«Да не расстраивайтесь вы так, вы желаете мне добра, но я – не алкоголик…».

Только гораздо позже мне стало ясно, что пациент за долгие годы выдержал множество таких разговоров. Он вдоволь наслушался этих нудных увещеваний от своей жены, друзей, родственников, которые от отчаяния все больше на него давили так, что, в конце концов, он научился великолепно уклоняться от таких «мотивирующих бесед».

Можно подумать, что, в противоположность этому типу больных, успешно обращенный пациент – это отрада для терапевта. Но это далеко не так. Вот сияющий пациент сидит перед терапевтом и сразу же сам объявляет, что он снова пил. Слегка поучительным тоном он разъясняет, что, будучи алкоголиком, он не смог справиться и поэтому выпил. В результате произошла обычная для алкоголиков «потеря контроля», и поэтому теперь он снова здесь. Что дальше? Что еще вы можете объяснять такому пациенту? Он уже все знает! Перед пациентом, уже прошедшим обряд обращения, терапевт может оказаться еще беспомощнее, чем перед обращаемым новичком.

С сегодняшней точки зрения в обоих случаях терапевт должен снять с пациента ответственность и акцентировать внимание на свободе выбора. Мы придаем очень большое значение уважительному отношению к пациентам, сотрудничеству с ними, и направляем прожектор внимания на те силы и способности, которыми пациент уже обладает. К такому подходу наши пациенты чаще всего не привыкли. Они ждут, что терапевт, как и другие люди спросит:

«Почему у вас опять рецидив?».

Причем ответ на этот вопрос не особо интересен. Обычно мы встречаемся с одними и теми же ситуациями, и пациенту стыдно снова описывать свое «грехопадение». Гораздо более полезен вопрос:

«Как вам, собственно, удалось закончить запой?».

Угнетенный пациент, который и от терапевтов ожидает только унижения, отвечает:

«Бутылка была пуста, господин врач».

Но если любезно заметить, что:

«Если кто-то из нас двоих знает, где достать новую бутылку, то это, скорее всего, вы», тогда пациент кивнет и расскажет, что он все же вспомнил о жене и детях и решил: «Пора лечиться!». У пациента увлажняются глаза, и беседующий с ним терапевт с волнением наблюдает невероятные усилия и борьбу, которую ведут алкоголики, и часто не в последний раз. Такая постановка вопроса позволяет пациенту не смотреть на терапевта снизу вверх, теперь он может смотреть врачу прямо в глаза, как человек, уже добившийся какого-то результата и стремящийся двигаться дальше.

Теперь вы должны на современном научном уровне объективно проинформировать пациента о его положении, а также о вспомогательных возможностях, которые имеются в его распоряжении, и из которых он может выбирать то, что он считает наиболее полезным для себя. При этом пациент не должен применять к себе популярные у терапевтов, лечащих зависимость, понятия. Является ли он «алкоголиком» или у него «проблемы с алкоголем», – для перспективной терапии все это не имеет никакого значения. Также не существенно, решился ли он на воздержание навсегда или только на определенное время. Важно, чтобы у пациента было впечатление, что он может говорить открыто, может сам решать на основании полученной информации, какие мероприятия он считает полезными, и при этом он не должен быть скован планом лечения. Решающими являются не страшные клятвы, что он больше не будет выпивать, а действительно жизненно важный вопрос: что он может делать или хотел бы делать, вместо того, чтобы пить. Ведь мотивы злоупотребления спиртными напитками часто просты: проблемы, неуверенность, скука и т. д. Если человек просто отказывается от алкоголя, у него остаются те же самые проблемы, та же самая неуверенность, та же самая скука, только без алкоголя. Это не улучшает дело. А что же при проблемах, неуверенности и скуке можно делать вместо потребления спиртных напитков?

Важно приобщать к процессу лечения родственников, которые также в течение долгих лет страдают от зависимости пациента. Должно быть ясно, что ответственность за терапию несет пациент. Нередко в семьях алкоголиков образуется ситуация, которая называется «драматическим треугольником». Находятся «спасатели», которые изо всех сил пытаются спасти пациента, назовем его Вилли. Они прячут бутылки, звонят по понедельникам на работу, чтобы извиниться за его «грипп», сохраняют лицо перед соседями и друзьями. Часто эту роль играют жены. Другая группа, назовем их «преследователи», в большинстве случаев состоит из бывших «спасателей», – эти люди пытались в течение долгих лет спасти Вилли, постоянно разочаровывались, и, наконец, потеряли терпение, так как все данные им страшные клятвы нарушались. Между обеими группами разгорается битва титанов. «Преследователи» обвиняют «спасателей», утверждая, что именно они всегда позволяли пациенту выпивать. И в этом они не так уж неправы. А «спасатели», со своей стороны, обвиняют «преследователей» в том, что они своей постоянной резкой критикой доводят пациента до рецидива. И это тоже не так уж неверно. Борьба бушует между «спасателями» и «преследователями», а Вилли и дальше может спокойно пить, так как о нем все забыли. Когда обе партии приходят в себя и вспоминают, кто здесь, собственно, пьет, только тогда центром их внимания снова становится Вилли, и все понимают, что только он сам должен принять решение, и тогда появляется шанс для успешной терапии.

Если проблемы из области трех «Ф» (фирма, фрау, фюрершайн) являются решающими признаками зависимости от алкоголя, то понятно, что фирма – это место, где проблема с алкоголем должна быть разъяснена пациенту раньше всего. Родственники находятся в тесных эмоциональных отношениях с пациентом и поэтому задача борьбы с болезненной страстью, как правило, им не по силам. Тот, кто из-за пьянства теряет водительское удостоверение, уже представляет опасность для жизни других людей. Потому так важна помощь одержимому болезненной страстью на работе. Важно, чтобы ему указали путь, ведущий прочь от зависимости, и позаботились о том, чтобы начальник правильно реагировал на проблему. Если действовать необдуманно, то зависимость сотрудника можно долго терпеть и покрывать, так как алкоголики часто бывают весьма популярными сотрудниками, которые своей постоянной готовностью помочь, неосознанно избегают резкой реакции на свою проблему. Но когда-нибудь зависимость побеждает, эксцессы учащаются, надежность работника снижается, и атмосфера резко меняется. Теперь никто больше не хочет сочувствовать алкоголику. Естественно, оба типа поведения не профессиональны. Правильная тактика состоит в том, чтобы начальник вовремя и трезво сказал работнику о заметных негативных явлениях и указал на необходимость обратиться за помощью (впрочем, диагноз он ставить не должен). Если после такой беседы в поведении проблемного сотрудника ничего не меняется, то следует продумать меры, предусмотренные трудовым законодательством, которые позволят разрешить ситуацию с пользой, причем как для фирмы, так и для больного.

Раньше людей, одержимых болезненной страстью к алкоголю, презирали как грешников. При этом святая Моника, храбрая мать блаженного Августина, видимо, в какое-то время поддалась пристрастию к алкоголю. Августин пишет в своем жизнеописании, «Признаниях», первой психологической книге мировой литературы, что его мать, после того, как она подростком из интереса ко всему запретному время от времени выпивала немного вина, пристрастилась и «в конце концов глотала почти полные бокалы неразведенного вина». «Лечебницы для пьяниц» были сооружены в XIX веке, чтобы обратить на истинный путь алкогольных «грешников». Да и сегодня презрение и стыд – это самые главные препятствия, мешающие людям противостоять пагубной страсти.