Я радостно подписал контракт и за несколько недель до того, как нам предстояло подняться на борт, получил по почте две гладкие, отделанные льняной тканью и кожей папки с информационными материалами.

— Видишь, Нэнси? Видишь? — говорил я, размахивая ими перед носом жены. — Класс!

В назначенный день мы полетели в Кюрасао. В аэропорту нас встретил представитель «ResidenSea» и вскоре мы увидели «Мир» — он выглядел больше и новее, имел более обтекаемые и эффектные формы, чем плавучие города, которые возят туристов по всему Карибскому морю. Нас сфотографировали и просканировали в рентгеновских лучах, вручили удостоверения личности и проводили к нашим апартаментам.

В номере с двумя просторными спальнями и двумя ванными нас ожидала в ведерке со льдом на столике бутылка «Пайпера», которую мы с благодарностью приговорили после утомительного перелета, прежде чем рухнуть в постель и забыться сном. Следующим утром, после поданного в номер завтрака из свежевыжатого апельсинового сока и теплых, «только что из духовки» круассанов и булочек, я вышел на разведку.

Возможно, вы помните телесериал шестидесятых «Пленник»? Там Патрик Макгуэн (он играет тайного агента, которому вместо имени надлежит называться «Номер Шесть») просыпается и видит, что он заключенный, а вокруг совершенно безумная, футуристическая, утопическая, тоталитарная и к тому же очень удобная тюрьма — некое сообщество под названием Деревня. Я обнаруживал все больше сходства, по мере того как бродил по пустынным холлам, длинным коридорам и фойе — просторным и необитаемым помещениям «Мира». Хотя на борту в тот момент находилось семьдесят шесть пассажиров и еще почти 260 человек команды, мне совершенно не удалось почувствовать, что это много. Пассажиры предоставлены сами себе, а если доведется встретить члена команды в общем холле и перекинуться парой слов, то разговор сведется к обмену краткими дружескими приветствиями «Рад вас видеть» и «Удачного дня» как в «Пленнике». Как и в Деревне из фильма, на борту «Мира» выходит собственная ежедневная газета. Как и в Деревне, здесь не в ходу деньги. Достаточно сообщить номер апартаментов (как и в фильме), чтобы вас обслужили в кредит, а идентификационная карточка с фотографией служит ключом от номера. Как и в Деревне, тут есть универсам, «Фредиз дели», на полках которого вы можете найти значительно больше, чем в небольшом магазинчике деликатесов для гурманов в Верхнем Ист-Сайде, и к тому же с дружелюбным и услужливым хозяином, который счастлив обеспечить вас всеми имеющимися у него на судне запасами. На борту даже есть что-то вроде деревенского центра — несколько магазинов и салонов с услугами вдоль широкого прохода, который тут называют «улицей». Здесь можно купить одежду, драгоценности, выкурить кубинскую сигару, проверить электронную почту. Как и в Деревне, на здешней карте показаны воды, окружающие плавучее сообщество; и так же, как и в жилище Макгуэна, в современных и удобных (как и все на судне) номерах на борту «Мира» поддерживают безупречный порядок. На самом деле я толком и не понял, почему герой сериала так уж стремился сбежать. Мне все в общем-то нравилось.

Поскольку по составленному ранее плану мне полагалось готовить самому, я не собирался обедать в ресторане «Портреты» («современный французский фьюжн», необходим пиджак и галстук или парадный костюм), ни в «Марине», предлагавшем «дары моря, стейки и специалитеты гриль-бара». И хотя я мог бы сделать перерыв и пообедать в «Тайдес» («средиземноморская кухня в духе настоящей Северной Италии»), но совершенно точно не стал бы рисковать в ресторане азиатской кухни и суши-баре, пробуя тамошние деликатесы. Как я уже говорил, во время тура на судне постоянно чистят, моют и подвергают антисептической обработке кухни и складские помещения. Возможно, «Мир» и впрямь плавающий анклав очень богатых людей, которые рассчитывают на самое лучшее, но только вот в этом случае они едят замороженные продукты. И пока я не увижу, что повар суши-бара закидывает удочку с дальнего конца лужайки для гольфа, то буду избегать суши-бара, — большое спасибо, но мне его услуг не нужно. Как ни странно, однако, хотя роскошные лайнеры со всех сторон, насколько хватает взгляда, окружены водой, на них редко встретишь свежие дары моря. На протяжении долгих дней плавания здесь используют запас продуктов в холодильниках, пополняемый в портах. Треску бакалао и соленую рыбу прежних времен теперь на больших судах сменила замороженная рыба. Может, это и не лучший вариант, зато более безопасный.

Когда мы с Нэнси проходили инструктаж с сотрудником службы безопасности в кинозале судна, то сказали, что я буду готовить в нашем номере. А потому, помимо прочих полезных сведений — например, как надувать наши спасжилеты, — он объяснил, что при первых признаках дыма кухня автоматически герметизируется, и чтобы изолировать «источник зла», из стен выдвинутся искусно замаскированные пожарные люки. При этом сработают вмонтированные в потолок устройства подачи воды, а на мостик поступит сигнал тревоги. Я тут же понял, что необходимо избегать любого блюда, требующего деглазирования или сопровождающегося некоторым количеством дыма. Сотрудник службы безопасности производил приятное впечатление. Но я не хотел бы, держа в руках сковородку со сгоревшим рогаликом, встретить его снова среди ночи, в пижаме, с огнетушителем наперевес и отчетливо читающимся выражением «Я же вас предупреждал» в глазах. Мне было бы неловко.

Исходя из этого, а также из факта, что все конфорки были электрическими (конечно же, никакого газа на борту не полагалось), я составил свое меню. Я всю свою профессиональную жизнь работаю с газом — с легко регулируемым пламенем. Мой единственный опыт взаимодействия с электрическими плитами, предшествующий встрече с ними в кухне на борту «Мира», имел место еще в колледже, где древние нагревательные элементы воняли приставшей старой едой, а нагревались очень и очень медленно. Помня об этом, я и теперь ничего хорошего не ждал. Так я и сформулировал: рассчитывай на худшее. Включи на низкий нагрев и делай что-нибудь попроще. Стейк и картофель. Антрекот, возможно, с печеной картошкой.

Но мне не стоило волноваться. Наша кухня была большего размера и лучше оборудована, чем большинство кухонь Нью-Йорка. Четырехконфорочная плита «Шотт» нагревалась легко, утопленные горелки, выглядевшие весьма сексуально в черной керамике, были удивительно отзывчивы к каждому повороту ручки. Хотя местный повар любезно предложил «разморозить что-нибудь» из последней загрузки холодильника, содержащего все мыслимые отрубы мяса, домашнюю птицу, рыбу и дичь, а мои антрекоты были фактически сирлойном, однако меня это не смущало. Мясо было красивым, «мраморным», хорошего качества (похоже, недавно заморожено) и, пока обжаривалось на не допускающей пригорания сковородке, сформировало прекрасную корочку с бурой морской солью и раздавленным черным перцем. Все проблемы с дымом решились благодаря мощной жужжащей вытяжке над плитой. Я неплохо для сухопутного жителя справлялся с мягким покачиванием кухонного пола, и, в назначенное время, стейки присоединились к картофелю в духовке, обнадеживающе названной «Компетенс В-300» и настроенной на среднюю прожарку. Вскоре мы с Нэнси в пушистых белых купальных халатах от «ResidenSea» сидели в гостиной за обеденным столом с цветочной композицией посередине и ели отличные стейки «блэк ангус» с поджаристой хрустящей картошкой, распивая при этом на удивление доступную бутылочку брюйи.