Это поражение в Галлии, несомненно, серьезно ослабило огромную власть Аттилы или его жестокий нрав. В следующем, 452 году он напал на Италию и осадил Аквилею, богатый и укрепленный город на северном побережье Адриатического моря. Через три месяца трудной осады, в течение которых его армия испытывала серьезную нехватку продовольствия, город наконец был взят и так сильно разорен и разрушен [100] , что спустя сотни лет с трудом удалось обнаружить даже его развалины. С другими городами он поступил так же, или они сдались (самым значительным из последних был Милан). Двор императора переехал из Равенны в Рим, а Аэций не решился вступить в битву без союзников.

П. Фр. 17. Хотя разум Аттилы и стремился к тому, чтобы пойти на Рим, как рассказывает историк Приск, его приближенные удерживали его, но не потому, что были расположены к этому городу – они были его врагами, – но имея пример Алариха, который когда-то был королем вестготов. Они опасались удачи собственного царя, ибо Аларих после захвата Рима прожил недолго, а почти сразу покинул людей. Пока ум Аттилы метался в сомнениях между тем, идти или не идти, из Рима прибыло посольство, ищущее мира. Сам папа Лев прибыл к нему в Амбулейскую область в Венетии, где реку Минций пересекают вброд. Аттила вскоре усмирил свой жестокий нрав и ушел туда, откуда пришел с обещанием мира, – за Дунай. Однако прежде он объявил, угрожая, что принесет Италии еще большие бедствия, если Гонорию, сестру императора Валентиниана и дочь Плацидии Августы, не пришлют к нему с причитающейся ей долей царского богатства. Однако на решение Аттилы отступить гораздо большее влияние оказал голод в Италии, чем просьбы или подкуп со стороны посольства [101] .

П. Фр. 19. Вернувшись на север, он начал еще одно неудавшееся вторжение в Галлию, которое опять отразил король вестготов Торисмунд. Одновременно Аттила снова начал угрожать Восточной империи. После того как Аттила обратил Италию в рабство и вернулся в свои земли, он объявил тем, кто правил восточными римлянами, что будет вести войну и подчинит их страну, поскольку установленная Феодосием дань не была прислана.

П. Фр. 18. Когда Аттила стал требовать дань, установленную Феодосием, и угрожать войной, римляне ответили, что отправляют к нему послов, и отправили Аполлония. Его брат был женат на сестре Сатурнина [102] , женщине, которую Феодосий хотел выдать за Констанция и которую Зенон выдал замуж за Руфа. Однако императора уже не было среди живых, так что Аполлоний, являвшийся другом Зенона и получивший должность полководца, был отправлен послом к Аттиле.

Он переправился через Дунай, но не добился, чтобы варвар его принял, ибо тот гневался, что не была привезена дань, которую, как он говорил, установили для него люди более важные и более заслуживающие царства. Он не принял мужа, отправленного послом, и пренебрег тем, кто отправил его. В таком положении Аполлоний явил поступок отважного человека. Поскольку Аттила не позволял посольству прибыть и не желал говорить с ним, то, когда он приказал прислать ему все дары, которые тот привез от императора, и угрожал смертью, если он не отдаст их, Аполлоний сказал: «Скифам не подобает требовать того, что они не могут получить, ни дары, ни добычу». Так он дал понять, что дары будут отданы, если его примут как посла, и станут добычей, если его убьют и заберут их. Он вернулся, ничего не добившись.

П. Фр. 23. Однако великому гунну оставалось жить недолго. В 453 году, спустя несколько недель или месяцев ко времени своей кончины, как рассказывает историк Приск, Аттила после множества других жен, согласно обычаям своего народа, взял в жены очень красивую девушку по имени Ильдико. Ослабленный чрезмерным весельем на свадьбе и отягощенный сном и вином, он лежал на спине. В таком положении кровь, которая обычно шла у него носом, не могла излиться из обычных отверстий и хлынула по смертельному пути ему в горло и убила его. Так пьянство привело к постыдному концу царя, прославленного в войнах.

Согласно же романтическим слухам, ходившим среди римлян, его заколола ножом женщина [103] . Поздно на следующий день царские слуги, подозревая какое-то несчастье, после громких криков сломали двери. Они нашли Аттилу мертвым от излияния крови, но без ран, и печальную девушку, плачущую под покрывалом. Тогда, как требует обычай этого народа, они отрезали часть волос и ужасно изуродовали свои лица глубокими ранами, чтобы выдающийся воитель был оплакан не причитаниями и слезами женщин, а кровью мужчин. В связи с этим событием Маркиану, императору Востока, который был обеспокоен свирепым врагом, явилось чудо: во сне перед ним явилось божество, показавшее сломанный лук Аттилы в ту самую ночь, потому что гунны часто используют это оружие. Историк Приск говорит, что он принял это за истинное доказательство. Аттилу считали настолько страшным для империй, что сверхъестественные знаки в виде дара явили его смерть правителям. Мы не преминем рассказать немного о том, сколь многими способами его народ воздал почести его телу [104] .

Его тело было положено и торжественно выставлено в центре долины в шелковом шатре, чтобы внушать благоговение. Избранные всадники из всего гуннского племени объезжали кругом то место, куда его положили, наподобие цирковых состязаний, распевая погребальную песню: «Вождь гуннов, царь Аттила, рожденный от отца своего Мундиуха, повелитель сильнейших народов, который в одиночку с невиданным до его времени могуществом завладел скифской и германской землями и даже внушил ужас обеим империям римского мира, захватывал их города и, умилостивленный их мольбами, принимал ежегодную дань от них, чтобы спасти остальное от разграбления. Содеяв все это благодаря милости судьбы, он скончался не от вражеской раны, не от предательства друга, но когда его народ был защищен, среди удовольствий и счастья и не испытав боли. Кто же посчитает это смертью, за которую никто не считает нужным мстить?»

Когда его оплакали такими стенаниями, то справили над его могилой «страву», как они это называют, с большим пиром, соединяя противоположные чувства. Они выражали похоронную печаль, смешанную с ликованием, а затем ночью тайно погребли тело в земле. Они обшили его гробы первый золотом, второй серебром, а третий крепким железом, показывая таким способом, что это подобает могущественнейшему царю: железо потому, что он покорял народы, а золото и серебро потому, что он получал почести от обеих империй. Они положили и вражеское оружие, добытое в боях, дорогие украшения, сверкающие разными драгоценными каменьями, и всякого рода украшения, которыми утверждается царское положение. Чтобы уберечь такие сокровища от людского любопытства, они убили тех, кому поручено было дело, – страшная плата за их труд, – и смерть, накрывшая погребавших и погребенного, была мгновенной.

Итак, Аттила стал легендой, внушавшей ужас воображению и вошедшей в фольклор последовавших столетий. В «Песни о нибелунгах» Ильдико превратилась в Кримхильду, а Аттила стал Этцелем. Непрочное здание его империи скреплял лишь его гений, и с его смертью ее почти сразу разрушили раздоры. Подвластные Аттиле союзники, особенно гепиды и остготы, освободились; в битве при Недао в 454 году поссорившиеся сыновья Аттилы потерпели сокрушительное поражение, и старший из них, Эллак, был убит. Это сражение навсегда уничтожило единую гуннскую империю, и хотя время от времени известия о различных гуннских племенах появлялись, они больше не представляли серьезной угрозы для римлян.