Мы с Хиссаром отдаём команды своим воинам. Дружинники облачаются в доспехи и кольчуги, надевают шлемы, заряжают арбалеты и готовят энергокапсулы, и после этого начинается движение. Вперёд уходит сотня барона, за ними следует моя и остатки отряда Анхеле. Люди напряжены, но после всех приключений и схваток с противником, который остался за нашими плечами, драка с дикарями или с троллями никого не пугала, особенно после того, как стали оживать чародеи. Что касается меня, то, видя уверенность людей, чувствуя их молчаливую поддержку и не ощущая никаких тревожных посылов от предков из дольнего мира, я не напрягался и излишне не нервничал. Как показали дальнейшие события, вёл я себя вполне адекватно.

Проблем в районе пожара не было. Когда жеребец вынес меня на небольшой лесистый холмик, вершина которого была усеяна мелкими осинками и берёзками, я увидел внизу следующую картину: заснеженное поле, на окраине которого догорает огороженная низким частоколом бревенчатая изба и пара амбаров, а рядом с ними идёт бой. Пятеро гоцев, по виду молодняк, размахивая здоровенными дубинами, пытаются достать кого-то из всадников Хиссара, а ветераны, как и положено, под удар не подставляются и в переговоры с мутантами не вступают. Конная карусель вокруг противника. Выстрел из арбалета. Отход и перезарядка. Грамотная тактика, которую я в своё время уже обкатал в Тенистой долине герцогства Григ. Через пару минут, отметив, что помимо боевой группы, которая уже добивает гоцев, барон озаботился разведкой и прикрытием и моя помощь ему не требуется, я приказал своей сотне сделать привал, а сам с десятком сержанта Амата спустился с холмика и подъехал к Хиссару.

– Видел, как мы их сделали? – спросил меня улыбающийся барон и кивнул на мутантов, тела которых лежали на снегу и кровянили своей рудой его чистую белизну.

– Да, – согласился я, – видел. А ты чего так радуешься?

– Это же гоцы?! – удивился барон. – А мы их вчистую сделали. Про этих тварей столько страшных историй рассказывали, и я, когда их увидел, подумал, что нам тяжко придётся. Однако всё получилось легко. Вспомнились твои рассказы, и я всё сделал, как ты говорил.

– Это правильно. – Я указал рукой на горящие постройки и спросил: – Трупов не было?

– Нет. – Хиссар отрицательно помотал головой. – Только гоцы, которые вокруг избы приплясывали.

– А следы?

– Была одна пара следов маленького размера, которые в лес вели.

– Погоню послал?

– Само собой.

Только он это сказал, как из лесной чащобы вышла тройка его дружинников, один из которых тянул на плече какой-то мешок. Когда дружинники приблизились, стало заметно, что это человек, только маленький, может, карлик или ребёнок, пока определить было невозможно.

Воины остановились перед нами. Тот, кто нёс на себе груз, крупный кряжистый мужик лет сорока, скинул его на снег и доложился Хиссару:

– Господин барон, приказание выполнено. Прошли по следам и нашли девчонку. Пока поймали, намаялись, шустрая больно, а когда её схватили, она меня укусила.

В доказательство своих слов мужик приподнял правую ладонь, внешняя сторона которой была украшена двумя красными полукружьями.

– Она человеческий язык понимает? – спросил у него Хиссар.

– Вроде бы… – Воин улыбнулся. – Девчонка на нас ругалась, но как-то непонятно. Одно слово разбираем, а два нет.

Добыча дружинников Хиссара пошевелилась, встала, и теперь можно было её разглядеть: худое истощённое создание, облачённое в потёртую куртку и рваные штаны из оленьих шкур. Из обуви – что-то отдалённо напоминающее сапоги. На вид лет тринадцать, а там кто её знает, при такой худосочности не разберёшь, волосы чёрные и в колтунах. Натуральная дикарка, у которой наверняка всё тело и голова в блохах и вшах. Однако сама по себе она нас не интересует, нам нужна информация, где её деревня и есть ли там припасы. Поэтому мы с Хиссаром оглядели пленницу, сделали выводы о том, как здесь живут люди, и барон, обратившись к девчонке, начал допрос:

– Ты кто? Как тебя звать?

Дикарка, словно ожидая неминуемого удара, сжалась в комок, оглянулась по сторонам и промолчала. Барон кивнул одному из своих воинов, тот угрожающе надвинулся на неё, и пленница заговорила:

– Мини звать Никки.

Акцент был ужасный, но что сказала дикарка, мы поняли. Воин, услуги которого не понадобились, отступил, а Хиссар продолжил:

– Где твоя деревня?

– Та-тама. – Девчушка кивнула за лесок, из которого её приволокли. – Но живых никого нетути. Был первый листопад, и гор-гоцы всех убили. Одна Никки спаслася и сюда прибежать. Здесь дом знахаря быть, дедушки. Он тоже умереть, но давно. И потом здесь только мужчины жить, зверя бить и за местность смотреть.

– Значит, ваша деревня была захвачена гоцами, люди погибли, а ты уцелела и в доме своего дедушки жила? – уточнил Хиссар.

– Да-да. Так есть.

– Далеко деревня?

– Ногами с утра до половины дни идтить. А на кониках рядом.

– Гоцы деревню сжигали?

– Не знать. Не видеть.

– Покажешь, где вы жили?

– Показать? Да.

– А гоцев на вашу деревню много напало?

– Ай, многовато. – Девчонка вскинула перед собой грязные узкие ладошки и три раза их сжала, тем самым обозначая три десятка.

Барон засыпал пленницу вопросами, но основная информация уже была получена. По словам дикарки, кое-что в деревеньке после осеннего налёта мутантов могло уцелеть: немного продовольствия в лесных схронах, которые Никки была готова показать, луговое сено в стогах, которым местные жители кормили стадо общинных коров, и ещё кое-что по мелочи.

– И что станем делать? – вполголоса спросил Хиссар.

– Направимся в сторону деревни. Гоцев рядом нет, наверное, мы с охотничьей партией столкнулись. Так что организуем лагерь, посмотрим схроны дикарей, лошадей покормим и дадим людям отдых. Дозоры и охрану, естественно, удвоим, и я оборотня в разведку пошлю, пусть следы гоцев посмотрит.

– А с девчонкой что?

– Хм! Не знаю. Нам она ни к чему. Рабами я не торгую, а брать на себя ответственность за дикого человека не стоит. Давай её здесь оставим. Дадим ей немного продуктов, если в лесных тайниках что-то есть, одну палатку, и пусть живёт как знает. Повезёт – по весне набредёт на кого-то, кто её приютит. А нет – тогда девчонкой гоцы перекусят или её нанхасы прирежут.

– Ни-ее-е-т! – разнёсся над окрестностями истошный крик пленницы, которая подскочила, словно её пружиной подбросило, и кинулась нам в ноги.

Один из воинов попытался схватить маленькое тельце, но его руки прошлись над головой Никки. Девчонка, ловко перекувыркнувшись по снегу, подкатилась к брюху моего жеребца, который нервно всхрапнул, обхватила мой сапог ладошками и быстро-быстро, захлёбываясь, зашептала: