Повернувшись спиной к волшебникам, он обратился к Палину:

– Какой другой Орден ты мог бы выбрать, Палин? – спросил Карамон, запоздало пытаясь исправить ошибку. – Ты добрый, сынок! Ты любишь помогать людям, служить ближним! Белые Мантии безусловно...

– Я не знаю, люблю ли я служить ближним или не люблю, – воскликнул Палин, нетерпеливо перебивая отца. – Ты вверяешь мне эту роль и смотришь на меня со своей точки зрения! Ты сам признал, что я не так силен и искусен в магии, как мой дядя в моем возрасте! Это потому, что дядя посвятил учению всю жизнь! Он не допускал ничего в свою жизнь, что могло бы ему помешать. Мне кажется, что человек должен на первое место ставить магию, а мир – на второе...

Страдальчески закрыв глаза, Карамон слушал слова сына, но слышал, что их произносит другой голос – тихий, шепчущий, надломленный: «Человек должен ставить магию на первое место, мир – на второе. Поступая иначе, он ограничивает себя и свой потенциал».

– Прости, отец, – тихо произнес Палин, сжав руку Карамона. – Я хотел с тобой поговорить об этом раньше, но понимал, как тебе будет больно. К тому же мама... – он вздохнул, – ты же знаешь маму.

– Да, – произнес Карамон сдавленным голосом, крепко обняв сына большими руками, – я знаю твою мать. – Он попытался улыбнуться. – Возможно, она бы бросила в тебя чем-нибудь, как, бывало, бросала в меня что-то из моих доспехов. Ужасная цель – тот, кого ты любишь.

Карамон замолчал, не выпуская сына из объятий, потом хрипло спросил у колдунов:

– Это необходимо – ответить прямо сейчас? Позвольте нам вернуться домой и все обсудить. Почему нельзя подождать...

– Потому что сегодня ночью редкий случай, – ответил Юстариус. – Серебристая луна, черная и красная – все три на небе в одно время. Сила магии сегодня ночью могущественнее, чем за все столетие. Если Рейстлин способен обратиться к магии и ускользнуть из Бездны, то это случится в ночь, подобную этой.

Карамон склонил голову, погладил сына по каштановым, волосам, обнял его и мрачно произнес:

– Итак, что вы хотите от нас?

– Вы должны вернуться со мной в Башню в Палантасе, – сказал Даламар. – И там мы попытаемся войти в Дверь.

– Отец, позволь нам проводить вас до Шойкановой Рощи, – попросил Танин.

– Да! – торопливо подхватил Стурм. – Мы вам понадобимся, обязательно. Дорога отсюда до Палантаса открыта, рыцари следят за ней, но мы получили донесение Портиоса о том, что отряды драконидов устроили на ней засаду.

– Жаль вас разочаровывать, воины, – сказал Даламар, тонко улыбнувшись, – но, чтоб попасть отсюда в Палантас, нам не нужны дороги.

Обычные дороги, – поправился он.

Танин и Стурм смутились. Танин враждебно взглянул на эльфа и нахмурился, словно подозревая подвох.

Палин похлопал брата по руке:

– Он говорит о магии, брат. Прежде чем ты и Стурм достигнете выхода, мы с отцом будем стоять в кабинете Даламара в Башне Высшего Волшебства в Палантасе – в той Башне, куда мой дядя забрался, как к себе домой, – тихо добавил он. Палин не хотел, чтобы кто-нибудь услышал его последние слова, но поймал на себе пристальный, проницательный взгляд Даламара и, смутившись, замолчал.

– Да, мы с Палином окажемся в Палантасе, – прошептал Карамон, помрачнев от этой мысли. – А вы будете на пути к дому, – добавил он, строго посмотрев на Танина и Стурма. – Вы должны сказать вашей матери...

– Я предпочел бы встретиться с людоедами, – мрачно пошутил Танин.

– Я тоже, – сказал Карамон, печально усмехнувшись. Наклонившись, он проверил, плотно ли застегнуто его снаряжение. Лицо свое он прятал в тени.

– Просто убедитесь, что у нее под рукой нет посуды, – сказал Карамон, стараясь придать голосу веселые интонации.

– Она знает меня. Она ждала этого. Я в самом деле думаю, что мама знала все, когда мы уезжали, – сказал Палин, вспоминая нежные объятия и веселую улыбку матери, стоящей на пороге трактира и машущей им вслед старым полотенцем. Палин вспомнил, что, оглянувшись, он увидел это полотенце у матери возле лица и что Дезра утешающе обнимает ее.

– Кроме того, – сказал Карамон, поднимаясь и строго глядя на старших сыновей, – вы оба обещали Портиосу приехать в Квалинести и помочь эльфам остановить набеги отрядов драконидов. Вы знаете Портиоса. Ему нужно десять лет, чтобы собраться просто поговорить с нами. Сейчас он делает дружественные шаги. Я не желаю, чтобы мои сыновья нарушали свое слово, особенно данное этому эльфу с кривой шеей. Прошу прощения, – сказал Карамон, взглянув на Даламара.

– Я не обиделся, – ответил эльф. – Я знаю Портиоса. А теперь...

– Мы готовы, – перебил Палин и повернулся к Даламару в нетерпении.

– Я, конечно, читал о заклинании, которое вы сейчас произнесете, но никогда не видел, как это делается. Как вы им пользуетесь? Какой слог вы оглушаете в первом слове – первый или второй? Мой учитель говорит, что...

Даламар кашлянул.

– Ты выдаешь наши секреты, мальчик, – сказал он вкрадчиво. – Пойдем, ты задашь мне лично свои вопросы, – и изящная рука эльфа потянула Палина в сторону от отца и братьев.

– Секреты? – удивился Палин. – Что это значит? Что из того, что они услышат, как...

– Это был только предлог, – сказал Даламар холодно. Он пристально смотрел на Палина темными внимательными глазами. – Палин, не делай этого.

Возвращайся домой с отцом и братьями.

– О чем вы? – спросил Палин, смутившись. – Я не могу так поступить. Вы слышали, что сказал Юстариус. Они не допустят меня до Испытания и даже не позволят продолжать занятия магией, пока мы не узнаем наверняка, что Рейстлин...

– Не иди на Испытание, – быстро произнес Даламар. – Брось учебу.

Отправляйся домой. Будь доволен тем, что имеешь.

– Нет! – сердито ответил Палин. – За кого вы меня принимаете? Вы думаете, что я буду счастлив развлекать толпу на сельских ярмарках, вытаскивая из шляп кроликов и золотые монеты из ушей толстяков? Я хочу большего!

– Цена подобного честолюбия велика, как доказал твой дядя.

– И таковы же награды! – парировал Палин. – Я принял решение.

– Мальчик, – Даламар склонился к Палину, сжав холодной рукой его ладонь. Эльф перешел на такой тихий шепот, что Палин не понимал, слышит ли он слова сам или они звучат в его сознании, – зачем они посылают тебя, как ты думаешь? – Даламар посмотрел на совещавшихся между собой в сторонке Юстариуса и Дунбара. – Чтобы Как-то пробраться через Дверь и найти твоего дядю или то, что от него осталось? Нет, – Даламар покачал головой, – это невозможно. Святилище заперто. Один из Стражей постоянно стоит в дозоре с приказом никого не пускать и убивать каждого, кто попытается пройти. Они знают это так же, как знают то, что Рейстлин жив!

Они посылают тебя в Башню – его башню – с одной целью. Ты помнишь старую легенду о козленке, которым заманили в сети дракона?