничего. Я бы