Энона снова закрыла его губы рукой:

– Не одна любовь будет, Елена принесет Трое много горя! Подумай и о своем городе, своих родных.

– Ты точно Кассандра! – поморщился Парис, убирая руку женщины. – Та все твердит, что я не должен плыть за Еленой, потому что это принесет беду Трое! Как красивая женщина может принести беду?!

– Может, еще как может… Она уже принесла ее не одному человеку.

– Человеку, но не городу!

– Ты проклянешь себя, Парис, за то, что сейчас делаешь!

– Вы просто завидуете самой красивой женщине! А Гектор завидует мне, потому что у него Андромаха, а у меня будет Елена! Я верю богине любви!

Глядя вслед любимому, Энона прижала руку уже к собственным губам, чтобы не закричать в голос от тоски.

Что же ты? Как же ты? Зачем?!

Он ушел, после стольких лет счастья ушел к другой! Если бы она видела эту другую, если бы знала, что побеждена соперницей в открытой борьбе за сердце любимого… Но он бросил ее и ушел к неведомой, только потому что сказали: Елена прекрасней всех на земле. Не видел, не слышал, не сказал еще ни слова, и так легко поддался на мираж, на обещание…

Энона опустилась на колени, в тоске закрыла лицо руками и тихо застонала. И вдруг вскинула голову: она не может бороться за любимого прямо, его больше нет рядом, но пока в ее сердце любовь, пока оно горит, оно способно протянуть незримую нить к сердцу Париса! И через моря-океаны, через расстояния, через время держать эту связь! Губы зашептали:

– Я все перенесу, Парис, я дождусь твоего возвращения и не дам ослабнуть этой связи! Я по-прежнему люблю тебя, и моя любовь сильнее твоего заблуждения! Она победит, я все вынесу!

Сухие горячие глаза обратились к небу, Энона почти закричала:

– Ты слышишь, Афродита? Ты обещала моему любимому Елену, но ты не сможешь отнять у меня мою любовь! И она будет сильнее! Моей любви хватит на двоих, слышишь, богиня?!

Афродита возникла почти рядом, осадила:

– Не кричи, я слышу. Глупая ты, зачем он тебе? Вон как быстро согласился на посулы, сначала со всех ног помчался во дворец к Приаму и Гекубе, узнав, что он царевич, потом быстренько принарядился для Елены. Поверь, они друг дружки стоят. Я тебе другого найду. Хорошего.

– Да ты любила ли сама, богиня любви? Ты сама знаешь, что такое сгорать от счастья в объятиях любимого?

– Знаю, не тебе учить!

– Ты думаешь, достаточно выпустить стрелы вожделения, и все готово? А как же не телесная страсть, а душевная нежность, готовность взять на себя его боль, спасти любимого ценой собственной жизни?

– С ума сошла?!

– Скажи, а ты готова броситься с горы в море, если б знала, что этим спасешь того, кого любишь?

– Точно сумасшедшая!

– Афродита, сними свой пояс и поживи среди людей, как земная женщина, может, влюбишься в кого-нибудь и поймешь…

– Ты пытаешься учить любви ее богиню?

– Не путай любовь со страстью или вожделением. Не все, что происходит от стрел Эрота, можно таковой называть. Любовь – это куда больше и сильнее. Поэтому тебе не одолеть меня, Парис вернется.

– Да, с Еленой.

– Возможно, с ней. Но ко мне и сыну! Я пробужу Париса ото сна, в который он попал из-за вашего спора, я верну его сердце к жизни и настоящей любви.

Афродита открыла рот, чтобы что-то возразить, но Энона знаком остановила ее:

– Ты не в силах мне помешать, богиня, потому что вольна только над желаниями, а не над сердцами. Над своим сердцем я властна сама, и я сделаю то, что сейчас обещала. Даже ценой собственной жизни!

Глядя вслед уходящей Эноне, Афродита поморщилась:

– И его тоже…

Странные люди, даешь так много, а они требуют чего-то совсем другого! Казалось бы, Парису обещана Елена, самой Эноне Афродита готова предоставить взамен любого, но ей подавай только Париса, пусть и со страданиями!

– Ну уж это я тебе обеспечу сполна! И чем больше ты мне будешь мешать своим упрямством, тем сильнее они будут.

Афродита не могла успокоиться еще долго, даже муж заметил. Гефест присмотрелся к шепчущей что-то Афродите и усмехнулся:

– Опять кто-то не желает любить по твоей указке? И когда ты оставишь людей в покое?

– Если я оставлю, то на земле вообще не будет любви!

– А ты хотя бы не мешай им, если они выбирают не тех, на кого ты указала.

По тому, как фыркнула Афродита, было понятно, что Гефест угодил в точку. Он снова усмехнулся:

– С кем на сей раз промахнулся твой Эрот, женушка?

Богиня только дернула плечом, но у Гефеста было хорошее настроение, он продолжил:

– Хочешь, угадаю сам? Парис не пожелал влюбляться в Елену? Нет. Она заартачилась? Нет, не это, а… понял! Энона категорически отказалась разлюбить своего красавчика, хотя, честно говоря, я не понимаю, что она в нем нашла.

В другое время Афродита обязательно съехидничала бы, мол, где уж тебе понять, но сейчас была так возмущена, что невольно принялась изливать душу мужу:

– Представляешь, она готова броситься со скалы в море, если надо будет его спасти ценой своей жизни!

С лица Гефеста сползла улыбка.

– Вот это любовь…

Афродита растерялась:

– И ты туда же?

– Скажи, а ты могла бы броситься в море… ну, не ради меня, а ради кого-нибудь!..

И что-то такое было в голосе мужа, что Афродита шепотом спросила:

– А… ты?

Гефест встал, насмешливо блеснул глазами:

– Из-за тебя? Да ни за что!

Глядя ему вслед, богиня прошептала:

– Врешь…

И в душе было непонятно чего больше: досады на Энону или радости от этого проступившего сквозь насмешку истинного чувства Гефеста. Она почему-то вспомнила, что Эрот в Гефеста стрел точно не пускал. Значит, они не всегда нужны?! А… а как же тогда ее власть?!

Гости в мегароне ждали, пока появится запоздавшая хозяйка. Собственно, гостей было всего двое, и те так привычны, что за гостей не считались. Рыжий Одиссей и его верный Атей, разве это гости? Именно потому Елена не торопилась. Если честно, то ей вовсе не хотелось выходить в мегарон, не было настроения даже слушать бесконечные байки Одиссея. Но на мужа что-то нашло, и тот настаивал, лично явившись за супругой в гинекей. То ли из строптивости, то ли из желания позлить, она капризничала.

Менелай хмуро наблюдал за прихорашивавшейся перед зеркалом Еленой, которая меняла уже пятые браслеты на руках, расшвыривая те, что не приглянулись, а перед этим также во все стороны летели цепочки для ног, которые женщины носят на щиколотках, чтобы красиво позвякивали при ходьбе.