Карета прогрохотала по подъездной аллее и остановилась перед парадным входом. В тот же момент приоткрылась сводчатая дубовая дверь и несколько слуг поспешили помочь пассажирам. Дверь кареты распахнулась, ступеньки опустились, и внутрь протянулась рука, чтобы помочь Эйден сойти вниз.

— Добро пожаловать домой, госпожа Эйден! — приветствовал седовласый дворецкий.

— Благодарю тебя. Бил, но сейчас меня зовут леди Блисс, а этот джентльмен — новый лорд Блисс. — Она помахала рукой в направлении Конна, который вышел из кареты вслед за ней. — Давайте войдем внутрь. Все слуги собрались? Я все объясню.

Они поспешили войти в дом через крытое крыльцо, ведущее в длинный коридор. Эйден прошла в большой зал, который находился по правую руку и был отделен от коридора двумя великолепными резными ширмами, установленными по обе стороны от входа.

В большом зале толпилось около двадцати человек, но при появлении Эйден все разговоры стихли и все — "'Ц3, как одно, расцвели улыбками.

— Добро пожаловать домой, госпожа Эйден, — хором сказали они.

Эйден счастливо улыбнулась в ответ.

— Благодарю, — ответила она на приветствие. — Я скучала без вас. Я вернулась домой и привезла приятный сюрприз. Вы знаете, мой отец отдал меня под попечительство ее величества и попросил, чтобы королева сделала две вещи: нашла мне хорошего мужа, а мой муж взял бы наше семейное имя для продолжения рода Сен-Мишелей. Этот джентльмен — мой муж, Конн Сен-Мишель, лорд Блисс. Он ваш новый хозяин. Надеюсь, вы все будете служить ему так же преданно, как моему дорогому отцу и мне.

Бил, который был дворецким и старшим над слугами, выступил вперед. Это был пожилой человек, среднего роста, но с величавой осанкой, которую подчеркивали его снежно-белые волосы.

— Добро пожаловать домой, милорд, — сказал он. — Если позволите, я представлю слуг. Конн кивнул.

— Госпожа Бил, моя жена, домоправительница, — начал он, а потом представил Эрвину — кухарку, Леому — прачку, Ранкина — садовника, Хейга — главного грума, Мартина — кучера и Тома, его помощника. Потом последовали четыре лакея, четыре горничные, две кухонные девушки, мальчик для поручений, точильщик ножей, две помощницы прачки, четыре человека, которые помогали в саду, двое из четырех конюших. Остальные в настоящее время были заняты каретой и лошадьми молодого графа Линмута.

Каждому слуге Конн признательно кивал, улыбаясь обаятельно всем женщинам, которых мгновенно очаровал.

— Благодарю вас за добрый прием, — сказал он. — Надеюсь, вы так же тепло примете в свою компанию моего камердинера Клуни.

— Мы приехали из Гринвича, — сказала Эйден, — в карете графа Линмута. С его светлостью мы расстались в Ворчестере. Он верхом поехал в поместье своей матери Королевский Молверн, но из-за непогоды его карета и кучер останутся здесь, пока буря не прекратится. Проследите, чтобы их хорошо устроили.

— Конечно, миледи, — сказал Бил и распустил слуг. — Если вам больше ничего не нужно, миледи… — сказал он, и кивком головы Эйден отпустила его.

— Прекрасный зал, — сказал Конн, с любопытством оглядываясь по сторонам. Слуги ушли, и они остались одни.

— Правильно, — согласилась Эйден. Она очень гордилась своим домом. Ей понравилось, что Конн оценил его красоту.

— Мой отец настелил здесь деревянные полы. Под ними находятся прежние, каменные полы, которые прекрасно служили, пока мы пользовались камышовыми циновками, но мой отец предпочел красивые восточные ковры.

— Так же, как и я, — сказал Конн. — Они чище и теплее, и не возникает искушения бросать кости на пол, когда он застелен ковром.

Зал был просторный, почти квадратный, у одной стены был большой камин с каминной полкой, украшенной тонкой резьбой, с сидящими львами, увенчанными коронами, которые поддерживали полку своими головами. Переднюю панель каминной полки украшал фриз с вырезанными на нем виноградными лозами и фруктами.

На полке стояла пара тяжелых серебряных канделябров, в которых горели тонкие восковые свечи.

На противоположной от камина стене находилось окно с эркером, которое выходило на запад и позволяло яркому солнечному свету заливать зал даже в зимний день. На другой стороне комнаты было такое же окно, смотрящее на восток. Восточное окно фактически не являлось частью большого зала, оно скорее относилось к коридору за пределами большого зала, где располагалась лестница, ведущая на второй этаж. Однако двери между лестничным коридором и большим залом не было, и потому свет из восточного окна мог беспрепятственно проникать в зал.

За большим залом находились две комнаты: одна небольшая, другая среднего размера. Меньшая из этих двух комнат использовалась как контора поместья. Вход в нее был со стороны лестничного коридора. Большая комната была семейной гостиной. В нее можно было попасть через контору. В этой комнате располагался прекрасный камин, окна выходили на запад, тогда как в конторе было всего лишь одно маленькое окно. Остальная часть первого этажа дома была отдана под кладовые, кухни, буфетную и семейную часовню — небольшое помещение, расположенное в средней части дома, рядом с крыльцом. Это была красивая комната с двумя высокими сводчатыми окнами, с яркими цветными витражами, свидетельствами богатства Сен-Мишелей. В погребах под первым этажом располагались прачечная с каменными лоханями и очагом для подогрева воды, пивоварня, винный погреб и комнаты для слуг.

Конну понравилась обстановка дома. Тяжеловесная мебель была сделана из дуба, приятно потемневшего от времени. Потолок большого зала отделан резными дубовыми панелями-, контрастировавшими с белыми, оштукатуренными стенами, на которых висели три мастерски выполненных гобелена. Комнаты хорошо освещались настенными железными светильниками и высокими треножниками с остриями, на которые насаживались свечи.

Эйден повела мужа наверх. На втором этаже дома располагались пять спальных комнат. Хозяйская спальня занимала всю ширину здания с южной стороны, остальные четыре комнаты шли вдоль западной стены. Входить в них нужно было из светлого коридора. Хозяйская спальня была просторной, другие тоже достаточно большие, и в каждой комнате был свой камин, что являлось величайшей роскошью. На чердаке находились комнаты для слуг.

Конн остановился в центре их спальни, широкие деревянные доски пола которой были застланы толстым турецким ковром. В камине горел веселый огонь, в воздухе носился сладкий аромат сухих лепестков.

— Это прекрасный дом, Эйден, — тихо сказал он. — Это не просто жилище, это семейный очаг. Мы можем быть здесь очень счастливы, женушка.

— Это всегда был счастливый дом, Конн, — ответила она. — Это небольшой, но хороший дом для семьи.

— Для семьи? — нежно передразнил он. — А как, мадам, ты намерена устроить ее? Эйден вспыхнула.

— Мы женаты всего пять дней, сэр, — возразила она. — Ты обещал мне, что будешь терпелив.

— Я и буду таким, Эйден, но, пока мы не заживем вместе как муж и жена, детей не будет. Мы женаты, и изменить этого нельзя. Чем дольше ты будешь колебаться, тем труднее тебе будет отдаться мне. — Он обнял ее. — Послушай, душечка, мы нравимся друг другу, а это хорошее начало, лучше, чем у многих.