Она зашторила иллюминатор.

– Тебе тоже плохо, – заметила она. – Федя говорит, у всех так. Пусть ты хоть миллион концов света видел, за несколько часов у всех мандраж. Дядя Миша сейчас сидит с тетей Надей, дядей Сашей и дядей Гошей, играет вальсы и романсы. А они режутся в карты, под музыку, и пьют кофе. Даша спит в обнимку с Винни-Пухом, больше ей ничего не помогает. Парни смотрят какое-нибудь кино, где много стреляют и море крови. Я одна напиваюсь, от остального только хуже.

Он взял ее за руку.

– Если это тебе на самом деле нужно, я останусь, – она посмотрела ему в глаза. – Если тебе я нужна, а не просто любая женщина. Если нет, я пойду, водка у меня уже приготовлена. И таблетки. И никаких обид, да? Мы же взрослые люди.

Он подумал, прежде чем сказать. Хорошо подумал.

– Останься, – взял ее за обе руки, и только теперь почувствовал, что она дрожит. – Мне нужна ты. Именно ты.

* * *

Николаеву показалось, что он все проспал. Открыл глаза – солнце, но не понять, восход или закат. Он понял, что сидит в столовой, в гондоле дирижабля. Остальные – все, кроме Федора – тоже сидели за столом. И занимались кто чем – читали, пили чай. Николаев заметил, что на всех спасательное снаряжение – спасжилет, все прочее. И на нем тоже. Ничего не помню, подумал он. Но почему? И который час?

– Осталось пять минут, – дядя Гоша встал. – Пора собираться. Сережа, все в порядке?

– Все, – заверила Мария, склонившись над Николаевым. – Все в порядке, – шепнула она. – Ты просто устал.

Он все-таки встал и подошел к иллюминатору. Внизу была вода, только вода. Спокойная ясная гладь. И лодки – много лодок. Может, тысячи, может – десятки тысяч. Они были повсюду под дирижаблем, сколько хватало взгляда.

– Пора, – Дарья подошла, держа Кошку на руках. – Она к тебе хочет! Слышишь?

Еще бы не слышал. Николаев проверил, что кобура с бластером под курткой, что портфель в руках – и сунул Кошку в карман, как тогда. На этот раз она не стала вырываться – сидела там и мурчала так, что было слышно шагов за пять.

– Даша, возьми его за руку, – напомнила Мария. – Я возьму за другую.

Николаев сунул большой палец в карман с Кошкой, и палец немедленно облизали. Чуть портфель не выронил от неожиданности. Дирижабль вздрогнул – налетел порыв ветра.

– Проверьте снаряжение, – дядя Гоша посмотрел на часы. – Возьмитесь за руки и закройте глаза! До встречи!

Вспышку Николаев почувствовал даже сквозь закрытые глаза.

– Проснулся? – его потрогали за плечо.

Николаев уселся. Если бы рядом была только Мария, он побился бы об заклад, что они с ней вернулись в тот день, который наступил за его первым концом света. Все тот же черный плащ и черная повязка. И лес... нет, лес другой. Похожий, но другой. Хоть на этом спасибо.

Дарья сидела рядом, с другой стороны – одетая в зимний пуховик, вязаную шапочку и сапоги. Сидела, скорчившись, прижав к себе Винни-Пуха. Вздрогнула и открыла глаза.

– Даша! – позвала Мария. – Все в порядке? Можно переодеваться?

Дарья оглянулась и улыбнулась. Помотала головой, сняла свою шапочку.

– Можно, – согласилась она. – Дядя Сережа? Все хорошо?

– Замечательно, – те же легкие брюки, куртка и берет. Портфель в руке, ремень с кобурой на месте. Вот как, значит. Теперь все время в одной и той же одежде.

– Так, Сережа, – Мария поднялась, расстегивая свой черный плащ. – Отвернись на пару минуток, ладно? Мы с Дашей переоденемся.

Переодевались они минут пять. Когда Николаеву разрешили смотреть, они обе были в джинсах и майках, и легких куртках. Обалдеть!

– Это все поместилось в Винни-Пухе? – не поверил Николаев. Дарья рассмеялась и кивнула.

– Самое тонкое выбирали, – пояснила Мария. – Только двенадцать раз была зима или осень. Обычно всегда лето. А где Кошка?

В кармане никого не было.

– Ко-о-ошка! – позвали они все, и по имени, и так, как зовут любую кошку.

Ничего не случилось.

– Она не... – губы Дарьи задрожали.

– Тихо, тихо-тихо, – Мария опустилась перед ней на колени, обняла. – Ты же знаешь, ее могло просто забросить подальше. Вот и все. Не плачь, ладно? Мы ее позовем и подождем.

Звали и ждали почти полчаса – но без толку. И лес не то чтобы дремучий, но без тропинок и всего прочего.

– Идемте, – решительно заявила Мария. – Даша, если Кошка здесь, она не пропадет. Ты не видела, а я видела – она в лесу, как дома. Охотилась, бегала за милую душу. Сережа, открой портфель и проверь бластер, а?

Бластер покоился в кобуре, а в портфеле...

В портфеле было все, что туда сложили. Помимо бумаг Николаева, туда влезло много чего. И, похоже, все сохранилось. Дарья с восторженным лицом достала свой маленький компьютер и карточки памяти. Еще там были свернутые тончайшие рюкзаки, плитки шоколада... и много чего еще. Все сохранилось. Не зря портфель набит так, что похож на шар.

– Теперь живем, – заявила Мария. – Даша, не надо! – Дарья недолго оставалась жизнерадостной, видимо, снова о Кошке подумала. – Смотри, навигатор тоже здесь. Сейчас включим и запомним дорогу. Встретим остальных, и сразу сюда, Кошку искать. Хорошо? Она в лесу не пропадет. Точно говорю.

Дарья кивнула и успокоилась.

– Работает? – поинтересовалась Мария, и Николаев кивнул.

– Мы в Кемерово, – пояснил он. – Ближайшее шоссе вон там, – и указал на северо-восток. – Три с половиной километра.

* * *

Дядя Гоша, как всегда, успел первым. Оставил записку на почтамте и стоял рядом, возле будки часовщика. У него что, в каждом городе такая будка находится? Дарья бросилась к нему первой, и он поднял ее на руки, смеющуюся и счастливую, долго не отпускал.

– Вот молодцы! – он заулыбался. – Вы первые. После нас с Петровичем. Вот мой телефон, – протянул листок. – А вон к той милой даме можно подойти насчет квартиры. Как раз у нее трехкомнатная есть.

– Дядя Гоша, вы чудо! – Мария расцеловала его. – Уже идем. Ничего срочного? У нас дело есть.

– Ничего срочного, – успокоил дядя Гоша. – Занимайтесь своими делами, все по очереди отзвонятся.

* * *

Они едва успели зайти в квартиру – снова всего в квартале от почтамта – и положить все вещи, как зазвонил телефон Марии.

– Да, тетя Надя! – она улыбнулась остальным и показала большой палец. – Все в порядке, мы уже в квартире. Да. Нет, сначала в себя придем, я позвоню. У вас все хорошо? Ой, как здорово!

Потом позвонил Петрович – с ним поговорили обе. А потом позвонил Жора. Мария поджала губы – можно не спрашивать, кто звонит.

Она отвечала – достаточно оптимистично, но без чрезмерной радости, и вдруг запнулась.