было денег, но у них имелись золотые часы, золотая цепочка и золотые серьги, и все это он мог продать. Виктор решил сделать вклад для себя и тех, кто вместе с ним ходил на Трубную улицу. Они вложили, включая и средства других отставных офицеров КГБ, 4 млн рублей (около 2000 долл.).

В течение нескольких месяцев Первая ФСК работала без сбоев. В главном офисе на Миусской улице несколько десятков операторов принимали вклады от горожан, а в это время в другой части зала служащие банка выплачивали дивиденды. Даже после краха других финансовых компаний по телевидению регулярно появлялась реклама Первой ФСК — древний русский витязь, сидя на коне, объявлял зычным голосом: «Время получать дивиденды, господа!»

Однако в конце октября Виктору позвонил по телефону один из его коллег и сообщил, что Первая ФСК прекратила выплачивать дивиденды. Охваченный страхом, Виктор сразу же поехал на метро в центральный офис Первой ФСК, где у входа собралась толпа вкладчиков. Через несколько часов вышел Петериков и сказал, что ждет поступления денег и что средства инвесторов находятся в безопасности. Он уверял, что дивиденды будут выплачиваться.

Однако уверения Петерикова не способствовали уменьшению паники. На следующий день 20 000 человек заполнили внутренний двор офиса и соседнюю улицу. Люди были охвачены паникой, но некоторые из них продолжали верить, что получат свои деньги, потому что Первая ФСК пользовалась поддержкой городского правительства. Снова вышел Петериков; он уверял, что инвесторы получат свои деньги и объявил, что примет инвесторов, которые испытывают «особые трудности». Одним из тех, кого он принял, был Верютин. Петериков пообещал ему, что тот получит деньги через два дня, но когда Виктор снова пришел, двери никому не открывали.

Крах Первой ФСК ошеломил инвесторов. В Москве и 29 других городах были организованы инициативные группы инвесторов. Проходы, ведущие к офисам Первой ФСК, были оклеены листовками с тысячами подписей. Но это, однако, не облегчило мучений инвесторов. В 1994–1995 годах уровень смертности среди инвесторов Первой ФСК составлял 15–20 %. Людям, зовущим вкладчиков на встречи, часто говорили, что инвестор только что умер от инфаркта или инсульта.

Делегации от инициативных групп ходили в Управление по борьбе с экономическими преступлениями, в ФСБ и к генеральному прокурору и требовали, чтобы против Первой ФСК было заведено уголовное дело. И всюду им говорили, что деньги уже выплачивают или выплаты задерживаются лишь из-за временных трудностей. Обычный ответ прокуратуры Тверского района гласил: «Первая ФСК делала выплаты и собирается делать их в настоящее время… нет основания заводить уголовное дело».

В феврале 1995 года во время слушания дела в московском Арбитражном суде обнаружились доказательства того, что деньги инвесторов были вывезены из страны. Инвесторы Первой ФСК полагали, что их деньги хранятся в Калита-Банке и что Первая ФСК является одним из учредителей этого банка. Однако благодаря свидетельским показаниям во время слушания дела стало ясно, что Первая ФСК не является учредителем банка, что деньги, которые вкладывали в Первую ФСК инвесторы, никогда не хранились в этом банке, и что компания задолжала Калита-Банку 84 млн рублей. 11 мая Петериков улетел из Москвы, и с тех пор его никогда больше не видели. Одновременно Верютин узнал от одного из своих бывших коллег, который продолжал работать в ФАПСИ и следил за передачами чешского радио, что фонд под названием Футурум Аурум начал предлагать делать вклады жителям Чешской Республики путем рекламной кампании, аналогичной той кампании в Москве, которую проводила Первая ФСК летом 1994 года.

В начале июня Верютин отправился в последний еще действующий офис Первой ФСК на Бауманской улице и спокойно сидел в приемной, притворяясь, что читает проспекты компании.

Вошла пожилая пара, и они начали просить вернуть деньги, чтобы они смогли заплатить за памятник на могиле своего сына, убитого в Чечне. Принимавшая их женщина ответила, что у компании нет денег. Когда пара ушла, женщины в офисе начали разговаривать между собой, не предполагая, что за ними следит профессиональный соглядатай. Они говорили о том, что по иронии судьбы Первая ФСК собирала деньги с россиян для реконструкции какого-то района Москвы, а на самом деле их отдали чехам. Из разговора Виктор понял, что деньги инвесторов были использованы чешскими криминальными группировками для покупки оружия, переправляемого правительству Чечни.

Верютин отложил проспект и спросил:

— Девушки, как же это получается, что вы собираете деньги и отдаете их чеченцам, чтобы они убивали наших солдат? Почему вы не сообщите об этом ФСБ или в милицию?

— А вам-то какое дело? Они платят нам зарплату.

— А если бы вашего жениха убили в Чечне? — спросил Верютин у одной из молодых женщин.

— Я ничего не знаю, — ответила та. — В курсе всех дел Олег Болдырев..

К удивлению Верютина, одна из женщин дала ему номер телефона Болдырева.

На протяжении последующих трех месяцев Верютин непрерывно звонил Болдыреву, пытаясь уговорить его встретиться с ним. Болдырев неизменно отказывался, но он всегда был вежлив и, как показалось Верютину, вкладчики ему симпатизировали. Наконец, летом 1995 года Болдырев согласился встретиться с ним. Он теперь работал в частной фирме, ведущей операции с ценными бумагами, и встретился с Верютиным на улице неподалеку от станции метро «Таганская».

— Если я дам вам какую-либо информацию, они убьют меня, — сказал он. — Меня уже предупредили.

Верютин ответил:

— Вы знаете, где найти Петерикова. И вы прекрасно знаете, что наши деньги отправлены в Чечню.

— Они убьют меня, — затрясся Болдырев. — Я действительно не могу вам ничего рассказать.

Наконец, Болдырев согласился поговорить с сотрудником Министерства внутренних дел, но только если он получит официальный вызов. Однако правоохранительные органы не проявили никакого интереса к беседе с Болдыревым. Верютин связался с Николаем Нено, начальником Управления по борьбе с экономическими преступлениями (УБЭП), который уверил Виктора, что позвонит Болдыреву. Но он этого не сделал. Виктор продолжал звонить Нено, но в конце концов Нено перестал подходить к телефону, а его секретарь отвечал, что он в «командировке».

Виктор позвонил Болдыреву и сказал: «Нам нужно снова встретиться». Вначале Болдырев колебался, но наконец согласился, и они встретились на безлюдной лестничной площадке. Там Болдырев рассказал Виктору, как миллионы долларов засовывались в чемоданы и отвозились в коммунальную квартиру на Петровских линиях, 1, рядом с гостиницей «Будапешт». После того, как Болдырев кончил говорить, Виктор впервые ощутил, что теперь он понимает, с какой низостью московские власти относятся к простым россиянам. Деньги, которые тысячи доверчивых людей по рекомендации городских властей отдали Первой ФСК, никогда не лежали ни в каком банке. Их бросали в чемоданы, отвозили в конспиративную комнату в коммунальной квартире, а