Из клубов дыма выскочил немец и увидел обоих десантников. Открыл рот, чтобы крикнуть, позвать своих на помощь. Одновременно тянул с плеча автомат. Николай Шорник выстрелил в него из своего ТТ и продолжал нажимать на спуск, пока боек не щелкнул вхолостую.

– Бежим! – кричал Ваня Михин. – Сейчас фрицы нас застукают.

И побежали, не догадавшись в спешке даже забрать автомат. Хотя бомбежка шла такая, что в десяти шагах ничего слышно не было. Спустя час присели отдышаться. Младший лейтенант Шорник разрядил пистолет. Шесть раз он в немца выстрелил. Седьмой патрон после долгого пребывания в воде дал осечку.

– Повезло, что не первый патрон в обойме подмокший оказался, – сказал Николай. – Пришил бы нас тот фриц.

А Ваня Михин добавил, что им помогла освященная ладанка и крестик. Когда на фронт уходил, мать на шею повесила и просила беречь. У Николая никакого крестика не было. Комсомольцем в армию призвали, а перед заброской во вражеский тыл приняли кандидатом в члены партии.

Через два дня они встретили в лесу остатки батальона майора Орлова. К тому времени обзавелись оружием и обувью (сняли с погибших) и были приняты как равноправные бойцы. Василий Орлов сам многое прошел и к людям не цеплялся.

Если пришли к своим, да еще с оружием, намерены воевать, то и пусть воюют. Такие в десанте и нужны.

История безымянной роты из 3-й воздушно-десантной бригады более трагична. Но она отражает общий настрой бойцов, сброшенных в те осенние дни в тыл врага.

Если сказать точнее, это была не одна рота, а группа численностью человек сто пятьдесят. Десантники были из разных рот и даже разных батальонов. Судьба свела их возле небольшого хутора Манино.

Парашютисты опускались на поле, сады, хуторскую улицу, прямо на крыши и сразу вступали в бой. Рота (будем называть ее так) имела рацию и успела сообщить о своем местонахождении. Поэтому и не пропала без вести в разгоревшемся бою.

В ту ночь немецкие части и украинская полиция, поднятые по тревоге в связи с выброской крупного советского десанта, метались по дорогам, перехватывая парашютистов. Большинство поселков и хуторов опустели, но в Манино сложилась другая ситуация.

Десантная рота влетела прямиком в скопление немецких войск. В центре хутора стояли два штабных грузовика с будками – передвижной командный пункт моторизованного полка. При штабе находились два-три бронетранспортера, мотоциклы, связисты, комендантский взвод: писари, снабженцы, денщики, повара.

Это было еще полбеды. Не впервые советским десантникам громить немецкие штабы. Кроме штабников, на окраине хутора окопалась батарея 37-миллиметровых зенитных автоматов. Эти ребята были уже посерьезнее. Имели боевой опыт и ночью спали вполглаза.

Кроме того, по приказу немецкого командования на хуторе оставалась значительная часть местной полиции. Охраняли группу эвакуированных из-за Днепра мужчин и парней.

Сложилось так, что десантникам противостояло примерно двести пятьдесят немецких солдат и офицеров, а также местная полиция, насчитывавшая около семидесяти человек. Соотношение – один к трем. Заниматься подсчетами, сколько перед ними врагов, было некогда, и парашютисты с ходу вступили в бой. Он разгорелся в нескольких местах одновременно и шел с переменным успехом.

Сложнее всего пришлось группе, приземлившейся на позиции зенитной батареи. Возле каждой пушки находился дежурный расчет, хоть и неполный, но способный вести прицельный огонь.

Зенитные 37-миллиметровки обладали скорострельностью два выстрела в секунду, весили 1800 килограммов и были способны вести огонь с вращающегося лафета в любом направлении. Это были сильные и скорострельные орудия, эффективные против любых самолетов на высоте до четырех километров.

Опытные расчеты поджидали появления самолетов, планеров, запускали время от времени осветительные ракеты. Бесшумно и быстро спускающиеся парашюты на батарее заметили с опозданием. Сразу застучали две зенитки, следом еще две.

Против парашютистов пушки оказались малоэффективны. Успели пробить или поджечь два-три парашютных купола, кто-то из десантников погиб от прямого попадания. Остальные снаряды шли куда попало. Однако на батарее имелись также две спаренные пулеметные установки МГ-42, которые обрушили плотный огонь на приземлившихся десантников.

Это была уже бойня. В сторону бойцов летели осветительные ракеты. Еще не опавшие купола парашютов служили хорошим ориентиром. Зенитчики опустили стволы до отказа вниз и посылали десятки снарядов в десантников, которых тащило по земле напором воздуха.

Зрелище было жуткое даже для немцев. Вспыхивали шелковые купола, град снарядов весом шестьсот граммов буквально вспахивал поле и дорогу. Прямые попадания отрывали бойцам руки, ноги, подкидывали смятые, изрешеченные осколками тела.

Обе пулеметные установки выпускали в минуту несколько сот трассирующих, бронебойных, разрывных пуль, убивая пытавшихся укрыться советских бойцов. Но уничтожить разбросанных по полю опытных бойцов было не просто. Они быстро находили укрытия. Из разных мест стучали ответные очереди ППШ и пулеметов Дегтярева.

И все же разгром этой части десанта был бы полный, если бы зенитчики так не увлекались стрельбой по живым, практически беззащитным мишеням.

У командира зенитного автомата, старшего унтер-офицера, молодого парня из Лотарингии, горели от возбуждения глаза. Он еще никогда не уничтожал врага так близко и с таким азартом. При свете ракет и горящего парашюта ворочался, пытаясь подняться, русский в кожаном шлеме. Наверняка офицер!

– Бейте в него! – кричал унтер.

Заряжающий вогнал в подающий лоток очередную обойму, шесть остроносых блестящих снарядов с разноцветными головками. Три взрыва подряд разметали тело офицера в кожаном шлеме.

– Отлично! Не сбавляйте темп.

Тонкий ствол с раструбом уже ловил следующую цель: парашютиста, отползающего за земляной гребень. Зажигательный снаряд ударил с недолетом. Отрикошетил и огненной змеей скользнул у ног бойца, оставляя за собой горящую дорожку травы.

Немецкий артиллерист-доброволец, семнадцатилетний выкормыш «Гитлерюгенда» из загаженного пригорода портового города Гамбурга, упрашивал командира пулеметной установки дать пострелять ему в русских недочеловеков.

На круглом, хорошо откормленном лице гамбургского добровольца еще не сошли прыщи, хотя он пару раз посещал проституток. Пулемет сопляку не доверили. Его начальник сам опустошал ленты и менял раскаленные стволы.

Этот азарт обошелся батарее дорого. Позади орудий приземлилась еще одна группа парашютистов. Командир роты лейтенант Виктор Березин с трудом удержался от желания открыть огонь сверху. Быстрая скорость не дала бы возможность точно поражать цель.

Готовясь к толчку о землю, ротный хотел только одного: чтобы не начали преждевременную пальбу два десятка бойцов и сержантов, которые вместе с ним покинули транспортник Ли-2.